Хриплый рев огласил окрестности. Затем зверь как-то обиженно хрюкнул и, развернувшись, вперил наливающиеся кровью глаза во всадника. Карл отстегнул копье и, взвесив его на руке, приготовился к атаке. Но зубр рванулся первый. Невероятно быстро он преодолел расстояние в сотню футов и оказался рядом с всадником. Карл ногами послал жеребца, заставляя развернуться и пропустить нападающего быка, одновременно занося для удара копье. Но молодой бербериец испуганно рванул в сторону — и копье Карла, скользнув по холке, ткнулось в землю. В следующую секунду зверь мотнул головой, и здоровенный рог разорвал правый кожаный ремень, служивший упором ноги Карла, и задел икру. Острая боль пронзила ногу. Затем, чуть развернувшись, громадный бык еще раз резко мотнул тяжелой головой и левым рогом прочертил глубокую борозду на крупе коня. Хлынула густая темная кровь. Бербериец прянул в сторону, и потерявший опору Карл, не удержавшись, рухнул на землю, с силой ударившись о выступавший корень могучего дуба, росшего на краю поляны. От сотрясения и боли Карл на мгновение лишился сознания, а когда пришел в себя, увидел: жеребец несется прочь, а зубр, неожиданно потерявший из виду цель, замер в шести футах от него и лишь тяжело поводил из стороны в сторону головой, пытаясь понять, куда же делся противник.
Резкий гортанный крик, раздавшийся с другого края поляны, заставил быка развернуться и вперить взгляд налитых кровью глаз в заросли кустарника. Ветви раздвинулись, и широкоплечий, высокого роста молодой человек явился как из-под земли. Он был в кожаном панцире, обшитом мелкими металлическими колечками, откинутом за спину буро-красном плаще воина и кожаных чулках, оставлявших открытыми пальцы ног. Длинные золотистого цвета волосы, не прикрытые привычным полушлемом, перетягивал, охватывая голову, узкий ремешок. Незнакомец снова резко крикнул и даже притопнул ногой, как бы призывая быка обратить на себя внимание. Тот стоял, опустив к земле тяжеленную голову, и левым передним копытом рыл землю, словно удивляясь и недоумевая, что это за создание осмеливается грозить царю лесов. Снова раздался гортанный крик, и в следующую секунду мощная туша рванулась навстречу новому противнику. За несколько мгновений зубр преодолел разделявшее его и человека расстояние и уже готов был правым рогом поддеть наглеца, когда тот, сделав шаг в сторону, исчез из поля зрения разъяренного бычары. Мало того, в тот момент, когда бык проносился мимо, воин, откинувшись сколь возможно назад, высоко приподнял шестифутовое копье и с силой погрузил его в мощный, в складках загривок. Дикий рев огласил поляну. В следующую секунду шестифутовое копье словно тростинка вывернулось из рук охотника. Бык по инерции пролетел еще несколько футов. Передние ноги его подогнулись, и он ткнулся губастой слюнявой мордой в мох. Воин издал радостный крик победы, но преждевременно. Свалить такого гиганта одним ударом не удалось. Зубр поднялся и, ошалело мотая головой, словно не понимая, как это с ним такое могло случиться, развернулся. Почти фут копья сидел у него в загривке, а оставшаяся часть копья болталась, раскачиваясь в такт движениям его головы. Да, подыхать он явно не собирался, но вот отправить на тот свет своего обидчика очень хотел. Та ярость, с которой зубр атаковал Карла или бросился на нового противника, превратилась в ничто в сравнении с тем, что с ним происходило сейчас. Хриплый, ужасающий рев достиг небывалой силы. С морды клочьями летела во все стороны розовая пена, а в зрачках метались не просто кровавые отблески, в них отражалась вся злоба и ненависть, весь мрак и жажда убийства. Он снова рыл копытом землю.
Воин, похоже, не ожидал, что после подобной раны, для иного животного наверняка смертельной, зубр не только поднимется, но и будет готов снова атаковать. Легкая бледность окрасила его загорелое лицо, но внешне он остался спокойным. Правая рука воина потянулась к поясу и вытащила длинный обоюдоострый клинок.
