— Так ты помнишь, как тебя трансформировали? Сколько же тебе лет?
— Именно как трансформировали, не помню. Помню как ложили в этот ящик, помню боль, помню, как очнулся в камере. Не более того. Кроме того, помню, как выглядели тогда подземелья. Колдунов что нас превращали, легионеров что охраняли. В общем, почти все.
— А кем ты был до трансформации, вспомнить не удалось? — Поневоле заинтересовался я, памятуя о рассказе того же колдуна о чистки памяти трансформируемых эльфов. Первичная тема для общения была найдена. Старик задумался, внимательно рассматривая меня. Потом решился:
— О том, что надо молчать обо всем, что услышишь касательно лично меня, тебе напоминать надо?
— Нет, — ответил я. Я действительно старика понял, он был в своем праве.
— Почему же не удалось, — продолжил колдун, — удалось. Собственно я и не забывал. Стереть память мне не смогли.
— И как? — подразумевалось, что выжил. Колдуны империи явно не потерпели бы брака в работе. Старик меня понял:
— Вообще-то почти случайно. Я был уже достаточно большим, когда в плен попал, для того чтобы заклятия защищающие разум были наложены. Так что прочитать меня не удалось, не до ни после трансформации. Под нож тоже пускать не стали, толи перспективный материал пожалели, толи меня самого. Вдобавок от заклятий, что память стирают, защита разума обычно бессильна. Так что причин считать, что память стереть не удалось, у них не было. Ну и у меня ума хватило понять, как себя вести. Повезло дважды, что в камере нас двое было, можно было посмотреть, что можно помнить, а что нет и главное, заклятье хоть и не подействовало как надо, но на какое-то время память приглушило.
— И что ты… — я хотел поинтересоваться, почему, коли Сигурд сохранил память, он сохранил верность Империи. Явно при его захвате без крови родных не обошлось. Старик опять понял меня, не дав закончить фразу:
— Хочешь знать, почему я Империи верно служил? Хотя она моего отца убила? Мать не знаю, наверное, тоже погибла.
— Конечно, — кивнул я.
— А причину я тебе уже говорил. Эдикт Совета Князей. Может быть, я бы и не поверил, коли ребенком в неволю попал, не знал еще, как дома эльфов друг друга любят. Перебежал бы к ним и меня тихо в каком ни будь подвале и удавили. Да судьба иначе сложилась, показали родственнички свое истинное лицо и мое место в этом мире. Вовремя показали.
— Как это?
— Очень просто, мальчик. Приносящие Смерть всех эльфийских домов во исполнение Эдикта занялись уничтожением как орков, так и лабораторий что их трансформируют. В одном из них не повезло оказаться и мне.
— В смысле не повезло?
— В самом прямом. Вырезали охрану наверху, а потом почти всех в подземельях. Кое-кто отбился, в лабораториях там забаррикадировался, или спрятаться удалось. Я, честно говоря, тут несколько удивился, что с уцелевшим источником энергии защитников, людям лаборатории взять удалось. Тогда же, из тех, кто был в камерах, выжил один я.
— Так они что, всех подряд резали?
— Разумеется. Я, понятно, уже к тому времени позеленеть успел и вообще нас на днях отправлять собирались. А вот напротив моей была камера с новенькими, их ни то что трансформировать, даже память подтереть не успели. Те как Приносящих увидали, так радоваться начали. Только недолго. Тот спросил, из какого они дома, сказал, что передаст соболезнования, как увидит их родичей, и прикончил обоих. Мечом прямо через решетку. Мальчишки даже удивиться не успели.
— А зачем они это сделали?
— Как зачем? Этот Приносящий Смерть что делал? Эдикт исполнял. Как он узнает, трансформирован пацан или нет, первое время облик то не меняется? Да и вообще, откуда он знал, какие еще эксперименты на них могли ставить? Вдобавок мальчишки ни его дома и тащить их по лесам от погони скрываясь, удовольствие тоже небольшое. А если дом враждебный, то друзьями все равно не станет. Попытаться помочь он им не захотел, даже если мог попытаться. Предпочел убить.
