– Это уже кладбище, – с горечью ответила Джинни. – Теперь, когда я не состою в браке с Нилом, все его друзья и люди его круга обходят магазин стороной и всячески унижают меня.
– Ладно. Если у тебя плохо идут дела, почему ты не можешь закрыть магазин недели на две?
Ответа не последовало. Она поняла, что мама хотела, чтобы она сама приехала в Палм-Спрингс.
– Послушай, мама, – сказала она. – Я сейчас работаю над очень важным делом. Оно много значит для меня. Как только я его закончу, обязательно прилечу к тебе, чтобы мы вместе смогли провести Рождество. Только я и ты... как в добрые, старые времена. Мы вместе подумаем, что предпринять. Я обещаю... Потерпи немного. Пожалуйста.
– Ты хорошая девочка, Вилли, – сказала Джинни. – Ты всегда была так добра ко мне...
Когда Вилли положила трубку, Ник стоял сзади. Он не задал ей никаких вопросов, ничего не сказал по поводу услышанного разговора. Он просто обнял ее и стал целовать.
Это все, что ей надо было от него.
ГЛАВА 8
В течение последующих недель Вилли постоянно думала о деле Сильверстен. Она позволяла себе отвлекаться только на случайные обеды с Ником и длинные пространные беседы по телефону с Джинни.
Когда она готовила юридические документы, освобождающие ее клиента от аморального брака, она почти каждый день беседовала с Мэрион, стараясь укрепить в ней надежду и мысль о том, что развод явится началом ее новой жизни и концом всех несчастий.
Все происходит так, как уже однажды происходило, думала Вилли, вспоминая, какой слабой, растерянной и напуганной была мать, когда ее брак разбился. Вилли знала, что многие адвокаты сочли бы непрофессиональным заботиться о клиенте больше, чем о деле. Но для нее это было неразделимо. Она несколько раз встретилась с адвокатом Харви, пытаясь урегулировать вопросы. Но между представлениями Вилли о сути дела и тем, что предлагал адвокат Харви, оказалась бездна различий. Для Вилли самым значительным моментом было восстановление права Мэрион на управление ее долей в 'Марко Интерпрайзиз', для адвоката Харви это вообще не подлежало обсуждению.
Битва Сильверстен против Сильверстен началась в морозный осенний день. Джессан, адвокат Харви, встретился с Вилли на ступеньках Верховного суда в нижнем Манхэттене. Он остановился и самодовольно улыбнулся.
– Будьте благоразумны, адвокат, – сказал он. – Избавьте вашего клиента от ряда неприятностей. Вы ведь знаете, как это безобразно, когда публика начинает копаться в грязном женском белье. Подойдите к делу серьезнее. Согласитесь на компромисс.
– Это вам следует подойти к делу серьезнее, Стив, – в свою очередь не без ехидства заметила Вилли. – Я не согласна ни с одним из ваших предложений, и вы знаете об этом. Единственный, у кого грязное белье в этом деле, – это ваш клиент. Возможно, он просто не сказал вам, насколько оно у него грязное...
Выражение лица Джессана показало ей, что она попала в точку. Джессан, возможно, и знал о жульничествах Харви, но вряд ли тот сказал ему, как он использовал акции Мэрион в целях своего обогащения.
А Вилли знала наверняка. Благодаря усилиям Кьюсака, в ее папке собралось достаточно документального материала, чтобы утереть нос Джессану.
В зале заседаний она обратилась к суду со вступительной речью – краткой и предельно ясной.
Она сказала, что Харви Сильверстен – человек, который женился ради денег. Он эксплуатировал свою жену, был по отношению к ней жестоким и невнимательным. Он не только изменял ей, но и использовал в своих целях фонд компании, основанный его тестем, выделяя из него средства на содержание своего любовного гнездышка и на дорогие подарки своей любовнице. Вилли просила развод на основании прелюбодеяния и намеренной жестокости. Она требовала передачи квартиры на Парк-авеню и половины совместно нажитого имущества ее клиенту, а также выплаты Мэрион ежегодной помощи в размере ста пятидесяти тысяч долларов. Кроме того, к Мэрион должна вернуться ее законная половина акций 'Марко'.
Вилли наблюдала за лицом судьи, когда слово взял Джессан. Адвокат назвал Мэрион невротичкой и капризной женой, которая вынудила своего мужа уйти к другой женщине. Когда он упомянул о психической болезни Мэрион, Вилли повернулась к ней и тихо спросила:
– Почему вы не рассказали мне об этом?
– Я... Это было так давно, – растерянно пробормотала Мэрион. – О, Вилли, я была так несчастна... я прибегла к помощи психиатра, я попросила и Харви пойти к нему, но он не согласился. Я не могла себе представить, что он вспомнит об этом сейчас...
– Ладно, – сказала Вилли, ободряюще кивнув ей. – Это не удивительно быть несчастной, будучи замужем за таким человеком, как Харви. Джессану больше ничего не оставалось сказать... Он хочет пробудить в судье мужскую солидарность... Но я разделаюсь с ним. Я обещаю.
Улыбка Джессана померкла, когда Вилли попросила вызвать Ларри Кьюсака. Рядом со страстностью Вилли спокойствие Кьюсака впечатляло. Его ответы были четкими и подтверждались фактами. Его профессиональные показания вызвали должный эффект в зале суда. Харви выглядел очень жалко, отвечая на вопросы. Его претензии к Мэрион больше походили на нытье.
Заседание должно было возобновиться на следующий день. Джессан подошел к Вилли.
– Половину совместно нажитого имущества и сто тысяч ежегодной выплаты, – кратко сказал он. – Вы согласны?
– А что об управлении акциями миссис Сильверстен? – спросила она. – Согласен ли ваш клиент признать ее законное право на них?
– Это не подлежит обсуждению, – твердо произнес адвокат. – Мой клиент считает, что он будет приумножать состояние корпорации, и не собирается делиться акциями с женщиной, которая ничего не смыслит в бизнесе. Эти люди, возможно, и получат развод, но будут оставаться вместе во всем, что касается бизнеса.
