ничего не поделаешь — пришлось смириться и проглотить свою гордость.
— И как долго ты намереваешься разыгрывать этот фарс? — спросила Джоанна. — Неужели ты думаешь, что из этого что-нибудь получится?
— Непременно получится. Просто надо потерпеть еще немного. Я уверен, что она любит меня.
— Ладно, хорошо, — кивнула Джоанна. Она встала и оправила юбки. — Тогда я приду и завтра. Но надеюсь, что все это не затянется надолго. Моему терпению приходит конец. Знаешь, все-таки лучше сказать ей, что любишь ее. И тогда…
— Нет! — заявил Филипп. — Я знаю, что делаю. Всего доброго, леди Грей.
Джоанна пожала плечами и посмотрела на него с грустной улыбкой. Затем, коротко кивнув, сказала:
— Всего доброго, ваша светлость.
— Все последние дни я в раздумьях, Филипп… Никак не могу решить, куда мне поехать? А что ты посоветуешь? — Шарлотта потянулась к бокалу с вином.
— Ты хочешь куда-то поехать? — Герцог е удивлением посмотрел на жену.
— Да, конечно. — Шарлотта сделала глоток вина и, поставив бокал, взяла с тарелки ломтик телятины. — Может, отправиться куда-нибудь на Восток? Или в Италию? А может быть, в Африку или в Россию? Говорят, что русские послы — великолепные любовники. Даже и послы, представляешь?.. А каковы же тогда настоящие русские мужчины?..
— Все, довольно! — Филипп с силой ударил кулаком по столу, так что посуда зазвенела.
Шарлотта взглянула на мужа, приподняв бровь, потом с улыбкой сказала:
— Что ж, пожалуй, поеду в Италию, — Отправив в рот очередной кусочек телятины, она снова потянулась к бокалу. Минуту спустя с усмешкой проговорила: — А я и не подозревала, что ты так не любишь русских.
Герцог поморщился, словно от зубной боли. Шарлотта же, рассмеявшись, спросила:
— Что с тобой, Филипп?
— Ничего, — пробурчал он. — Но мне кажется, ты забыла, о чем говорят за столом благовоспитанные леди. Слава Богу, что Джоанна не позволяет себе таких речей. — Снова поморщившись, герцог тоже потянулся к бокалу с вином.
Шарлотта взглянула на него пристально, потом вдруг спросила:
— Ты ложился с ней в постель?
Филипп замер с бокалом в руке; ему казалось, он ослышался.
— Ты о чем? — пробормотал он, наконец.
Шарлотта снова рассмеялась:
— Ты прекрасно понял мой вопрос. Я спросила, ложился ли ты в постель с Джоанной.
Герцог поставил свой бокал обратно на стол. Затем отчетливо проговорил:
— Кажется, я только что сказал тебе о том, что за столом не принято вести такие разговоры. Неужели забыла?
Шарлотта, отмахнувшись от его слов, заявила:
— Ничего я не забыла. Просто мне очень интересно узнать, сможешь ли ты подождать. Ты ведь мне недавно сказал, что у тебя в последнее время не было любовницы, понимаешь?.. Но я-то знаю твои аппетиты. Ты почти сразу же после нашей свадьбы нашел себе другую женщину.
Филипп резко поднялся на ноги, и стул за его спиной опрокинулся на пол.
— Может, мне снова попросить у тебя прощения, Шарлотта? Но если мне не изменяет память, то ты один раз уже отказала мне в прощении…
Она взглянула на него с удивлением, потом, пожав плечами, проговорила:
— Бесполезно говорить о прошлом, поскольку у нас с тобой нет общего будущего. Что же касается моих слов про другую женщину, то я просто вспомнила этот случай как пример.
«Неужели она действительно настолько спокойна? — думал герцог. — Или притворяется?..»
— Филипп, так как же? Поверь, мне ужасно интересно… Скажи, ты уже ложился в постель с «дорогой Джоанной»?
