исчезновение стало двести двадцать шестым в череде исчезновений людей в нашей стране, и все такое. Ну намекают, понятно, но не борзо так. Пишут, что сливанули им инфуху «кадровые офицеры МГБ, патриоты народа». То есть, короче, МГБ же и маякнуло, причем – не ниже замначальника управления информации. Когда кто помельче сливает, пишут просто – «офицеры МГБ».
– А зачем ГБ светить дело? – Анатолий, пожалуй, безнадежно пытался понять, что ему сейчас делать, а говорить что-то нужно было, нужно…
– Ну ясно зачем. Значит, возникла оперативная необходимость.
– Понял, Дэн, – решился Анатолий. – Дэн, у меня, похоже, проблемы.
– Большие? – хохотнула трубка.
– С МГБ проблемы, Дэн.
– Тогда большие. – Трубка стала серьезней.
– Дэн, мне нужна помощь. Наверное, мне нужно что-то типа консультации. Как вести себя на допросе. Меня вызвали на допрос. На завтра.
Трубка присвистнула, что могло означать и что-то безмерно веселое, и что-то невеселое совсем.
– Восемнадцать сотен. Бар «Духмяны» у ГУМа. Будь там, я подгоню человека, он тебя консультнет, – выдала трубка.
– Спасибо, Дэн, – «Дэн» пришлось говорить чуть длинней, чем следует, чтобы успеть сообразить, что «восемнадцать сотен» – не сумма, запрошенная за услугу, а обычная языковая придурь Дэна, да, да, восемнадцать сотен, шесть часов вечера, – восемнадцать ноль-ноль.
– Понял. Как мы узнаем друг друга?
После некоторой паузы Дэн сказал: «Не будь ребенком» – и отрубился. Ах да, ну что за вопрос. Как его узнает офицер МГБ, действительно, действительно глупо.
Праздничное слово «Духмяны» на русский язык можно перевести как «Пахучий». Можно его перевести и как «Ароматный», но в данном случае правильней все-таки «Пахучий». Это было одно из тех заведений, которые больше всего напоминают подворотню, и заходят люди туда именно с теми лицами, с какими обычно заскакивают за угол по нужде. Здесь когда-то и была подворотня – уютный тупичок для страждущих, но его огородили, поставили несколько столов, барную стойку, предложив поменять причину и следствие. Происходящее там, в темных, людных глубинах бара, случайному глазу с улицы показалось бы, пожалуй, не более пристойным, чем справление малой нужды в темном дворе. Люди нагружались здесь торопливо и стыдно, рюмка за рюмкой, практически не разговаривая. От города «Духмяны» отделял пластиковый полог – вроде тех, за которыми орудуют на рынках мясники, разделывающие свиные туши. Казалось, стоит подождать подольше, и прямо в нарядный центр из «Духмяного» на крюке выползут разделанные пласты мяса, увенчанные буддистски улыбающейся свиной головой с вывалившимся чрезмерным языком. Когда-то полог был прозрачным, с кокетливой решеточкой, намекавшей на ворота замка, да так он, в сущности, и замышлялся когда-то – как мир брутальной средневековой пьянки, лишенный того романтического ореола, которым его окружили компьютерные ролевые игры и детские книжки про принцесс. Он был таверной, ориентированной на троллей, и тролли сползлись сюда со всего Минска, и сделали его совершенно непригодным для людей. В нем было многолюдно, прилавок горел вставными зубами пивных бутылок и фальшивым золотом пакетов с чипсами. Больше здесь ничего не было.
Анатолий пугливо озирался по сторонам, третий раз переходя из начала очереди в самый ее конец. Быть внутри этого помещения и не стоять в очереди не представлялось возможным – в очереди стояли здесь, кажется, даже сидящие за столами с полными бокалами. Пожалуй, он уже нащупал некую медитативность ритуала в этих своих передвижениях и чувствовал успокаивающее прикосновение рутины: он стоит и ничего не делает, можно никуда не бежать, не искать, не думать мучительно и не вспоминать, все делалось само собой, нужно было только следить за вот этим поросшим черной кучерявой шерстью затылком впереди и, когда он сменится поросшим черной кучерявой шерстью лицом бармена, – виновато улыбнуться, отступить и перейти в самый конец очереди, к выходу. Конечно же, он набрал Дэна снова. Конечно же, его сотовый телефон молчал. Оказавшись у липкого прилавка в четвертый раз и уже развернувшись, с тем чтобы уступить свою очередь куда более алчущему, чем он, Анатолий обнаружил рядом с собой человека.