— А ты как уцелел?
— А я к решетке не пошел когда звали. Вот меня к стене болтом и пригвоздили. Даже успел дернуться, поэтому ублюдок в сердце не попал. А вот сокамерник послушался. Его мечом пропороли.
— Когда выносили трупы, обнаружили?
— Не совсем. Я вовремя очнулся, когда по коридору уже егеря ходили. Ну и застонал.
— Как еще выдал себя потом… В бреду то!
— В общем-то, выдал. Сразу же. Когда меня на руках наверх несли. Меня несут, а я кровью булькаю и умоляю найти этих Приносящих и убить. Всех. На эльфийском. Опять повезло, что сотник Императорских егерей не в курсе был, на какую глубину эльфам перед трансформацией память чистят. А уцелевших колдунов поблизости не случилось. Потом-то он понял, что я все помню, но уже поздно было.
— Что поздно?
— Я уже у него приемным сыном был.
— Что-о-о?!!
— Понравился я ему, тем, что убить их всех просил. — Старик засмеялся. — Сына у него не было, умер как раз перед этим. Две дочери хоть и остались да толку? Он хотел родовое имя сохранить. И тут я, кровью булькая за себя отомстить, прошу, причем именно в этот день у отца траур по сыну кончился. Он и загадал, что если я выживу, то меня усыновит. Ну и как раз тогда, из серых орков вторую когорту егерей в гвардии собрались формировать. А до той поры Императорских Егерей была всего одна когорта, тысяча человек. Это десять сотников. И все Императору известны. Коли один из них в ходе разбирательства обстоятельств нападения, у самого Императора милости просит, единственного уцелевшего в подземелье ребенка усыновить и Император не возражает, кто усыновлению может помешать?
— И что дальше?
— Да ничего, — пожал плечами старик, — я уже был для него сыном. А он для меня отцом. Так что опять повезло. Мне в молодости почти, так же как и тебе, сейчас, удача перла. Так что я один из немногих из первого поколения зеленых орков, кто в семье воспитывался, а не в воинской школе. Серых-то орчат, к тому времени модно было если не усыновлять, то воспитывать. Так что старик рискнул промолчать. Ну а я его не подвел. Это мой второй отец. Я, в общем-то, не за империю воевал. Я воевал за империю, которой служит мой папа. Вдобавок к тому времени как настала пора в бой идти я уже этот эльфийский Эдикт наизусть помнил. А зрелище того, как Приносящие Смерть детей в камерах убивают, до сих пор не забыл. Он даже женить меня успел на своей младшей, по старому кодексу, прежде чем с Императрицей в шторме не погиб.
— В смысле старому кодексу?
— Ранее усыновленный мог получить имущество, земли и прочее от своего приемного отца. Но не мог получить родовую фамилию. Полное усыновление шло только после женитьбы на своей сводной сестре или другой близкой родственнице по принявшему клану, со всеми правами и обязанностями.
— Понятно.
Мысли путались, настолько многое хотелось у старика спросить. Наконец родил:
— Так сколько ты раз женат-то был? И детей у тебя должно быть много! Так мы все, что выходит твои потомки?
— Ну, допустим далеко не все. Ты как и все А'Корты действительно один из моих правнуков. В А'Кайлах тоже моя кровь течет, Бард А'Кайл мою дочь за себя взял. Да и позже от меня бабы там рожали. В других кланах мои потомки тоже конечно есть, но гораздо меньше. Да и те в основном через жен. Кстати, ты по моей первой жене правнук. Про которую я тебе сейчас рассказывал. Так что кровь Вермунда А'Корта течет и в твоих жилах, мальчик.
Я был в шоке. Еще один дед. Да еще какой! Патриарх, туды его в качель. Интересно, а оставшаяся парочка знает? Последним и поинтересовался:
— А старики знают? — Получить ответ стоило именно сейчас, во избежание неприятных ситуаций в