Герцог молча смотрел на жену, и ее слова все еще звенели у него в ушах. Русские любовники! У них нет общего будущего! И еще — Джоанна, Джоанна, Джоанна!..
Он довольно долго смотрел на Шарлотту, пытаясь понять, что происходило сейчас в ее душе. Но она казалась такой же спокойной и невозмутимой. Наконец, не выдержав, он пробормотал извинения, коротко поклонился и вышел из комнаты.
Как только дверь за Филиппом закрылась, Шарлотта со вздохом уронила голову на руки и тихонько всхлипнула. Ей снова вспомнились ужасные дни после их с Филиппом свадьбы, когда он почти сразу же вернулся к своей любовнице. Она тогда считала, что он изменил ей. И как ни странно, она и сейчас воспринимала его поведение как измену.
Разумеется, она прекрасно понимала, что нынешнее поведение Филиппа — почти полная гарантия того, что он разведется с ней и освободит от уз брака. Но она нисколько не радовалась близкому освобождению, напротив, постоянно мучила себя ревностью и пыталась представить, чем занимались Филипп с Джоанной, пыталась представить, как они прикасались друг к другу и как целовались…
И она была почти уверена, что они не только целовались, но и ложились вместе в постель — именно поэтому Филипп и отказался ответить на ее вопрос. Иначе бы он просто сказал, что не спал с Джоанной, не так ли?
О Боже, а как холодно он взглянул на нее, перед тем как выйти из столовой! И как, разозлившись, ударил кулаком по столу, да еще и опрокинул в гневе стул… Такого он прежде никогда себе не позволял. Выходит, ее вопрос про постель ужасно его разозлил, вывел из себя.
Но куда же он сейчас отправился? Может, к Джоанне? Что ж, очень может быть…
Встав из-за стола, Шарлотта потянулась к бокалу с вином и осушила его одним глотком. После чего вышла из столовой и, повернувшись к слуге, стоявшему у двери, тихо спросила:
— Ты не видел, куда направился его светлость?
Слуга с невозмутимым видом покачал головой:
— Нет, миледи. Но если хотите, то я…
— Нет-нет, не надо его искать, — поспешно проговорила Шарлотта.
Она заглянула в музыкальную комнату, в кабинет, в гостиную, в библиотеку, затем проверила еще полтора десятка комнат, но нигде не обнаружила Филиппа. Повстречав в холле дворецкого, Шарлотта спросила:
— Фэллон, ты, случайно, не видел моего му… его светлость? — Ей вдруг пришло в голову, что сейчас, после всего происшедшего в последние дни, было бы странно называть Филиппа своим мужем.
Дворецкий, казалось, задумался. Потом произнес:
— Точно не знаю, миледи. Полагаю, он отправился кататься.
«Интересно, на лошади или на женщине?» — подумала Шарлотта. Коротко кивнув дворецкому, она сказала:
— Спасибо, Фэллон.
«Куда же теперь идти? — спрашивала себя Шарлотта. — Бежать к окну в надежде увидеть Филиппа? Или же отправиться в гостиную, сесть в кресло и ждать, когда он будет возвращаться?»
— Вы что-то хотите сказать, ваша светлость? — неожиданно спросил дворецкий.
Шарлотта с улыбкой кивнула:
— Да, Фэллон. Знаешь, я буду… в комнате для отдыха.
— Да, ваша светлость, — ответил дворецкий и поклонился.
Покинув холл, Шарлотта направилась в комнату для отдыха. В сущности, это была гостиная, но предназначенная не для всех, а лишь для самых близких друзей, а также членов семьи; именно здесь общались самые близкие люди — те, которые ничего друг от друга не скрывали и которые могли поделиться друг с другом самым сокровенным, всеми своими секретами и переживаниями, своими огорчениями и мечтами.
«Но почему же я решила пойти именно в эту комнату? — спрашивала себя Шарлотта. — Неужели
