— Да нет. Это все Мари, моя домработница. Она очень скрупулезна. Да и в последние годы мой сын бывал здесь редко.
Дайте вспомнить… в последний раз мы освежали эти комнаты незадолго до его отъезда в Бордо. Значит, три с половиной года назад.
— Бордо? Кажется, вы говорили, что вашего сына перевели в Марсель.
— Я сказала Бордо? Вот глупая старуха! — по ее лицу промелькнула тень тревоги. — Наверное, это старость. На самом деле, ему предоставили два города на выбор. Когда он мне об этом сказал, я посоветовала ему выбрать Бордо. Наверное, поэтому…
Николь отмахнулась, давая понять, что продолжать не стоит. Тем временем они вошли в комнату, судя по всему, служившую гостиной. Это была очень просторная комната со светло-бежевыми стенами. Диван и два кресла с гобеленовой обивкой стояли у окна, а напротив у камина расположились еще два низких кресла. Рядом с камином возвышалась аккуратная поленница. Деревянный пол был устлан коврами. Ковров было три, и все просто шикарные.
У дальней стены стоял книжный шкаф. Снаружи он был белым, а полки внутри — того же цвета, что и стены. Шкаф был пуст.
— Я попросила Мари освободить его, — пояснила мадам Барбье, перехватив взгляд Николь. — Там хранилась кое-какая техническая литература и несколько старых романов. Сейчас все это в подвале. Как видите, я оставила только картины на стенах. Но если они вам не нравятся, мы можем отправить их вслед за книгами.
— Но ведь я еще не…
— Вы это сделаете, милая, я в этом не сомневаюсь. Потому что вам нравится то, что вы видите, а мне нравитесь вы, — с улыбкой произнесла Татьяна. — Как видите, милая, — продолжала она, не дожидаясь ответа Николь, — здесь есть и телефон. — Она указала на вполне современный аппарат на столике у дивана. — И выход для телевизионной антенны.
Честно признаюсь, что сама я телевизор ненавижу, но моя сноха очень часто его смотрела. Я бы сказала, слишком часто. Но самое приятное — это независимость, которой располагает обитающий в этих комнатах человек. Вот эта дверь, — она указала на дверь у окна, — отдельный вход в эту часть дома.
Последние слова она произнесла тоном, к которому обычно прибегает иллюзионист, когда с возгласом «Опля!» извлекает из цилиндра кролика.
Мадам Барбье повернула торчащий в замке ключ и открыла дверь. Николь увидела за дверью маленькую площадку, с которой в сад спускалась деревянная лестница на два марша. За исключением темно-зеленой площадки и ступеней, все было окрашено в бордовый цвет, доминирующий во внешней отделке дома. Все выглядело безупречно новым, но Николь уже перестала этому удивляться.
Она взялась за перила и на мгновение замерла, любуясь раскинувшимся у ног садом. Девушка плохо разбиралась в видах деревьев, но ей показалось, что три ближайших к ней дерева с раскидистыми кронами — это конские каштаны. У подножия лестницы расположилось более скромное деревце, его ветки прогибались под созревающими плодами. Это была груша. Газон недавно стригли, но это был скорее сельский сад, в котором растения произрастали естественно и свободно. Под каштаном стояли две железных скамьи, а между ними столик, выкрашенный в темно-зеленый цвет. Николь чувствовала, как ее убаюкивают волны покоя и умиротворенности.
Внезапно девушке показалось, будто что-то щекочет ей затылок: она была уверена, что за ней пристально наблюдают. Еще никогда она не ощущала это так явно.
Не отпуская перил, она быстро оглянулась и встретилась взглядом с мадам Барбье. Та стояла, прислонившись спиной к дверной коробке, и ответила улыбкой на взгляд Николь. Ее светлые глаза и в самом деле были устремлены на девушку, но Николь осознавала — дело вовсе не в ней. За спиной виднелась часть гостиной, там никого не было. Впрочем, иного девушка и не ожидала.
Она в растерянности сделала шаг к двери, пытаясь ответить улыбкой на улыбку Татьяны Барбье. Ее до сих пор не покидало и другое ощущение, которое она испытала, едва переступив порог этого дома: невидимый горячий обруч, стиснувший ее лоб. Правда, теперь этот обруч несколько ослабел. Девушка списала эти странные ощущения на разыгрывающуюся простуду.
