внушительная сумма, но у него не было желания тратить время на переговоры.
Граф барабанил пальцами по столу.
— Значит, тысяча? А может, мне не следует продавать их, если вы предлагаете такую сумму? Возможно, это очень ценные произведения искусства.
Филипп криво усмехнулся:
— Вы прекрасно все понимаете, Суини. Дело вовсе не в ценности, а в том, что я хочу иметь эти картины. И я непременно их заполучу.
— Вы уверены? — Суини приподнял бровь. — Что ж, если так, то две тысячи фунтов.
— Согласен, — тут же кивнул Филипп. После чего передал графу адрес своего поверенного, где можно было получить чек. — Так где же картины, Суини? Покажите мне их. Где они у вас висят?
Граф, казалось, смутился.
— Э… ваша светлость, если вы не возражаете, я попрошу Дейвиса провести вас к ним.
Когда спустя несколько минут Филипп зашел следом за дворецким в спальню лорда Суини, он понял, почему граф не пожелал проводить его самостоятельно и почему так смутился. Конечно же, этот негодяй опасался, что гость не сдержится…
Оказалось, что картины висели прямо напротив кровати лорда Суини, так что граф, лежа в постели, прекрасно их видел. Было ясно: он рассчитывал, что Шарлотта все же станет его любовницей; и тогда он, лежа с ней, обнаженной, мог бы сравнивать изображения с оригиналом — прекрасное развлечение!
Да, негодяй был прав: если бы он, Филипп, сейчас увидел его, то действительно не сдержался бы и как следует проучил.
Выругавшись сквозь зубы, герцог подошел к картинам и сорвал их со степы. Затем, даже не взглянув на дворецкого, вышел из комнаты. Проходя мимо кабинета графа, он испытывал соблазн зайти, но все же сдержался; у него сейчас было более важное дело. — Филипп знал, что сегодня снова увидит Шарлотту.
Взглянув на подругу, сидевшую с ней рядом на музыкальном вечере, Эмма спросила:
— Снова высматриваешь?
Шарлотта изобразила удивление:
— Ты о чем?
Эмма негромко рассмеялась:
— Не притворяйся, что не понимаешь, дорогая. Ведь ты высматриваешь герцога, не так ли?
Шарлотта со вздохом откинулась на спинку стула. Да, конечно же, она надеялась увидеть здесь Филиппа, — высматривала его среди гостей. И думала о том, что не может одновременно злиться на него и желать встречи с ним, не может любить — и в то же время ненавидеть. Ей следовало решить, что сильнее — любовь или ненависть.
Хотя Шарлотта по-прежнему пыталась внушить себе, что больше всего желает свободы, она не могла отрицать, что теперь думала о разводе с Филиппом гораздо меньше, чем о нем самом.
И дело вовсе не в стихах, которые он написал, — ведь не могли же одни только стихи довести ее до бессонницы… Всю прошедшую ночь она не спала и, глядя на дверь своей спальни в доме лорда Северли, раз за разом спрашивала себя: «А может, встать сейчас — и отправиться, к Филиппу, в наш лондонский дом?»
Конечно, он обманывал ее, это верно. И совсем недавно снова обманул. Но ведь она по-прежнему его любила… Причем любила вовсе не потому, что не могла отказаться от своей любви, а потому, что не хотела отказываться.
Проклятие, что же делать, как ей поступить?
Тут подруга вдруг взглянула на нее с беспокойством:
— Что с тобой, дорогая?
— Ты о чем? — Шарлотта захлопала глазами.
— Ты вздохнула, а потом застонала. Что с тобой?
Шарлотта пожала плечами:
— Ну… Я просто подумала, что мы, наверное, зря приехали на этот музыкальный вечер. Лучше бы мы отправились… в какое-нибудь другое место. — Охотнее всего она отправилась бы сейчас к Филиппу.
Эмма еще несколько секунд смотрела на подругу. Потом, кивнув, пробормотала:
— Да, наверное… — Повернувшись к импровизированной сцене, она негромко добавила: — Похоже, начало представления немного задерживается.
Шарлотта молча пожала плечами. Посмотрев по сторонам, замерла на несколько мгновений. Потом, толкнув подругу локтем в бок, пробормотала:
— А ведь мы одни…
Эмма посмотрела на нее с удивлением:
— Как это одни? Тут не менее сотни гостей.
Шарлотта со вздохом кивнула:
— Да, конечно. Но все они сидят на рядах за нами и перед нами. Разве ты не заметила, что рядом с тобой никого нет?
Повернув голову, Эмма увидела, что несколько соседних стульев действительно оставались незанятыми. Снова повернувшись, она обнаружила, что со стороны Шарлотты совсем не было гостей, так что в своем ряду она вообще сидела последней.
— Похоже, все меня боятся. Может, я покрылась сыпью? — с усмешкой проговорила Шарлотта.
Эмма тоже усмехнулась.
— В таком случае и я покрылась. — Снова посмотрев по сторонам, она добавила: Подожди немного. Я скоро вернусь. — Поднявшись со стула, Эмма оставила подругу в одиночестве.
И тут Шарлотта заметила, что многие женщины поглядывают на нее с любопытством. Но все они презрительно фыркали и отворачивались, когда она смотрела на них.
Шарлотта, конечно же, знала, как относились к ней женщины из светского общества. Что ж, поведением в последние годы она и впрямь шокировала ханжей — замужних светских дам, а также молоденьких девушек, впервые выезжающих в свет. Но как герцогине Радерфорд, ей все же выказывали должное уважение. Во всяком случае, никто не отворачивался от нее, презрительно фыркая, — с ней вынуждены были вежливо здороваться. Так было все последние три года. А теперь… Что же случилось теперь?
Да, как ни странно, все отворачивались от нее, и никто не желал с ней здороваться. Так что было совершенно ясно: что-то произошло. Но что именно?
Когда музыканты вышли на сцену и уселись на свои стулья, Шарлотта решила немного развлечься. Заметив светловолосого молодого человека, смотревшего в ее сторону, она пристально взглянула на него. Глаза молодого человека тут же расширились, рот приоткрылся, и он отвернулся настолько быстро, что толкнул сидевшую с ним рядом женщину. Та повернулась, чтобы отчитать его, и в тот же миг встретилась взглядом с Шарлоттой.
Шарлотта улыбнулась и помахала ей рукой.
Женщина замерла на мгновение. Затем отвернулась столь же стремительно, как и сидевший рядом с ней молодой джентльмен.
«Похоже, вечер будет очень интересный», — с ухмылкой подумала Шарлотта.
Тут наконец начался концерт — музыканты исполняли Баха. Но Шарлотту музыка уже не интересовала; она вовсю развлекалась. Сначала она кивнула дородному джентльмену с выпученными глазами и помахала еще одной женщине. Затем стала улыбаться и кивать всем, кто смотрел в ее сторону, причем некоторым даже посылала воздушные поцелуи, а кое-кому и подмигивала. Заставив покраснеть добрую половину зала, Шарлотта наконец успокоилась и, откинувшись на спинку стула, стала высматривать подругу.
Наконец Эмма вернулась, и Шарлотта, едва лишь взглянув на нее, сразу поняла: случилось что-то необыкновенное, возможно, скандальное.
Щеки Эммы раскраснелись, глаза блестели, и она, схватив подругу за руку, шепотом выпалила:
— О, я так и знала!.. Я догадывалась! Герцог, твой муж… — Эмма перевела дыхание. — Его светлость
