Впервые за все время Джемма осознала всю, мягко говоря, неприятность своего положения. Она была один на один с этим вдвое превосходящим ее по размерам человеком. Он мог бы переломить ее пополам одним движением руки…
— В настоящий момент мы не можем никуда двинуться, — произнес мужчина, перебив панические размышления девушки. — Вы что, не заметили? На улице снегопад.
Нет. Она не заметила. Джемма встала и, пошатываясь, приблизилась к окну. Теперь незнакомец не помогал ей. Он стоял, скрестив руки на груди, и молча наблюдал, как она выглядывает в окно, прижимая нос к стеклу. Охваченная радостью при виде своего коня, Джемма не заметила огромных снежных хлопьев, беспрерывно падающих с неба. На земле уже лежал слой в несколько дюймов. А снег все шел и шел.
— Но на улице день, — изумленно произнесла девушка. — Это невозможно! Я что, была без сознания всю ночь?
— Да, похоже на то. Я уж начал сомневаться, что вы вообще когда-нибудь придете в себя.
Джемма оглянулась и посмотрела на свое ложе. Она представила себе, как этот человек провел здесь всю ночь, ухаживая за ней. Ей снова стало стыдно. И это еще больше разозлило ее. Второй раз она испытывает угрызения совести, и все из-за этого мужлана! Не слишком ли много чести для него? Джемма поджала губы и снова забралась под одеяло. Не то чтобы ей очень этого хотелось — одеяло и вся постель благоухали так, будто их сто лет не стирали, — просто ноги совсем ее не слушались.
— Я думаю, будет лучше, если мы переждем здесь до утра, — проговорил мужчина. — Вы еще слишком слабы, и ваш конь немного повредил себе ногу во вчерашней схватке. Да все уже в порядке, — заверил он девушку, увидев тревогу на ее лице. — Я сделал ему повязку со снегом, ушиб уже прошел.
В ответ она еще сильнее поджала губы. Да, видно, ничего не поделаешь. Придется пока распроститься с мыслью поскорее попасть домой. На себя Джемме было наплевать, но она не могла рисковать Гелиосом: он еще очень молодой и ноги его слишком слабы для такого броска через снега.
— Я полагаю, вы правы, — сказала девушка раздраженно, впервые повернув голову, чтобы оглядеться вокруг.
Грязные стены, грубый проем окна, едва мерцающий в закопченном очаге огонь наводили тоску и уныние. Джемма никогда здесь не была, но хижина определенно напоминала ей заброшенную избушку лесничего на краю поля, по которому она иногда бродила. Может, это она и есть? Если так, то незнакомец, пожалуй, прав, предлагая переждать снегопад. От сторожки лесничего до дома ее дяди более пяти миль. Дядя Арчибальд… При мысли о нем у девушки перехватило дыхание. Он наверняка послал кого-нибудь на ее поиски. Но ведь она солгала, сказав, что едет в другую сторону, и слуги невольно собьются со следа. Так что делать нечего — к тому времени, когда кто-нибудь догадается сунуться в старую хижину лесничего, Джемма будет уже дома.
— Боюсь, что ничего не могу предложить вам поесть. Мои карманы пусты, — произнес незнакомец.
— Что это вам взбрело в голову говорить о еде? — сердито спросила Джемма, у которой живот сводило от голода.
— Просто хочу сделать ваше пребывание здесь как можно более приятным, — съязвил бородач.
— Когда я думаю, в каком неоплатном долгу я перед вами за то, что вы спасли меня… — начала она.
— То вы чувствуете, как были бы счастливы, если б я испарился сразу же после того, как сделал это, — перебил он ее с ухмылкой. У него были белоснежные ровные зубы.
— Мы уже давно торчим здесь, — снова с неприязнью начала Джемма, — может быть…
— Да, вы абсолютно правы. Нам пора познакомиться, — подхватил мужчина. — Меня зовут Коннор Макджоувэн.
— Я совсем не это хотела сказать. Ну да ладно. Мое имя Джемма Бэрд.
Девушка вовсе не хотела представляться этому грубому мужлану. Но ничего не поделаешь.
— Как? Не может быть! — воскликнул в ответ Макджоувэн. — Неужели вы и вправду Джемма Бэрд?