— Вам понравилось? — голос хозяйки вернул ее к действительности. — Время от времени к нам приходит садовник. Он и поддерживает сад в порядке.
— Да, мне все очень нравится. У вас изумительный дом, Татьяна.
— Спасибо… В таком случае, когда вы переезжаете?
— Я не знаю… — Николь не удержалась от улыбки. — Мы ведь даже еще не поговорили о цене.
— Ах, это! С ценой проблем не будет. Возможно, вы уже догадались, что речь идет не о банальной сдаче квартиры. Через пять дней я уезжаю в Канаду и не хочу, чтобы в мое отсутствие дом пустовал. Мари, моя домработница, конечно, будет сюда наведываться, но этого недостаточно. Я хотела бы, чтобы здесь кто-то жил. Кто-то вроде вас. — На ее губах вновь заиграла улыбка. — Дома, они ведь как живые существа. Без человеческого тепла они быстро погибают. А вы подарите моему дому жизнь, в которой он так нуждается.
— И все же… возможно, я не смогу позволить себе платить столько, сколько стоит эта квартира. Мой оклад…
— Сколько вы платили до сих пор?
— Послушайте, Татьяна. Я снимала маленькую квартирку на двоих с другой девушкой. И арендную плату мы делили на двоих. Но теперь она уехала в другой город. — В конце концов, Николь назвала ей конкретную сумму.
— Я предлагаю вам следующее. Вы будете платить мне столько же, сколько платили за свое предыдущее жилье, плюс еще половину жалованья домработницы. Не волнуйтесь, — поспешила добавить она, увидев, что Николь хочет что-то возразить. — Мари обходится мне совсем недорого. В Париже все намного дороже, нем здесь. К тому же она сможет готовить вам еду. Смею вас заверить, она это делает превосходно.
— Нет, Татьяна. Я хотела сказать, что ваше предложение кажется мне слишком щедрым. Наверняка вы могли бы сдать эту квартиру намного дороже.
— Деньги, дочка, иногда приносят только проблемы. Так мы договорились?
Николь улыбнулась и еще раз огляделась. Ее окружало то, о чем она так давно мечтала.
— Договорились.
— Вот и хорошо. — Татьяна взяла Николь за руки. — Вы и представить себе не можете, как я рада. И еще одно, Николь. Хотя вы будете жить в этой квартире, на самом деле мне хотелось бы, чтобы вы хотя бы изредка проходили по всему дому, садились в то кресло, в котором сегодня сидели, слушали мои пластинки… И чтобы время от времени Мари накрывала для вас ужин в столовой. Одним словом, я хочу, чтобы мой дом продолжал жить, а он сможет это делать исключительно благодаря вам.
Татьяна Барбье стояла, глядя вслед Николь. Она проводила девушку до входной двери, где они и распрощались, договорившись о том, что Николь переедет в новую квартиру в конце недели. Хозяйка просила, чтобы девушка сделала это до ее отъезда в Канаду, намеченного на следующий вторник. Так Николь теряла часть денег, заплаченных за парижскую квартиру: по условиям договора она должна была предупредить об отказе от жилья как минимум за две недели. Но она была уверена, что эта потеря того стоит, ведь взамен она получала возможность немедленно переехать в свой новый дом. Странные ощущения исчезли, на их место пришла эйфория. Прощаясь, хозяйка
подставила девушке щеку. Николь пришлось наклониться и поцеловать ее. Щека оказалась удивительно холодной. Кожа Татьяны Барбье была такой же, как и ее хозяйка, — она порождала воспоминания о безвозвратно канувших в Лету временах.
Вечерело. Николь свернула на улицу, ведущую к вокзалу, и увидела, что прямо перед ней садится солнце. Его закатные лучи окрасили небо и горизонт в красноватый цвет. Наблюдая за удаляющейся фигуркой, Татьяна заметила, как странная и удивительная аура девушки словно с новой силой вспыхнула на фоне красного заката. Мадам Барбье впервые видела ауру такой чистоты и белизны, и в глубине ее души зародилось глубокое уважение к будущей квартирантке.
Ей также показалось, что когда пару часов назад Николь появилась на пороге ее дома, окружающее
