холодный зловещий взгляд, как шевелились его губы, когда он что-то говорил ему. Никитин никак не мог понять, было ли все это реальностью или просто кошмарным видением.
Он коснулся голого запястья и понял, что на нем не было часов. Вспомнил, как пытался найти их в сумке под кроватью, когда ему помешал сделать это переводчик. Потом неожиданно Яков нащупал в кармане брюк твердую пластиковую коробочку сотового телефона. Значит, телефон все еще был при нем. Яков облегченно вздохнул и помассировал пальцами виски. Он закрыл глаза и стал бороться с головокружением.
Постепенно туман в голове рассеялся, и глаза смогли сфокусироваться на помещении, в котором он находился, на окружающей обстановке. Голова продолжала кружиться, к тому же Якова не оставляло ощущение движения. Через небольшое круглое окошко в стене проникал луч солнечного света, который тоже двигался, как и тонкие марлевые занавески над окном. Постепенно ему удалось привести мысли в порядок, он вспомнил про порт Тумако и понял, что находится на корабле, но как долго это продолжалось?
Яков попытался сесть. Он поднял налившиеся свинцовой тяжестью ноги и опустил их на пол. Неудивительно, что они казались такими тяжелыми, ведь он все так же был обут в свои ботинки. Со скрипом, помогая себе руками, он поднял тело и наконец, сумел сесть прямо на краю койки. Кровь застучала в голове, рванула к желудку.
Две или три минуты Никитин не мог пошевелиться. Потом, собравшись с силами, посмотрел на дверь. Чувство тошноты вдруг перебило аппетит.
Яков поднялся и осторожно направился к раковине в небольшой ванной комнате. Он ополоснул лицо водой, потом проверил телефон в кармане на наличие сигнала. На небольшом экранчике горела надпись «Не обслуживается». Часы на экране показывали 11.22. Значит, был почти полдень. Никитин не помнил, существует ли разница в часовых поясах между лагерем в Колумбии и Панамой.
Яков попытался открыть дверь в каюту, но обнаружил, что она заперта. Он попробовал опустить четырехконечный штурвал рукоятки замка, плотно заблокировавшего дверь. Ему так и не удалось сдвинуть его с места. Наверное, кто-то подпер ручку двери снаружи. Он вернулся в ванную, схватил оловянную кружку и колотил ею в стальную дверь, пока через несколько секунд та не распахнулась. На пороге стоял один из людей Алима с автоматом, направленным на Никитина.
Пока его под прицелом автомата конвоировали вдоль палубы, Яков пытался обнаружить в море хоть какие-то признаки наличия неподалеку твердой земли. Но повсюду был лишь открытый океан. Он попытался понять, сколько времени может пройти до тех пор, пока судно придет в Панаму. Он лихорадочно выискивал в уме способы, как бы ускользнуть от своих соглядатаев и позвонить Мариселе или, возможно, просто сбежать. Но сначала ему нужно убедиться в том, что его дочь в безопасности. Ему нужно будет попросить ее скрыться, бежать подальше от своего дома. У нее были родственники в городе Лимон, на побережье Карибского моря. Он убедил бы ее бежать туда и спрятаться. А если ему повезет и он останется в живых, то позже попытается ее разыскать.
Он прошел мимо членов команды, которые занимались своими делами, но не узнал никого из них. Эти люди с любопытством смотрели на него. Похоже, никого не удивляло, что человек, который шел позади Якова, держал в руках автомат. Поскольку рядом с матросами никакой охраны не было, Яков понял, что Алиму удалось каким-то образом перекупить моряков частной компании или набрать собственную команду.
Когда они подошли к надстройке в носовой части судна, конвоир тычком автомата отправил Никитина к трапам. Они прошли через четыре палубы и попали на мостик, где человек Алима снова толкнул Якова в направлении открытой двери в рулевую рубку.
Внутри он увидел, как Алим через переводчика беседует с каким-то человеком. Все смотрели на небольшой экран монитора, прикрепленного на консоли рядом с рулевым колесом. Еще один член экипажа держал штурвал корабля.
