индексом '0'.
32.
Встреча почему-то оказалась более официальной, чем проводы. Я, конечно, не ждал дружеских объятий, но и эта спешка, нервозность, какая-то подозрительность, неприятно поразили меня. Первое, что они сделали, это чуть ли не сорвали с нас браслеты с часами. Мы, правда, оба с удовольствием избавились от надоевших за сутки 'наручников'. Браслет и часы были настолько массивными, что не умещались под рукавом моего пиджака и изрядно надавили запястье. И только после этого на нас напялили шарошлемы.
Орбитурал спросил про мотоцикл и, выслушав мой ответ, сказал: 'Плохо', добавив какое-то ругательство. Затем последовали короткие вопросы и столь же лаконичные ответы.
— Смолокуровка существует?
— Да.
— Именно в пятидесяти двух километров от этого места?
— Примерно.
— Крещение приняли?
— Да.
— Что-нибудь из ряда вон выходящее было?
— Смотря из какого ряда, — сказал Пров.
— Вы что, СТР пятьдесят пять... вопроса не поняли?
— Из ряда вон вышла бутылка наипрекраснейшего вина.
Орбитурал воззрился на меня.
— Были странности, — сказал я. — Датчики наверняка все зафиксировали.
— Вылетаем! — приказал Орбитурал.
К ионолету шли молча. У трапа я остановился и взглянул на пустыню, простирающуюся до самого горизонта. Мертвенные серо-коричневые тона нагнали на меня тоску. Что произошло здесь с нами? Кое-что я знал, но только непонятные мне факты, а не их объяснения. Наверняка, больше знал Пров, хотя ему еще не известно, что произошло со мной. Рассказывать при свидетелях я не хотел. Все равно придется докладывать Орбитуралу. Не скроешь. Но некоторые тонкости будут предназначены только для Прова. Много больше нас обоих знал, конечно, Орбитурал. Но вряд ли он поделится с нами тайнами, в которые посвящены Солярион и сам Галактион.
Ионолет обогнул гдом.
Мы прошли через специальное 'чистилище' ГЕОКОСОЛа, переоделись в карантинную одежду, правда, личные вещи нам разрешили взять. Молчаливые люди в синих халатах проводили нас в отсек с пластиковой дверью без замка и ручек, но тем не менее плотно ставшую на свое место, как только мы вошли. Две медицинские койки с жесткими подголовниками, застеленные простынями, стол, привинченный к полу, да пара сверхлегких табуретов — вот и вся обстановка. Да... Телефон все-таки был, скорее всего местной связи. Стены голые, никаких внешних видимых 'штучек', но, для кого надо, мы были как на ладони. В этом уж можно было не сомневаться.
— Похоже на арест, — сказал Пров, всегда воспринимавший события как неизменную данность, и завалился на койку.
Я еще походил туда-сюда, заглянул в туалет и последовал примеру Прова.
— Как тебе спалось одному в лесу?
— Шикарно. Провозился с генератором, а когда стемнело, залез в стог сена и потерялся до утра. Даже снов не видел.
— И никаких кошмаров?
— Нет, никаких. — Пров сделал ударение на последнем слове.
— А вот у меня...
— Никаких кошмаров, — повторил Пров, но уже с многозначительной ленцой.
Дверь вдруг отошла в сторону, и во всем блеске своего мундира, осанкой прямой и несгибаемой, с лицом важным, словно он только что раскрыл космический заговор, в отсек вошел Орбитурал. В руках он держал папку. Я, по привычке быть дисциплинированным, вскочил, а Пров остался лежать, как лежал, закинув ногу на ногу.
— СТР полста пять — четыреста восемьдесят четыре! Почему не приветствуете стоя старшего по составу?
— Живот болит, — довольно-таки нагло пробасил Пров.
— В раю побывали, так и зазнались? Не пришлось бы в ад попасть!
— Не пугай, начальник. Ад я уже прошел, а вот рай — впервые.
— Вопрос можно? — поспешил я прервать их нежелательно обострившийся диалог.
— Задавайте.
— Как понимать эту закрытую дверь?
— Карантин на трое суток. Вам ведь не привыкать.
— В таких условиях?
— Условия определяем мы.
Всячески подчеркиваемое им различие между нами и до наивности очевидное желание доказать во что бы то ни стало всем и вся его — Орбитурала — главенствующую роль в этом мире так и перли из него наружу. Или он играл непонятную для нас роль?
— Ради вас, — продолжил он, — неслыханное дело! — мы отключили силовое поле.
— Зато сэкономили энергию, — подал голос Пров. Он явно нарывался на неприятности.
— Прекратить болтовню! — сорвался на крик Орбитурал. — Вы уже однажды разболтали служебную тайну. А сейчас... — Он внезапно успокоился и с подчеркнутой торжественностью открыл папку и положил на стол лист пластиковой бумаги с эмблемой 'Г.П.Т.' — Предупреждаю: все виденное вами является геополисной тайной. За разглашение — преследование на срок до десяти лет. А для вас, СТР полста пять... — по максимуму. Подписывайте.
Не вступая в дальнейшие пререкания, мы подписали бумагу.
— Через неделю встретимся, — зловеще пообещал с порога Орбитурал.
— Эк его разобрало, — рассмеялся Пров, опять заваливаясь на койку.
— Зачем ты его злишь?
— Нарочно. Пусть слышит, что мы ему нужны больше, чем он — нам... Ну, только общее впечатление о твоем хождении к святым местам.
— В чудеса я не верил...
— И что же...
— Наш спор ты выиграл. На двести процентов. Потому что это было не во сне — наяву. Очень уж было интересно увидеть тебя лежащим — никогда не угадаешь, где — живым в саркофаге! Фараон, правда, из тебя никудышный, но несли с почестями...
— Погоди, — с какой-то нервозной поспешностью приподнялся Пров. Руку отлежал... — Он многозначительно поводил пальцем по стене. — Пусть создадут нам соответствующие условия. Бутылочку помнишь?
И он прочел мне лекцию о виноделии далеких веков, о методах дегустации, о вкусе, запахе и цвете вин. Откуда только знал, или импровизировал на ходу? В разговорах на эту и другие интереснейшие темы мы незаметно скоротали вечер, съели 'тюремный' ужин и затихли, предавшись каждый свои мыслям.
Что-то заставило меня проснуться раньше обычного. Времени было только половина пятого, еще спать бы да спать, но сна как не бывало. Я сел, настороженно вслушиваясь в предрассветную тишину. Бодро чеканя шаг, тикали настенные 'ходики'. Старинная резная мебель смутно вырисовывалась в свете