Девушка смешалась.
— Да, а что в этом необычного?
— Нет-нет, ничего, — возбужденно отвечал лохмач. — Просто я хотел сказать: ну и везет же мне! Да это просто подарок судьбы!
Джемма недоуменно пожала плечами и продолжала:
—Так вот, раз уж мы здесь торчим, то я хотела вас кое о чем попросить. Не затруднит ли вас снять ваше боа, или как это называется, и вынести эти изумительные меха на улицу?
Великан оторопело уставился на нее.
— Но почему? — спросил он Джемму.
— Они очень воняют.
— Это шкура медведя, — ответил Коннор. — Я сам подстрелил его, — с гордостью добавил он.
— К несчастью, особенно моему, вам, наверное, никто не объяснял, что шкуру убитого зверя нужно сначала почистить и обработать, а уж потом использовать в качестве одежды, — язвительно заметила Джемма.
Минуту-другую он молча взирал на девушку, словно прикидывал, как лучше сделать шкуру из нее самой. Но затем все так же молча стянул с себя накидку, открыл дверь и кинул ее в снег.
— Ну, вы довольны? — спросил он, возвратясь.
О да, она была просто счастлива: под шкурой на Макджоувэне оказался засаленный, весь в пятнах кожаный жакет, который тоже издавал запах, вызывающий ностальгию по медвежьей берлоге. Джемма брезгливо зажала нос.
— Как? И это тоже? — взорвался мужчина.
Она не ответила. И жакет отправился следом за шкурой. Теперь на незнакомце остался свитер из овечьей шерсти, который, возможно, когда-то был даже привлекательным, но с возрастом, весьма солидным, порядком изменился, покрывшись многочисленными дырами и пятнами. Из-под свитера выглядывал воротник некогда белой, а теперь отталкивающе грязно-желтой рубашки. Мужчина перехватил взгляд девушки. Минуту посмотрел на нее, подумал и, видимо, приняв какое-то решение, вышел на улицу. Вскоре он возвратился с котелком, полным снега. Повесил его на гвоздь у камина и стал раздеваться. Джемма смотрела на все эти приготовления широко раскрытыми глазами.
— Что это вы собираетесь делать? — наконец, запинаясь, проговорила она.
— Вас ведь раздражает запах моих вещей, — произнес великан, — вот я и хочу их выстирать. А кроме того, нельзя же принимать ванну одетым.
— Ванну! — холодея от ужаса, переспросила Джемма.
— Ну да, — спокойно ответил бородач. — Начал дело — доводи уж до конца. Какой толк стирать только одежду. Надо вымыться и самому, — рассуждал он, продолжая раздеваться. И… о ужас!., остался совершенно голым.
— Вы можете, конечно, подождать снаружи, но я не советую. Иначе через пять минут ваши руки и ноги превратятся в сосульки. А вот мне, как уроженцу Шотландии, холод нипочем.
Он присел на корточки и принялся за стирку. Джем-ма, пылая от стыда и возмущения, закрыла глаза руками. Но она успела заметить, что мужчина и сам был такой же волосатый, как и его медвежья шкура.
— Я повешу выстиранные вещи позади очага, чтобы ваша чувствительная натура не испытывала мучений, — обратился он к девушке.
Джемма опустила руки и тотчас же пожалела об этом. Ожидая, пока его одежда высохнет, этот ужасный Коннор облачился в ее хорошенький плащ из зеленого бархата, кое-как натянув его на свои огромные плечи. Джемме плащ доходил почти до пят, а великану едва прикрывал бедра. «Дикарь, — с яростью подумала юная леди, — напрасно королева Виктория старается привить шотландцам хоть каплю цивилизации. Они как были варварами, так ими и останутся. И этот — лучшее тому подтверждение! Как он может сидеть вот так, совершенно голый, с наглой ухмылкой на бородатом лице! Да еще укрывшись дорогим плащом!..»
— Я устала, — холодно заявила Джемма и повернулась к своему спасителю спиной, намереваясь заснуть.
Коннор Макджоувэн мысленно ликовал. То-то взвоют Джечерн и остальные, когда услышат историю о