– Возьми мне и себе пива и иди за тот столик, – сказал тот, не интонируя.
Анатолий поставил перед собеседником целлюлозный бокал, в который бармену полагалось сцеживать пиво из бутылок, бокал, до такой отвратительности напоминавший мутный мочевой пузырь какого-нибудь некрупного животного, что он откровенно порадовался тому, что не исполнил предложение мужчины и взял себе вместо пива зеленого чая.
– Виктор Иванович, – сказал мужчина все так же ровно, – большой поклонник вашего таланта. – Анатолий уже собирался хмыкнуть, но следующая фраза мужчины его от этого оградила: – Теперь вылей чай, возьми себе пива и не выёбывайся.
Анатолий, не успев даже подумать, суетливо сцедил чай в урну и выкинул стаканчик туда. Чувствуя, как беспомощно мокнет в страхе спина, он трижды пожалел о том, что попросил Дэна о своей услуге. Конечно же, с людьми МГБ лучше не встречаться. Ни на допросе, ни в городе, ни для консультации. Никак. Он дурак, что в это вляпался. Возможно, он сделал крепко хуже и себе, и Лизе, Лизе.
Осторожно поставив свой бокал на стол, он вежливо уселся рядом, чувствуя, что его брюки не вполне при этом касаются лавки, а ноги напряжены и готовы в любой момент сорваться – через стол, туда, к выходу, и там, в бег, хотя у этого товарища почти наверняка есть пистолет.
– За знакомство, – поднял бокал Виктор Иванович.
Анатолий понял, что жидкость сейчас придется пить, и ее действительно пришлось пить. Пиво отдавало напитком «Дюшес» и имело настолько сладкий вкус, что могло спокойно подаваться на утренниках в детском саду в качестве киселя. Собеседник оказался чернявым лысеющим мужчиной неопределенного возраста. «Ему могло быть как двадцать пять, так и сорок лет», – мысленно описал его Елизавете Анатолий, словив себя на мысли, что так обычно в книгах описывают женщин. Уши Виктора Ивановича торчали от черепа чересчур воинственно и были по-вампирски остры, производя впечатление неких бойцовских органов, применимых в странных физиогномических драках. Мужчина был очень бледен, а по всему его лицу крупным черным перцем была просыпана щетина. «Таким нужно бриться два раза в день, только чтобы не… Только чтобы не так», – с отвращением подумал про себя Анатолий. Ему показалось, что именно подобным образом должна выглядеть щетина на трупе, – контрастно и остро. Пиджак по замыслу, похоже, был шерстяным, в крупные серо-черные точки, но в комплекте с этим невозможным лицом выглядел так, будто на него осыпалась часть черного перца с лица, будто это существо брилось в пиджаке и не стряхнуло обритой крошки, а она разлетелась по плечам, упала на воротник, на котором ох как интересно стреляной гильзой блеснул значок МГБ – щит, меч и змея – так, кажется, наклониться бы, заглянуть, да невежливо.
Мужчина сделал вдох и откинулся на спинку лавки. Зубы у него оказались очень плохими, и это почему- то еще больше испугало Анатолия. Кругом толкалась, громко говорила и хохотала толпа. Люди пили пиво, стоя в очереди за пивом. Любой из них мог оказаться сослуживцем Виктора Ивановича. Если его в принципе зовут Виктор Иванович.
Анатолий решил использовать паузу для того, чтобы сформулировать свое дело, которое ему уже совсем не хотелось формулировать.
– Видите ли, Виктор Иванович, меня завтра пригласили на допрос в ГБ, – начал он.
– Допрос? – оборвал его собеседник. – Ты уверен?
– Нет, называлось это «беседа».
– Вот. Это очень важно. Ну?
– В ходе этого… Беседы у меня могут начать выспрашивать вещи об особе, которая, как им кажется, похищена, но на самом деле… Я, наверное, могу говорить с вами начистоту, раз вас прислал Дэн? Так вот, эта особа просто скрывается. И я очень боюсь сболтнуть лишнего…
– Ты что-нибудь знаешь о местоположении Елизаветы Супранович? – профессионально вспух, как-то даже стал выше человек, назвавшийся Виктором Ивановичем.
– Да ничего я не знаю! Знаю только, что не хочу, чтобы они ее нашли из-за моей неосторожности. Дело в том, что она… Она такая уязвимая. А я ведь могу… Случайно.
– Так, слушай сюда, – сплюнув под ноги, заговорил с ним собеседник. – Дело твое – говно. Я, конечно, не знаю всех подробностей, не вникал в оперативную обстановку… Только, похоже, переиграли вас.
