ей при всех.
— Спорим, Домидора, если сейчас не жалеет, то потом еще двадцать раз пожалеет о том, что потеряла Аньку, — прошептала Юлька на ухо Марише, понаблюдав за женщинами.
Мариша молча кивнула, осматриваясь по сторонам в поисках новой жертвы для допроса.
Кроме мужа и свекрови Аньки, на похоронах присутствовала довольно многочисленная родня Семена. Подруги оглядели и побеседовали с некоторыми из них. И пришли к дружному выводу, что вряд ли с кем-то из них у Аньки были теплые родственные отношения. Так что этим людям она про свое наследство говорить бы не стала.
Подруги и знакомые Аньки, до которых сумела дозвониться Домидора и которые пришли на похороны, оказались почти все знакомыми по работе. И с ними у Аньки истинной дружбы тоже не было.
— Странно, — произнесла Мариша. — А где же подруги и друзья детства? Анька ведь жила в своеобразной интернатской семье. Воспитательница, выполняющая роль главы семейства, уже скончалась от старости. Но остальные «сестры-братья». Где же они? Почему не пришли почтить память близкого им человека?
С этим вопросом Мариша подошла к Домидоре Ивановне.
— Разумеется, я их пригласила, — сухо произнесла та. — Хотя никого из них я лично не знала.
— Вот как? Они разве никогда не приходили к вам в гости?
— Никогда прежде я не видела никого из этих молодых людей, — с видом оскорбленного достоинства отозвалась Домидора Ивановна. — И теперь понимаю, почему Анечка, чистая душа, стыдилась приглашать их в наш дом.
— Почему?
Домидора выразительно поджала губы и продолжила:
— Пусть и с большим трудом, но я все же нашла их имена и телефоны в записной книжке Анечки. И пригласила этих людей, четко назвав время, дату и адреса кладбища и дома. Но, как видите, они даже не соизволили появиться ни на похоронах Анечки, ни на ее поминках. А ведь выросли с ней вместе! Вот какие бывают так называемые друзья! Да и не друзья они ей вовсе! И хорошо, что не пришли!
— Итак, нам нужен нотариус, — решительно произнесла Юля. После того как они поняли, что на поминках им больше не удастся узнать ничего интересного об Анькином наследстве, они попрощались с Домидорой и Семеном и ушли.
— Ну да, нотариус, — рассеянно произнесла Мариша, разглядывающая какие-то листочки.
— Что с тобой? — удивилась Юля.
— Ничего, — тряхнула головой Мариша. — Пытаюсь найти в Анькиной записной книжке телефоны тех ребят, с которыми она вместе воспитывалась.
— Откуда у тебя Анькина записная книжка? — удивилась Юля.
— Стащила у Домидоры из сумки, — призналась Мариша. — А что? Ты что-то имеешь против?
Нет, ничего, — ответила Юля, мучаясь лишь тем, что ей самой не пришла в голову такая прекрасная мысль. — И что ты там нарыла?
— Очень странная картина получается, — ответила Мариша. — Тут есть имена и телефоны родных и знакомых, кого мы с тобой сегодня видели на поминках. Но нет ни одного имени тех детей, с кем Анька вместе воспитывалась.
— Действительно, странно, — заметила Юля. — И записная книжка совсем новая. Может быть, Анька не успела записать туда своих друзей?
— Троюродную бабку Семена, с которой она общалась раз в год, поздравляя старуху с Новым годом, Анька записала, а телефоны своих, по логике вещей, самых близких людей, нет? — возмутилась Мариша. — Этого не может быть!
— Но ты же сама видишь, их телефонов тут нет, — пожала плечами Юля.
— Вот именно, что нет, — произнесла Мариша. — Нет, а Домидора уверяла, что есть.
— Врала.
— Врала, — согласилась Мариша. — Но зачем, хотела бы я знать, ей понадобилась эта ложь? И главное, почему, черт возьми, Анька не записала в эту книжку своих ближайших друзей?
— Слушай, а может быть, она знала их телефоны наизусть? — осенило Юлю. — Я вот твой домашний знаю так четко, что, разбуди меня среди ночи и спроси, я тут же скажу. Может быть, и Анька не стала записывать то, что знает как свое имя.
— Давай-ка к ним съездим, — предложила Мариша. — Надо эту ситуацию наконец прояснить.
— Но…
— У нас есть их имена и адреса, которые дала нам милейшая Елена Валерьевна из компьютера в «Светлом детстве», — напомнила ей Мариша.
В самом деле, — согласилась Юля. — В фермерское хозяйство к бывшему нотариусу Верочке сегодня ехать уже поздно. Пока доедем, ночь наступит. Можно в самом деле двинуть по Анькиным друзьям детства.
— У них и выясним, почему они даже не явились на ее похороны.
— Думаю, что за этим стоит что-то важное, — согласилась с ней Юля.
По первому адресу подруг ожидала неудача. Васильков Николай, который должен был тихо и мирно проживать в своей комнатке, как оказалось, давно ее продал. И нынешние обитатели плохонькой комнатушки в довольно загаженной коммунальной квартире понятия не имели, куда делся энергичный молодой человек, продавший им свое жилье.
— Женился он! На богачке! — высказала предположение одна из коммунальных соседок — полная тетка с бумажными папильотками на голове.
— Много ты знаешь! — сердито рявкнул, появляясь из туалета, старикан в застиранной майке и тренировочных штанах той модели, которую подруги не видели с дней своей юности. — На Север парень завербовался. Шахтером! Тебе бы только сериалы смотреть, придумываешь невесть что! А правда жизни — она штука суровая!
— И ничего он не на Севере! — заявил случайно проходящий по коридору прыщавый юноша. — Я его неделю назад в центре города видал. Если хотите знать, Коля на те деньги, которые получил от продажи комнаты, начал свой бизнес. И я о таком же подумываю!
— Молчи уж! — воскликнула тетка. — Куда тебе с твоим везением! По миру себя и мать пустишь. Бомжевать на улице станете!
— И ничего подобного! У Кольки же получилось! — упорствовал парень. — У него теперь целая сеть торговых павильончиков и даже магазин. Мясом торгует. И не женился он вовсе! Очень ему надо свободу свою ограничивать.
Увы, где именно находились эти торговые павильончики, молодой прыщавый человек ничего внятного сказать не мог. Телефона своего бывший сосед ему тоже не оставил. Поэтому подругам пришлось двигаться по следующему адресу, где жила Екатерина Шерстнева.
— Уехала она! — заявила словоохотливая соседка — пугливая тетечка с лицом, больше всего напоминающим серо-голубую манную кашу, сваренную на воде. — Сменялись с мужем и уехали!
Комнатка и тут была невелика. Да и в самой квартире было всего две комнаты. Обычная типовая девятиэтажка. С шестиметровой кухней. И как такие квартиры можно пускать под коммуналки? Кому в голову пришло подвергать людей такому зверскому садизму? Да самые добрые соседи уже через месяц постоянного толкания попами на крохотной кухоньке должны для начала возненавидеть, а потом и поубивать друг друга.
— А ко мне алкоголичку подселили, — продолжала делиться своими проблемами бывшая соседка Шерстневой. — Хорошо, хоть тихая. Придет с работы, выпьет шкалик — и на боковую. И сейчас спит. И не слышно ее даже.
— Так чем же вы недовольны?
— Да все боюсь, жду, вдруг ее переклинит, — пугливо пробормотала тетечка. — Говорят, алкоголики, они такие. Вроде бы мирные, мирные, а потом вдруг бац! Я уж тихо сижу. Стараюсь ей на глаза лишний раз не показываться.
