— Нет уж, Макджоувэн, довольно, — со смехом перебила его Джемма. — Не хочу больше ничего слышать ни о самих шотландских кушаньях, ни о том, из чего они сделаны!
В первый раз Коннор видел девушку смеющейся. Определенно, хороший сон и еда оказали на нее благотворное действие. Оперевшись на локти, он наблюдал за тем, как она допила оставшийся чай и бережно счистила сажу с котелка. Тонкие белые пальцы девушки не вызывали сомнения в том, что она занималась этим впервые. Затем она ополоснула руки в ручье. Коннор продолжал украдкой поглядывать на нее, любуясь изящными очертаниями ее тела, движениями миниатюрной фигурки. Великолепные волосы Джеммы на солнце отливали золотом. Какое хрупкое создание! Мужество и голосовые связки, которыми она обладала, втрое превышали ее размеры. Она заставляла его злиться, чувствовать себя несчастным, испытывать раскаяние и дикую страсть. Его жизнь определенно станет намного скучней, когда Джемма уйдет из нее.
По какой-то необъяснимой причине эта мысль вызвала у него приступ сильного раздражения. Нахмурившись, он быстро вскочил на ноги.
— Если поторопиться, то сегодня вечером мы будем в Басгейте, где вас ожидает счастье спать на настоящей кровати, — сердито произнес Коннор.
— На настоящей кровати? — усмехнулась Джемма. — За мои же собственные деньги?
Подведя Джемме ее лошадь, Макджоувэн попытался было помочь супруге забраться в седло, но та проигнорировала его порыв. Коннор сжал губы. Он загасил огонь, собрал их пожитки и вскочил на коня. Их глаза встретились, и Джемма тотчас высокомерно задрала подбородок.
— Правильно. Держите голову как можно выше, и тогда непременно сломаете себе шею, — уколол ее Макджоувэн.
Она пожала плечами, но подбородок так и не опустила. Пришпорив лошадь, Коннор начал спускаться к подножию холма, и Джемма быстро последовала за ним.
Они ехали весь день, покрывая мили многочисленных пустынных долин и поросших дроком холмов, останавливаясь только для того, чтобы дать отдых лошадям и напоить их. Джемма чувствовала какую-то страшную пустоту в желудке, которую объяснила усталостью. Однако в полдень ее живот неожиданно свело судорогой. На закате приступ повторился. Она глубоко вдохнула воздух, чтобы справиться со спазмом, отерла пот со лба и, пожав плечами, поспешила догонять Коннора.
Вскоре приступы стали следовать один за другим, сопровождаемые острой тошнотой. Потеряв над собой контроль, Джемма выпустила поводья из рук и выскользнула из седла.
Коннор услышал, как что-то стукнуло о землю, и обернулся. Через секунду он был возле Джеммы. Сердце его бешено колотилось В свете угасающего дня лицо девушки казалось мертвенно бледным.
— Джемма!
— Что? — открыв глаза, беспокойно спросила она, а затем снова закрыла глаза и уткнулась лицом в его грудь, дрожа от озноба.
— Джемма, что случилось?
— Оставьте меня, — выдохнула она. — Кажется, я заболела.
К несчастью, она оказалась права. Коннор гладил девушку по голове, ласковыми словами пытался привести ее в чувство. Она приходила в себя и снова теряла сознание. Он смочил ей лоб и лицо водой, затем взял на руки и перенес под дерево на мягкую траву.
— Давно это началось? — требовательно спросил он.
— Я… я не знаю. Несколько часов назад.
— Великий Боже, девочка, почему ты не сказала мне раньше?
— Оставьте меня в покое… — простонала Джемма и, закрыв глаза, отвернулась.
— Джемма!
:— Уходите, пожалуйста.
Голос девушки был совсем слабый, но Коннор подчинился, пользуясь моментом, чтобы привести лошадей и захватить медвежью шкуру. Когда он вернулся, Джемма была в беспамятстве и вся горела в лихорадке. Достав из седельной сумки кусок чистой ткани, Макджоувэн разорвал ее на полосы и намочил их в ручье. Прикладывая их одну за другой к разгоряченному лбу девушки, он надеялся хоть немного сбить жар.
