малочисленна. Вражеские же бомбардировщики в основном бомбили Севастополь, а на наши батареи и причалы нападали только малыми группами, по два-три самолета.
Разведку керченского берега вели две разведгруппы по 15—20 бойцов-добровольцев. Первую группу из краснофлотцев Керченского полуэкипажа возглавил воентехник 1 ранга Н. Долина. Вторую — из красноармейцев 8-го [18] отдельного батальона — политрук 3-й роты этого батальона Л. Арнаут.
Беседуя с разведчиками, я убедился, что это люди бывалые, мужественные и смелые, готовые к решительным и рискованным действиям в тылу врага. Правда, некоторые разведчики-краснофлотцы держались по-ухарски, и у них хуже была строевая дисциплина. Группа Арнаута оказалась более подтянутой и сплоченной. Отметив эту разницу, я напомнил разведчикам, что одной только храбростью боевых задач командования не решить — нужны дисциплина и организованность.
Ночью на катере отправилась группа разведчиков — пять человек во главе с воентехником 1 ранга Н. Долиной. Задание — как можно точнее узнать расположение войск врага в районе Старого Карантина.
Отойдя от берега, катер растворился во мгле. Когда приблизились к едва различимому в темноте керченскому берегу, командир приказал опустить на воду шлюпку, и разведчики бесшумно сели в нее. Легкий всплеск весел — и все стихло. Наконец шлюпка уткнулась в песчаную отмель, моряки вытянули ее на берег, спрятали весла и направились к селу Старый Карантин.
Командованию нужен «язык»! До сих пор добыть его никому не удавалось. Может, этой группе повезет? Командир различил между постройками черную фигуру — за спиной торчит ствол винтовки... Мгновение — и враг обезоружен и связан сильными руками разведчиков. Уже в каюте катера, разглядев полицейскую униформу, командир разведчиков чертыхнулся. Но делать нечего — в Тамань! Кое-какие данные о военных объектах от полицая получить все-таки удалось.
Случались и неудачи... Заболел политрук Арнаут, и группа ушла на задание без него. Разведчики вынуждены были завязать бой, из которого возвратилось только трое. Два красноармейца при перестрелке с вражеским патрулем были отрезаны от своих и, как свидетельствовали жители Керчи, раненые, были схвачены врагами и расстреляны.
Орудийные перестрелки наших и вражеских батарей с каждым днем становились интенсивнее. Наиболее активно действовала 718-я 130-миллиметровая батарея, расположенная на удобной позиции в нескольких километрах западнее Тамани, на склонах горы. Она хорошо маскировалась на местности и систематически держала под обстрелом объекты противника в Керчи. У батареи была оборудована [19] вторая, ложная позиция, отвлекавшая на себя удары врага.
На другой день по приезде в Тамань я побывал на батарее со старшим инструктором политотдела базы старшим политруком П. М. Грабаровым, веселым и энергичным одесситом, бывшим инструктором Одесского обкома партии, добровольно ушедшим на фронт. Мы пустились в путь непривычным для моряков, но весьма распространенным в то время на Тамани способом передвижения — верхом на лошадях. И в дальнейшем не раз приходилось прибегать к этому испытанному в условиях местного бездорожья способу, что, впрочем, меня не смущало: верховая езда была мне знакома еще с молодых лет. В 1931 году я был командирован из текстильной Ивановской области в Киргизию — помогать молодым колхозам сеять хлопок. Приходилось сутками не слезать с коня. Вот тогда и овладел секретами верховой езды.
718-я батарея была укомплектована тремя морскими 130-миллиметровыми пушками, хорошими дальномерами, современной системой центральной наводки орудий. Батарейцы бдительно следили за противником. Только наблюдатели заметят движение с погрузкой — выгрузкой в порту на противоположном берегу, как сразу же грохочут наши пушки.
Личный состав батареи кадровый, в основном — молодежь довоенных призывов. Почти все — коммунисты и комсомольцы. Командир батареи старший лейтенант В. И. Павлов и комиссар старший политрук М. И. Мирошниченко — молоды, энергичны.
