Мефрет сжимал в ладонях пальцы Нахали. Они сидели у двери своего дома и наблюдали за тем, как садится солнце.
Оба молчали, потому что каждый из них знал, о чем думает другой.
В городе мастеров всегда по вечерам тихо, но сегодня вечером тишина была глубже, чем обычно. Несколько часов назад власти официально объявили о смерти фараона, и теперь все мастера и их родные оплакивали покинувшего их царя.
Сети был хорошим правителем. Он был суров, но его главной заботой всегда было благополучие его подданных. Теперь их ожидали дни траура и погребальных церемоний, во время которых тело покойного монарха мумифицируют и подготовят к последнему и главному путешествию.
Непосредственно перед погребением в присутствии преемника Сети, его сына Рамзеса, будет осуществлен ритуал отверзания глаз, ушей, носа и рта покойного фараона. Это позволит царю видеть, слышать, дышать и говорить в его новой жизни на другом берегу великой реки. Затем саркофаг закроют (на самом деле будет несколько саркофагов, заключенных друг в друга), а гробницу запечатают.
Сети предстояло стать одним из самых великих правителей, погребенных в Фивах, и жители Египта навсегда сохранят память о нем и о времени его царствования. Мефрет мысленно вознес молитву Атону, прося божество встретить Сети благосклонно и радушно. Он бросил последний взгляд на заходящее солнце, затем поднялся и вошел в дом.
Он зажег два масляных светильника, открыл шкаф и достал из него глиняную табличку. Такие таблички обычно использовали для письма, но мастер чертил на них планы, делал наброски, а также передавал сообщения своим рабочим. Он взял черную краску, плошку с водой и кисточку и, расположившись возле светильника, принялся писать.
«Кто знает, — думал он, — быть может, в будущем кто-нибудь узнает предназначение
Прощальный луч солнца скользнул в дверь, когда Нахали входила в дом. Он был густого красного цвета, цвета крови. Женщина молча обернулась и закрыла за собой дверь. Луч исчез.
На Египет опустилась ночь. Хоремб остановился у входа в гробницу Сети. Из темноты возник другой охранник.
— Пойду взгляну, что к чему, — сообщил ему Хоремб, зажигая переносной светильник. — Проверю лишний раз.
Охранник кивнул. Его удивило то, что товарищ явился к гробнице не в свою смену и демонстрирует такое рвение, но он приписал это нервозности, которую все испытывали накануне церемонии погребения.
Хоремб спустился в гробницу и по наклонному тоннелю пошел вглубь. В одном из залов он отыскал молоток, зубило и немного красной краски. Завтра строителям предстояло завершить работы и все убрать из гробницы, но этой ночью повсюду еще были разбросаны инструменты. Прихватил Хоремб и маленькую лестницу вроде той, которой воспользовался Мефрет.
Он шел по коридорам и тоннелям, и его человеческая природа брала верх. Из непроглядного мрака неверный свет лампы вырывал лишь небольшое пространство, позволявшее разглядеть стены, расписанные изображениями богов и богинь, символами и сюжетами легенд. Чаще других встречалось изображение покойного фараона — то на разных этапах его последнего путешествия, то в обществе различных богов. Хоремб почувствовал, как по спине ползет холодок ужаса, и устыдился своего страха.
С облегчением он отметил, что его путь подошел к концу. Он остановился у входа в погребальную камеру. Хоремб знал, где искать, и подойдя к первой колонне справа, установил у ее подножия лесенку. Уже знакомое ощущение усилилось, подтверждая, что черный предмет находится близко. Он поднял светильник повыше и принялся внимательно изучать изображенные на поверхности колонны фигуры. Перед ним были Сети и Ра. На этом рисунке бог предстал в облике Ра-Хорахти, а над его соколиной головой был нарисован ярко-красный солнечный диск» Хоремб тут же заметил, что краска в центре красного круга еще не высохла.
С довольной улыбкой он поставил светильник на деревянную подставку, взобрался по лестнице и присмотрелся к рисунку. В центре красного круга отчетливо проступили очертания кирпича.
Он поднял зубило, приставил его к этому кирпичу и размахнулся молотком, готовясь нанести первый удар. В то же миг из центра красного круга вырвалась вспышка света, ослепив и парализовав Хоремба.
Луч обрел форму головы кобры, которая со скоростью света бросилась на нарушителя покоя и сомкнула зубы на сжимающем зубило запястье. Все произошло в одно мгновение, и вот змея выпустила укушенную руку и растворилась в камне.
Хоремб хотел отдернуть руку, но было поздно. Выпустив яд, кобра исчезла.
Отчаянно размахивая руками, несчастный рухнул с лестницы на спину Зубило и молоток упали на каменный пол с глухим стуком, эхом отразившимся от стен погребальной камеры. Потрясенный Хоремб попытался встать, но его тело содрогнулось от мощных спазмов: яд начал действовать.
Дрожащие блики света привели в движение фигуры богов на стенах, ставших молчаливыми свидетелями стремительной агонии Хоремба. Пока его тело билось в конвульсиях, выпученные от ужаса глаза неотрывно смотрели на красный солнечный диск. Он безуспешно пытался понять, что же произошло.
Конвульсии прекратились так же быстро, как и начались. Безжизненное тело застыло на полу От него поднялось некое подобие черного облака, замерло на мгновение в воздухе, затем направилось к выходу из гробницы и исчезло в тоннелях.
Черная сущность, обитавшая в теле Хоремба, оставила мертвое тело.
Рабочие, явившиеся утром в гробницу, остолбенели от изумления. Тело охранника обнаружили довольно быстро, причина его смерти не оставляла никаких сомнений. На левой кисти трупа отчетливо виднелись отверстия от зубов кобры. Его искаженное лицо подтверждало первоначальный диагноз.
На вопрос, что делал Хоремб в погребальном зале, ответил его товарищ, всю ночь охранявший вход в гробницу: он хотел убедиться, что там все в порядке.
На второй вопрос ответа так и не нашли. Откуда здесь взялась убившая охранника змея? А самое главное: где она теперь?
В поисках кобры осмотрели все тоннели, залы и углубления. Судя по отметинам на руке Хоремба, речь шла об очень крупном экземпляре. Так и не обнаружив ни малейших следов кобры, рабочие пришли к выводу, что, какой бы невероятной ни была эта версия, но змея проникла в гробницу, переползла по доске через колодец и, убив охранника, покинула место трагедии.
В этот день все работали, опасливо озираясь по сторонам. Никто из мастеровых не поверил в официальное заключение. Все продолжали строить догадки относительно того, что же произошло на самом деле.
Это тревожило всех, кроме Мефрета. Начальник каменотесов совершенно точно знал, какие события развернулись в погребальной камере. Впрочем, он также знал, что никогда и никому этого не скажет.
8
В этот день Николь не задержалась на работе ни на минуту. С тех пор как она увидела объявление в газете, мысли о «домике мечты» не шли из головы и уже стали навязчивой идеей.
Выйдя на улицу, она в который раз замерла в изумлении — как прекрасен Париж! Солнце стояло еще высоко, хотя его лучи уже утратили полуденную безжалостность. Ярко-синее небо казалось сверхъестественно красивым, а воздух ласково окутывал своим покрывалом. Сады Тюильри и площадь Согласия были удивительно хороши в этот июньский вечер.
