себе на колени и целовать, целовать без конца ее лицо, эти пухлые упрямые губы, пока они не покорятся ему. Макджоувэн даже застонал от этих мыслей.
—О-о, простите, — в испуге отпрянула девушка и успокаивающе проговорила: — Уже все. Я закончила. Ваше счастье, что не нужно накладывать швы.
Джемма выполоскала платок и повесила сушиться. Затем вылила из таза окровавленную воду и вытерла со стола. Сейчас она была рада занять себя хоть какой-то работой — это давало ей время справиться с непрошеной… нежностью, которая вдруг наполнила ее сердце, пока она обрабатывала раны Коннора.
Черт! Что происходит? Откуда вдруг появилось это чувство? — раздраженно допытывалась у себя девушка. Она не должна жалеть его. Она же его ненавидит! Тогда почему ее пальцы, вопреки желанию, двигались с такой осторожностью, а сердце учащенно билось, когда она стояла рядом с ним? Пф! Да просто потому, что самым страстным ее желанием в тот момент было проломить его высокомерную распухшую башку! Или… Как бы там ни было, а именно она — причина всех сегодняшних синяков и шишек Коннора. И сколько бы Джемма ни уговаривала себя, что он их заслужил, она больше не испытывала от этого удовольствия…
Девушка подняла глаза на Макджоувэна. Тот сидел, низко опустив голову, зажав руки между колен. По всему было видно, что ему очень больно. И вновь Джемму захлестнули непонятные чувства. Захотелось подойти к нему, положить руки на плечи и сказать, что она очень сожалеет о случившемся. Коннор поднял глаза, и их взгляды встретились. Выражение его лица было холодным и неприступным.
Тотчас чары рассеялись. Высокомерно вздернув подбородок, Джемма повернулась к Макджоувэну спиной.
— Я ухожу! — рявкнул Коннор и поднялся со стула так резко, что тот опрокинулся назад. И, прежде чем Джемма успела ответить, вышел, громко хлопнув дверью. На этот раз она не услышала звука поворачивающегося в замке ключа — только шаги Коннора, удаляющегося по коридору. Он не запер ее! Но Джемма настолько устала, что ей и в голову не пришло бы сейчас сбежать. Оставив ужин нетронутым, она прямо в одежде забралась в постель. Неважно, что тяжелые юбки путались в ногах, а кружево воротника кололо шею: главное, чтобы ни дюйма ее кожи не осталось открытой, чтобы не было никаких соблазнов для варвара мужа, когда он вернется!
Но Коннор не вернулся. Джемма боролась со сном сколько могла, но усталость взяла свое, и девушка задремала. Когда же посреди ночи она проснулась, то обнаружила, что по-прежнему одна на узкой железной кровати.
Глава 6
— Джемма…
Девушка глубже зарылась в одеяло.
— Джемма, проснись.
— Убирайся!
— Давай, девочка. Время ехать.
— Я же сказала, убирайся.
Чья-то рука тормошила ее за плечо. Со стоном Джемма повернула голову и увидела стоящего перед ней Коннора. Она убрала упавшие на глаза волосы и хмуро посмотрела на шотландца.
— Пора ехать, — повторил он грубо. — Я и так позволил вам спать дольше, чем следовало бы.
Она заметила, что синяк над бровью у Коннора почти исчез, но ссадину на ключице окружал кровоподтек темнее ночи. Это придавало Макджоувэну вид разбойника с большой дороги, впечатление усиливали его широченные плечи и огромный рост. Так он и возвышался над ней — косматый гигант в ореоле, своих иссиня-черных волос. И близость его заставляла пульс девушки учащенно биться.
— Тогда выйдите, дайте мне одеться, — потребовала Джемма.
— Вы же одеты! — возмущенно рыкнул Коннор. — В чем дело? Опасение быть изнасилованной заставило вас спать в ваших широченных юбках? Могу вас успокоить: я больше не собираюсь тратить время и возиться с упрямыми костлявыми недотрогами вроде вас.
Что это значило? Может, он нашел себе другую? От этого типа всего можно ожидать. Совершенно невероятная волна гнева захлестнула Джемму. Невероятная потому, что она-то должна не сердиться, а плясать от радости, если Макджоувэн переключил свое внимание на кого-то другого. Великий Боже! Уж не ревнует ли она? Сама эта мысль была настолько невыносима для Джеммы, что она не нашла ничего лучшего, как снова зарыться носом в подушку. Коннор еще раз сильно тряхнул ее за плечо, — Джемма! — в его голосе чувствовалось сильное раздражение.
