– Для меня это не имеет значения, Пол. Я тоже хочу вас и не спрашиваю себя, почему. Хотите также честное признание? Лора просила меня приехать к вам в надежде, что произойдет нечто подобное. Она практически велела мне соблазнить вас, и я отказывалась ехать, потому что не люблю, когда мной торгуют.
Она наклонилась над столом.
– Но сейчас мне хочется быть только здесь.
Пол прижал ее тонкие пальцы к губам. Глаза его на мгновение закрылись, будто Пол стремился забыть обо всем, кроме запаха и вкуса ее кожи.
– Если мы позволим этому случиться, – сказал он наконец, – тогда какое ждет нас будущее? Я имею в виду работу.
Кей немедленно поняла его обеспокоенность. К чему может привести такая внезапная связь – ведь они даже не знают, любовь ли это или просто неодолимое сексуальное притяжение. Как эта внезапная вспышка повлияет на их объективность ученых?
– В данный момент, – бросила Кей, – мне абсолютно все равно.
Несколько минут он не сводил с Кей лихорадочно-блестевших глаз. Потом отвернулся и позвал официанта таким отчаянным, громким голосом, будто кричал «пожар!»
На обратном пути они держались за руки; электрический ток желания пронизывал обоих, нетерпеливая жажда освобождении от сладкой муки все росла. Иногда они обменивались взглядами, но не произнесли ни слова, словно находились в гипнотическом трансе, который боялись разрушить.
Но, не успела за ними закрыться дверь, сдержанность растаяла. Пол схватил Кей в объятия, она прижалась к нему; они поцеловались, жадно, ненасытно, срывая друг с друга одежду. Невозможно было сказать, чья годами копившаяся жажда была сильнее, но именно Кей неожиданно отступила от Пола, сознавая, как бесстыдно-нетерпелива эта погоня за наслаждением. А ей так хотелось нежности. Она не могла, не желала любить его здесь, на полу, в путанице полуснятых одежд – ей нужно было прикасаться к его обнаженному телу своим, ощущать его жар, запах, силу, лежать рядом на прохладных свежих простынях. Чуть уняв нетерпение, но не умерив страстного желания, Кей повела Пола по ступенькам, полуобернувшись, не сводя с него взгляда. Когда они оказались наверху, Пол потянул ее к двери своей комнаты, но девушка, покачав головой, высвободилась и пошла к двери спальни, где отдыхала днем, маня Пола за собой. Он понял, что девушка права – нельзя заниматься любовью на той постели, где когда-то лежала его жена – ведь её призрак по-прежнему витал в этой комнате.
Забыв закрыть дверь, не зажигая света, лившегося из коридора на них и на кровать, они, не переставая целоваться, раздели друг друга и вновь обнялись, нетерпеливо, жадно, ощущая игру мускулов под кожей, все впадины и возвышенности и округлости, словно неизведанные доселе земли и страны.
Пол медленно опустился на колени перед ней, словно молящийся перед иконой, воздавая хвалу ртом и руками ее грудям, соскам, животу. Его губы осторожно коснулись рыжеватого треугольника волос, потянули за тугие завитки. Кей ощутила, как Пол глубоко вдыхает аромат ее возбужденного тела, язык неспешно скользил все ниже, пока не окунулся в нее. Застонав, Кей откинула голову, вцепилась в волосы Пола, шепотом снова и снова повторяя его имя. Дрожь пронизала ее тело, ноги ослабели, подогнулись, она тоже оказалась на полу и, упершись руками в плечи Синклера, осторожно опрокинула его на ковер.
Перевернувшись так, чтобы он продолжал пить из источника ее женственности, Кей взяла его в рот, вспомнив, что Пол годами мучился без любви, словно дерево в засуху, ожидающее дождя, и изнемогая от желания дать ему столько же, сколько он давал ей.
Убыстряющийся ритм их движений, изменчивая музыка стонов и вздохов, лихорадочные ласки говорили яснее слов, что миг высвобождения близок – не сговариваясь, словно почувствовав это кончиками нервов, они оказались лицом к друг другу. В последнее мгновение, уже поднявшись над Кей, Пол замер, чтобы взглянуть на ее тело, освещенное тонким лучом, падавшим из коридора, и она почему-то поняла, что Пол рассматривает ее сейчас, как ожившую фотографию.
– Ты великолепна, – прошептал он. Ничего не ответив, Кей быстро протянула руку и, сжав его пульсирующий фаллос, ввела в себя. Она не желала поклонения, не сейчас, и хотела лишь быть женщиной наедине с этим мужчиной, ничего больше. И когда фаллос скользнул в нее, Кей изо всех сил прижала его к себе, втягивая глубже, еще глубже, изгибаясь всем телом, чтобы принять его до конца, полностью, целиком, только его. Наконец она поглотила Пола так, что он коснулся средоточения нервов, пробудив ощущения, каких никогда не удавалось добиться Орину. Возможно, его слишком совершенная техника не давала Кей возможности выпустить на волю собственные эмоции; Кей было лишь дозволено восхищаться приносимым ей даром. Здесь и сейчас она не просто принимала, но одаривала сама, и это обострило ее чувствительность, как никогда раньше. И как только Пол окунулся в эти неизведанные глубины, плотина, сдерживающая волны ощущения, казалось, прорвалась, бурный поток нахлынул на них и понес куда-то, и в этот момент Пол врезался в нее еще один, последний раз, еще сильнее и глубже; горячая струя спермы ударила в натянутую плоть. Закричав, Кей прильнула к нему, задыхаясь, боясь, что лавина экстаза поглотит ее, что она затеряется и пропадет на веки вечные… но тут ураган стих, и еще через несколько мгновений невыносимой боли-наслаждения, Кей медленно возвратилась на землю. Она лежала в его объятиях, капли пота, смешиваясь, охлаждали разгоряченные тела.
– Господи, – прошептала Кей, – как нам это удалось?
– Попытаемся выяснить, – улыбнулся Пол. – Хорошо?
Так продолжалось всю ночь – пиршество секса, чтобы утолить многолетний голод. Первые розовые отблески прорезали тьму; тени, лежавшие по углам комнаты, начали исчезать, когда они, наконец, заснули.
В полдень Кей проснулась и обнаружила, что ее голова лежит на груди Пола. Прикосновение голого мужского тела было таким непривычным! При ярком свете дня Кей чувствовала себя странно – каким образом она оказалась в постели с ним? В этот момент Кей поняла – что бы ни свело их вместе, какова бы ни была природа этих бурных ощущений, ее и Пола не связывала любовь. Уважение, симпатия, признательность и, конечно, физическое влечение, разожгли их взаимную ненасытную жажду. Будь это любовь, вряд ли Кей чувствовала то, что испытывает сейчас, – удовлетворение, бесстыдное, полное удовлетворение. И в то же время она была способна думать о прошлой невероятной ночи всего лишь с удивлением и любопытством – неужели такое возможно?
Приподнявшись на локте, чтобы взглянуть на Пола, Кей обнаружила, что тот тоже проснулся, и, посмотрев в его глаза, поняла, что он думает о том же. Она нужна ему, и еще будет необходима и желанна. Но в сердце Синклера по-прежнему царил образ другой. И он знал, что Кей это известно.