Вероятно, им придется провести здесь ночь. Но каким образом он доставит больную девушку в Басгейт? Коннор ругал себя за то, что оставил Дирка с повозкой позади. Чего бы только не отдал он сейчас, чтобы положить Джемму на нее! Злая ирония судьбы: находиться всего в часе пути от Эдинбурга, где он знал многих великолепных врачей, и мечтать о том, как попасть в Басгейт, где и простого-то доктора трудно найти! Джемма пошевелилась.
— Что, девочка?
— Пить, — прошептала она.
Коннор поддерживал ее голову, пока она пила. Джемма была так слаба, что часть воды пролилась ей на одежду. Намереваясь сменить промокшее белье, Макджоувэн расстегнул ее жакет, и Джемма задрожала от холода. Боже! Как она исхудала! Охваченный чувством собственной беспомощности, которого он никогда не знал прежде, Коннор огляделся вокруг. Ни движения. Ни души.
— Джемма… Девушка застонала.
— Мне нужно съездить за повозкой. Здесь вы будете в безопасности. А когда я вернусь…
— Вы никогда не вернетесь, — еле слышно проговорила Джемма. — Это как избавление… оставить меня здесь… на дороге… Очень хорошо. Вы освободитесь от меня… Хорошо… — бессвязно шептала она. В душе Коннора все перевернулось. Через мгновение он уже несся во весь опор по направлению к далеким огням. Казалось, каждая клеточка его тела восстает против того, чтобы покидать Джемму. Но другого выхода не было. Он один виноват в том, что она так истощена, изнурена тяжелым путешествием. Откуда, скажите на милость, возьмутся у нее силы для борьбы с этой ужасной непонятной болезнью? Да и будет ли она вообще жива, когда он вернется? Эта мысль заставила его пришпорить коня еще сильнее…
Глава 10
Монотонный шум воды где-то поблизости вывел Джемму из состояния забытья. Должно быть, рядом река, лениво подумала она. Наверное, Коннор разбил лагерь на берегу, пока она спала. Да нет, это просто невозможно. Не было же никакой реки. Или была?.. Наверное, ей целой жизни не хватит, чтобы вспомнить, как они остановились, как спешились. Как же это неудобно — ночевать под открытым небом! Единственное, что потом остается, — это ощущение невероятной усталости. Она медленно открыла глаза. Когда ее сознание окончательно прояснилось, девушка с удивлением обнаружила, что над головой у нее не звезды, а чисто выбеленный потолок. На противоположной стене виднелось окно. Шторы были открыты, и она увидела, что за окном идет дождь. Вода ручьями стекала по оконным стеклам; тяжелые капли громко барабанили по крыше.
Где она? Не в хижине и не в лачуге, это ясно. Но откуда взялась эта приятная, выкрашенная в белый цвет комната со столом и стульями и с вазой поздних осенних цветов на камине? В ее кровати были настоящие пружины, а сверху лежало мягкое, теплое одеяло. Она недоверчиво провела пальцем по шелковой поверхности материи, но даже это легкое движение утомило ее. Девушка закрыла глаза, и ее вновь окутала темнота.
Когда она проснулась опять, ей было уже намного лучше. Дождь прекратился, но небо за окном по- прежнему было затянуто тучами. Как, скажите на милость, ее зовут?
Дверь в дальней стене отворилась, и в комнату на цыпочках вошла женщина с добрым лицом. Поднос, который она несла, был накрыт муслиновой тканью, из-под которой сочился восхитительный аромат. Джемма медленно приподнялась на подушках. Ее встретила радостная улыбка.
— Глядите-ка! Вижу, голод заставил вас встать. Да и пора. Вы ничего не ели уже несколько дней, дорогуша.
— Сколько? — прохрипела она. Голос отказывался повиноваться ей.
— О! Около недели! Давайте-ка, приподнимитесь немного повыше, и я поставлю поднос вам на колени. Вот сюда. Так хорошо, не правда ли?
— Где… где я нахожусь?
Женщина снова улыбнулась. Небольшого роста, очень опрятная и дружелюбная, она удивительно располагала к себе.
