Ради счастья дочери

– Энни, – проговорил Хофман, – Энни, моя дорогая. – Та протянула ему руку, которую он взял в свою, бледную и пухлую, и поднес к губам. – Это было чудесное венчание.

– Спасибо, Милтон.

– Цветы были великолепны.

– Спасибо, Милтон.

– Музыка, украшения… все было чудесно.

– Спасибо, Милтон.

– И ты потрясающе выглядишь.

– Спасибо, Милтон, – ответил Чейз.

Оба повернулись к нему. Чейз улыбнулся, показав все свои зубы.

– А разве нет? – спросил он. – Разве она выглядит не потрясающе?

Глаза у Энни опасно загорелись, но Чейз не обратил на это внимания. Он наклонился к ней и обнял ее за плечи.

– Мне особенно нравится этот низкий вырез, детка, ты же знаешь. – И он ухмыльнулся Милтону. – Некоторые парни любят ножки, правда, Милти? Но я всегда…

– Чейз! – Краска залила лицо Энни.

Хофман моргнул своими темными и водянистыми за стеклами очков глазами.

– Вы, должно быть, муж Энни.

– Ты очень спешишь, Милти, я сам должен был тебе это сказать.

– Он мне не муж, – твердо произнесла Энни, выворачиваясь из его объятий. – Он мой бывший муж. И я его никогда больше не увижу. – Она одарила Хофмана солнечной улыбкой. – Надеюсь, ты надел туфли для танцев, Милтон, я собираюсь танцевать весь день.

Чейз ядовито улыбнулся.

– Ты слышишь, Милти? – Он радовался как дикарь, видя, что лицо Милтона становится все бледнее.

– Чейз, – сквозь зубы сказала Энни, – прекрати.

Чейз наклонился над столом.

– Наша Энни прекрасно танцует, но нужно следить, чтобы она не перебрала шампанского. Правда, детка?

Энни хватала воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

– Чейз, – проговорила она наконец задушенным шепотом.

– В чем дело? Ведь Милти – твой старый приятель? У нас не может быть от него секретов, детка.

– Перестань называть меня деткой. И перестань лгать. Я никогда в жизни не напивалась.

Губы Чейза скривились в ленивой плутовской усмешке.

– Ну ладно, милочка, не говори мне, что ты забыла тот вечер, когда мы познакомились.

– Предупреждаю тебя, Чейз!

– Я, тогда первокурсник, танцевал со своей девушкой на балу в ее школе, в День святого Валентина. И тут я замечаю нашу Энни, которая выходит из двери нетвердой походкой… держась за живот, как будто она только что съела десять килограммов зеленых яблок.

Энни повернулась к Милтону Хофману.

– Все было совсем не так. Парень, с которым у меня было свидание, испортил мне весь праздник. Откуда я знала…

Звук барабана и тарелок заглушил ее пояснения.

– А сейчас, – торжественно объявил голос в микрофон, – мистер и миссис Николас Бэббитт станцуют свой самый первый танец как муж и жена.

Все начали аплодировать, когда Ник обнял Дон, и они пошли на танцевальную площадку, не отрывая глаз друг от друга.

Энни бросила умоляющий взгляд на Милтона.

– Послушай, Милтон…

– Все в порядке, – быстро сказал тот. – Сегодня семейное торжество, Энни, я понимаю. – Он протянул к ней руки, но потом быстро отдернул их. – Я позвоню тебе завтра. Было… любопытно познакомиться с вами, мистер Купер.

Чейз вежливо улыбнулся.

– Зови меня Чейз, пожалуйста. Не нужно лишних формальностей, ведь у нас столько общего.

Энни не знала, кого из них ей больше хочется ударить: Чейза – за его невыносимое поведение или Милтона – за то, что его так легко испугать. Через секунду она решила, что Чейза… Она взглянула на него, пока Хофман пробирался к своему месту, и сказала:

– Ты низкая тварь.