За эти несколько секунд Карл успел подняться и, прихрамывая, двинулся в сторону развернувшегося зубра, нащупывая рукоять кинжала.
— Не-ет! — отчаянно закричал незнакомец, заметивший движение Карла. — Не-ет! Ты погибнешь!
Карл, уже вытащивший кинжал, продолжал, прихрамывая, приближаться к быку.
— Хой-о! — неожиданно заорал незнакомец, срывая с себя плащ и тряся им перед мордой быка. И в следующее мгновение массивная туша рванулась вперед так стремительно, что сотряслась мшистая пружинящая почва, и почти подобравшийся к зубру Карл не удержал равновесия и упал на колено. Низко свесив окровавленные рога, бык несся на охотника. Не более фута оставалось кончику смертоносного жала до живота незнакомца, когда воин отпрыгнул в сторону и, пропустив мимо себя низко склоненную голову, вонзил, теперь уже с другого бока, длинный кинжал под самую лопатку зубра. Жуткий рев атакующего быка перешел в утробный, и, пролетев еще несколько футов, зверь повалился вперед и на бок и заскользил по мшистой и влажной траве. Раз, другой судорожно дернулись ноги, рев перешел в хрип, и кровь хлынула горлом, заливая пространство вокруг головы и образуя сначала небольшую лужицу, а потом озерцо. На этот раз все было кончено.
Незнакомец поднял руку и ладонью провел по лицу, то ли стирая таким образом бледность, то ли убирая выступившие крупные капли пота.
Поднялся с травы и Карл, не отводя взгляда от лежащей горы мяса, еще минуту назад грозившей смертью.
— Цел? — заговорил незнакомец, подходя к стоящему Карлу.
— Да. Все в порядке. А ты?
— Тоже, — ответил воин.
— Ты кстати, — сказал Карл, переводя взгляд на подошедшего. — Не думаю, что мне удалось бы остаться живым в этом поединке. Без преувеличения говорю — ты спас мне жизнь. Я твой должник.
— Все мы кому-то должны в этом мире, — философски заметил незнакомец и добавил: — А может, будем должны и в том.
Карл с интересом, но в то же время настороженно оглядел говорившего.
— Да ты изъясняешься прямо как ученый аббат, хотя по виду воин.
— А я и есть воин. Просто в детстве воспитывался в монастыре, и мой учитель Бонифаций — упокой Господи его душу — ежедневно мучил меня латынью и прочими науками.
— Ну а я всегда старался увильнуть от подобных занятий, — расхохотался Карл и уже более дружелюбно добавил: — Спасибо тебе, воин.
Тот улыбнулся и сказал:
— Мне уже приходилось охотиться на зубров.
— Ты искусный охотник, — произнес Карл.
— Не думаю, что ты в этом мне уступаешь, — серьезно ответил воин. — Просто тебя подвела лошадь. Я видел.
— Да, проклятый бербериец подставил меня.
— Вот почему с зубром я сражаюсь пешим. Так увереннее себя чувствуешь, зная, что все зависит только от тебя.
— Неплохо сказано. Надеюсь, что путешествуешь ты все-таки верхом. Лошадь сейчас бы очень пригодилась. Этот бычина зацепил-таки мою ногу. — И Карл, наклонившись, посмотрел на разорванный кожаный чулок, из-под которого сочилась кровь.
Воин дважды по-особому свистнул, и на поляну выбежал гнедой конь. Настоящий красавец с тонкими стройными ногами.
— Если позволишь, я займусь твоей раной. Присядь.
Карл опустился на траву, а воин, достав из поклажи на спине лошади флягу и какую-то баночку, стянул с ноги разорванную обувку, размотал чулок и, промыв рану водой, стал смазывать ее. Мазь приятно холодила кожу.
— Ничего страшного, — говорил он, — поверхностная рана. Скоро затянется.
— Да ты еще и лекарь! — удивленно воскликнул Карл, увидевший, как буквально на глазах кровь перестает сочиться.
Воин смутился, и на его загорелом лице выступил легкий румянец.
— Нет, нет! Просто это монахи и отец Бонифаций научили меня некоторым простым способам заживления ран.
— Постой, постой. Это какой отец Бонифаций? Тот, кто проповедовал язычникам во Фризии и был ими умерщвлен?