Как только мы прибыли, командир построил личный состав «по большому сбору», кроме боевой смены, у орудий. При благоприятной обстановке иногда разрешалось такое построение, это давало возможность оценить подтянутость всех воинов, их строевой вид. Поздоровавшись по-уставному, скомандовал: «Разойдись!» И началась непринужденная беседа. Речь шла о положении на фронтах, о Севастополе, откуда я прибыл, о наших ближайших боевых делах. Ребята чем-то очень были похожи на батарейцев с «Червоной Украины», поэтому общий язык мы нашли быстро, бойцы догадывались о подготовке к большой операции. Посыпались вопросы. Отвечать пришлось неопределенно: дескать, надо быть готовым к любым операциям, в том числе и наступательным.
Вечером того же дня в штабе базы А. С. Фролов утвердил вместе со мной некоторые документы по десантной [20] операции, в том числе плановую таблицу боевых действий на период десанта. Частично был пересмотрен порядок применения приданных базе малых катеров-охотников и торпедных катеров: кроме выполнения задач по охранению и огневой поддержке десанта они будут брать на борт десантников.
Шло совещание у начальника штаба базы капитана 3 ранга А. Ф. Студеничникова. Решался вопрос, как лучше использовать наши небогатые огневые средства на воде при подходе к берегу, занятому врагом. Долго рассматривали карту Керченского пролива. Наконец командир базы предложил:
— Хорошо бы создать небольшой, но сильный кулак, чтобы бросить его первым и наверняка ухватиться за берег в наиболее подходящем месте. Давайте подумаем, как это сделать.
Взоры всех снова обратились к карте. Где оно, это наиболее подходящее место?
— Ну, что думаешь, комиссар? Интересно мнение человека свежего. Нам-то уж здесь многое успело примелькаться, — обратился ко мне Фролов.
По карте я видел, что из трех намеченных пунктов высадки — Камыш-Бурун, Эльтиген, Старый Карантин — только в Камыш-Буруне в глубине бухты обозначены береговые причалы для подхода судов с большей осадкой, чем у наших катеров и сейнеров.
— А если попробовать вот сюда, — указал я на один из ближних к проливу причалов, — высадить ударный отряд десантников на трех-четырех катерах.
Все осмотрели это место на карте.
— Над этим стоит подумать, — заметил после паузы Лесников.
Начальник оперативного отделения капитан 3 ранга И. И. Смирнов поддержал меня:
— Считаю, что это было бы правильно, товарищ контр-адмирал. Примерно то же и я предлагал начальнику штаба.
— Ну, что ж, — подытожил Фролов. — Не возражаю. Будем высаживаться в Камыш-Буруне. Думаю, здесь можно использовать те четыре «охотника», которые только что пришли к нам с Кавказа. Командир группы производит хорошее впечатление. Я свяжусь с генералом Львовым, а ты, Александр Федорович, давай расчеты, — закончил он, обращаясь к начальнику штаба. [21]
Малые охотники, катера типа «МО-4», до войны предназначались для несения пограничной дозорной службы, для поиска и уничтожения подводных лодок главным своим оружием — глубинными бомбами. С началом войны эти катера были переданы военно-морским базам. Кроме бомб (больших и малых), катера имели по две 45-миллиметровые пушки и два зенитных крупнокалиберных пулемета; их водоизмещение — 56 тонн; ход — 27 узлов; экипаж — 22 человека, из них два офицера. Каждый катер мог взять на борт 50— 60 десантников. Катера-охотники уже проявили себя в ходе войны как подвижный и универсальный вид оружия военно-морских сил: они несли дозорную службу, конвоировали транспорты, участвовали в высадке десантов и даже занимались тралением фарватеров, очищая их от неконтактных мин взрывами глубинных бомб. Главная же ценность охотников заключалась в их хорошо подготовленном, смелом и мужественном кадровом личном составе, имевшем опыт боевой службы по охране морских границ нашей Родины в мирное время.
Вникая в детали предстоящего наступления, я познакомился с аппаратом штаба нашей базы. Это были отлично подготовленные специалисты, в большинстве своем — члены партии. Начальник штаба А. Ф. Студеничников работал с огоньком. Не обладая пока достаточным опытом штабной работы, он не стеснялся заимствовать опыт у своего заместителя капитана 3 ранга И. И. Смирнова, энергичного и хорошо подготовленного штабного офицера.
Операторы штаба капитаны-лейтенанты А. Е. Старых, С. В. Шориков и капитан А. Д. Симоненко хорошо справлялись с разработкой штабной документации по десантной операции, четко несли круглосуточное оперативное дежурство по базе. Флагманский механик, инженер-капитан 3 ранга