— Я уже сказала вам — убирайтесь! — с этими словами она привстала на постели и с силой отпихнула Макджоувэна. Вернее, подумала, что отпихнула, потому что в тот же момент отлетела обратно, натолкнувшись ладонями на стальную броню его мускулов. Вот уж поистине человек-гора! А ведь это именно он вчера дважды грозился свернуть ей шею.
«Я должна бежать от этого ужасного дикаря как можно скорее», — в панике подумала Джемма, когда за Коннором захлопнулась дверь. Но как, черт возьми, ей это сделать? Она понятия не имела о том, в каком направлении они движутся и как ей отвлечь внимание Макджоувэна. Задача осложнялась еще и тем, что девушка не могла бросить Гелиоса и все свои вещи. Путешествие же по Англии в одиночестве и без всяких средств, по мнению Джеммы, было таким же малоприятным занятием, как и делать это в компании Коннора.
«Будь терпеливой, — уговаривала она себя. — Надо дождаться, когда мы приедем к нему домой, и постепенно приучить его к мысли, что мне можно доверять. И вот тогда-то ускользнуть от него».
Оставалась одна проблема. Джемма ни за что на свете не хотела, чтобы Коннор прикоснулся к ней хотя бы раз. Услужливая память тут же воскресила в ее воображении ту ночь, одно воспоминание о которой вызывало у девушки жгучий стыд. Она живо представила себе, как Коннор ласкает ее тело, как его губы впиваются в ее, как тесно сплетаются их ноги, а внутри чувствуется его жаркая плоть. Черт! Если он попытается сделать это еще раз, она просто отрежет предмет его гордости и выкинет собакам! Хорош же он будет! А что касается «упрямой костлявой недотроги», то…
— Джемма! — в дверь загрохотали с такой силой, что задрожали стены в комнате. — Здесь чертовски холодно, женщина! Какого дьявола вы делаете там так долго?
Схватив таз с водой, девушка что было сил запустила его в сторону двери. Таз грохнулся об пол с такой силой, что полетели щепки отколовшегося дерева; во все стороны растеклась вода. В наступившей тишине дверь приоткрылась и показалась голова Макджоувэна.
— А вот и мимо! — ехидно улыбнувшись, проговорил он и быстро закрыл дверь.
Два дня спустя они въехали в Шотландию, и Коннор подробно описал Джемме их маршрут — по Оттербурнской дороге, которая приведет их к древним романским развалинам Гадрианской стены и в столь же древние районы Шотландии. Макджоувэн рассказал, что на протяжении нескольких столетий гордые скотты сражались с англичанами за свою независимость. Их многочисленные подвиги воспеты народом в балладах, а замки, эти немые свидетели былых сражений, сохранились в большом количестве и по сей день.
Джемма, когда увидела их воочию, не могла не признать, что они придают местному гористому ландшафту неповторимое очарование. Ей, которая никогда не выезжала дальше Дербишира, было интересно все вокруг, и как ни старалась она напустить на себя равнодушный вид, ей это так и не удалось.
Осень окрасила деревья в ярко-красный, желтый, оранжевый цвета, и на фоне пронзительно голубого неба они выглядели сказочно красивыми. По склонам гор стекали сверкающие водопады; на пути Коннора и Джеммы встречалось множество маленьких журчащих речушек. Вода в них была такой прозрачной, что не составляло труда разглядеть каждый камушек на дне. Поздние осенние цветы пестрели у дороги, а у подножия холмов пышные заросли вереска радовали глаз своим розовым и пурпурным великолепием. Окрестные деревушки были крошечными и казались почти безлюдными. Проезд же двух элегантных экипажей с красавцем конем позади, каждый раз превращался для местных жителей в настоящий спектакль. Джемма заметила, что люди, выходившие им навстречу, очень худые и грязные. А многие из них, даже дети, несмотря на холод поздней осени, были босыми. Все они такие же оборванцы, как и Макджоувэн, подумала девушка. Почему эта страна такая бедная?
— Как насчет ужина? — поинтересовалась Джемма у Коннора. — Я проголодалась. Да и не мешало бы