Никитин не понимал, о чем говорил Алим. Но когда переводчик перевел его слова на испанский язык, он сообразил, что эти люди пытались определить точное местонахождение корабля с помощью навигационной системы GPS.
Капитан, по-видимому, был латиноамериканцем, но по диалектным словечкам, которые он использовал в своей речи, Яков понял, что этот человек не был родом из Колумбии или Коста-Рики. Он не мог точно различить акцент, но подумал, что моряк, наверное, мексиканец.
А еще через секунду он получил ответ на так мучавший его вопрос относительно расстояния до Панамы: капитан посмотрел на экран и через переводчика объявил, что меньше чем через сутки они должны прибыть к месту назначения.
Похоже, Алим был очень доволен последней новостью. После этого Афунди переключил внимание на Якова. Он осведомился о его самочувствии. Яков сказал в ответ, что ему будет значительно лучше, если его перестанут держать под прицелом автомата. А в остальном он чувствует себя вполне прилично, разве что ощущает сильный голод.
Алим что-то сказал переводчику. Тот в свою очередь приказал капитану связаться с камбузом и попросить приготовить для Никитина что-нибудь из еды и питья.
Потом Афунди снова повернулся к русскому и спросил через переводчика, была ли у Никитина возможность каким-то образом проверить бомбу. Яков ничего не помнил об этом, но Алим пояснил, что контейнер транспортировали очень грубо, особенно когда его ставили на палубу корабля. Тот факт, что Афунди свободно говорил о грузе в присутствии капитана и других моряков, подсказал Никитину все, что он хотел знать о команде судна. Несомненно, они были наняты за хорошую плату.
— И как бы я сумел проверить устройство? Всю ночь я был заперт.
Алим приказал проверить бомбу и доложить немедленно, если будут обнаружены какие-то проблемы.
— Когда планируется прибытие в Панаму? — спросил Никитин.
Выслушав перевод, Алим уставил на него змеиные глазки, потом зловеще ухмыльнулся и заговорил.
— Он спрашивает, почему вы решили, что мы идем именно в Панаму?
— Скажите ему, что так говорит моя интуиция. Во мне течет частичка цыганской крови, — ответил Яков.
Алим рассмеялся. Этому русскому удалось сохранить чувство юмора.
Но Алим веселился не только поэтому. Никитин не мог этого знать, но благодаря внешним топливным бакам, а также из-за того, что Якова продержали в каюте в бессознательном состоянии почти четверо суток, им удалось уйти от побережья Панамы почти на две тысячи миль. Сейчас судно находилось где-то у мыса Сан-Лукас, всего в сорока двух милях от побережья мексиканского полуострова Баха. К полудню послезавтрашнего дня они встанут на причал в доке международного грузового терминала в Энсенаде в Мексике, всего в шестидесяти милях от южной границы США.
— Скажи ему, пусть проверит бомбу. Если она не повреждена, я хочу, чтобы он немедленно ее взвел. Пусть приготовит все, кроме кордитового заряда, который я установлю сам, и таймера, который я тоже установлю лично. Начиная с этого момента устройство должно быть готово к использованию. — Афунди хотел, чтобы Яков снял предохранительное устройство.
Никитин подождал перевода и ответил:
— Не сделаю этого, пока не буду знать цель.
— Цель тебя не касается, — рассвирепел Алим.
— Касается, если ты рассчитываешь транспортировать бомбу в собранном виде. Ты ведь не хочешь везти ее под днищем корабля.
Выслушав перевод, Алим посмотрел на Якова зловещим взглядом, но ничего не сказал.
— Скажите ему, что я не намерен взводить бомбу, пока не узнаю, как и куда ее будут перевозить, — повторил Никитин.
Афунди проигнорировал вопрос и обратился к переводчику на фарси:
— Когда мы ожидаем телефонного звонка?
Переводчик посмотрел на часы:
