отправиться обратно на юг.
Разумеется, она не мыслила себе отъезда без Гелиоса — ведь на поверку выходило, что Коннор вовсе не переправил его в Гленаррис, а держал в своей конюшне в Эдинбурге. Даже в этой мелочи он ей солгал!
Коннор. За несколько коротких часов она успела узнать о своем муже намного больше, нежели за бурные месяцы их странного брака. Благодаря Мод ей стало известно, что после смерти отца Коннор пустился во все тяжкие, стал вести сомнительный образ жизни и находить некое извращенное удовольствие в бесконечной череде безрассудных, а порою и попросту опасных пари, которые заключал со своими беспутными приятелями и кузеном.
Как только Мод произнесла «пари», Джемма тут же поняла, что заставило Коннора на ней жениться. Все его странные слова и поступки, еще так недавно ставившие ее в тупик, мгновенно стали ясными. Джемма не сомневалась и в том, что дядя Арчибальд прекрасным образом был посвящен в этот секрет. А она-то, дурочка, удивлялась тому, как быстро он согласился отдать собственную племянницу первому попавшемуся охотнику за приданым!
Но масса вопросов все равно оставалась без ответа. Почему, например, Коннор явился в Дербишир в облике бездомного нищего, а не лэйрда Гленарриса? И зачем он привез ее в ту заброшенную хижину на берегу Лох-Аррис, а не в свой замок? Могло ли быть так, что его переодевание в нищего каким-то образом являлось частью пари?
Джемма понятия не имела об этом. Однако твердо решила выбить или выцарапать из него всю правду, как только он вернется из Эдинбурга. А заодно ей надо узнать, не успел ли он за это время заключить еще какое-нибудь мерзкое пари. — Черт! — неожиданно воскликнула Мод.
Вздрогнув, Джемма отвлеклась от своих мыслей и обернулась, глядя, как старуха копается в складках пледа.
— Вы что-то потеряли? — вежливо спросила она.
— Ну да. Мои спички и сигары. Бьюсь об заклад, я забыла их у себя в комнате.
— Хотите, я схожу за ними? — предложила Джемма.
— А вот этого тебе делать вовсе не следует, девочка! Еще чего, бегать за ними, как какая-нибудь гилли! — Мод презрительно фыркнула, а потом пронзительно уставилась на Джемму: — Ба! Я, пожалуй, слишком надолго вытащила тебя из кровати. Ты же белее собственной простыни. А ну-ка брысь отсюда!
— Но…
— Не возражай, милочка! Мы еще встретимся за ужином;
— Хорошо. — Мод была права, Джемма изрядно устала. — И спасибо вам. Мы прекрасно провели этот день вместе.
— Ба! — снова изрекла Мод и скрылась в сумраке коридора.
На какое-то мгновение Джемме стало зябко под строгими взорами родственников Коннора. Отчего все они выглядят такими сердитыми, недоумевала она. И почему здесь нет портрета Коннора? Прежде чем вернуться в свою комнату, она еще раз окинула взглядом галерею, чтобы удостовериться в этом: портрета Коннора не было.
Возможно, он просто не нашел времени для того, чтобы позировать, как очевидно, не нашли его и другие ныне здравствующие Макджоувэны — здесь не было изображения не только Коннора, но и Джечерна и Дженет…
Надо бы заказать и мой собственный портрет, прежде чем я удалюсь отсюда, с мрачной иронией подумала Джемма. Беспощадное воображение тут же подсказало, что представляло бы сейчас подобное полотно: огромные пустые глазищи да копна волос. Шедевр да и только! А вместо надписи «Джемма Бэрд Макджоувэн» прекрасно подойдет табличка со словами «Круглая дура».
— Чем быстрее я уберусь отсюда, тем лучше! — громко произнесла она, чтобы прервать сеанс ненужного самоистязания.
Да, надо уносить отсюда ноги. Но до этого ей предстоит переделать массу дел. Прежде всего Джемма хотела воздать должное Мэри Кован за ее ласку и заботу, а также постараться как-то облегчить участь миссис Сатклифф, еле успевавшей управляться с брошенным на нее хозяйством.
Какой бы сильной и уверенной в себе ни казалась экономка на первый взгляд, Джемма давно поняла, что эта доблестная женщина бьется из последних сил. Не надо было быть большим докой в домашнем хозяйстве, чтобы понять, что, по сути дела, Коннор бросил своих слуг на произвол судьбы, предоставив им самим управляться с его родовым замком.
Столь явные равнодушие и беспечность ужасно злили Джемму. Он настолько высокомерен и самовлюблен, что без зазрения совести шествует по жизни, не заботясь ни о ком: ни о своих родных, ни о крестьянах, ни о своих слугах… ни о своей жене.
Ненавижу его, гневно подумала она. И я заставлю его сполна расплатиться за все, что он успел натворить!
Наверное, столь жестокая утрата ребенка попутно разрушила всю ее страстную любовь к Коннору. Ее не успевшее расцвести чувство увяло и погибло, и его сменило то же холодное, бесстрашное отчаяние, что помогло ей выжить, в одинокие детские годы и ужасные первые недели брака.
О да, она отомстит и Коннору Макджоувэну, и его бессердечным дружкам, прежде чем уедет отсюда. Они еще пожалеют о том дне, когда им пришла в голову мысль впутать Джемму Бэрд в свое проклятое пари!
Тряхнув головой, она повернулась спиной к этим спесивым Макджоувэнам, предкам того самоуверенного типа, за которого ее отдали замуж. Ну и черт с ним! Если уж на то пошло — черт с ними со всеми! Она, пожалуй, и впрямь задержится здесь до того дня, когда не только Коннор, но и весь клан Макджоувэнов пожалеет о том, что она стала членом их семьи.
— Ха, а почему бы и нет? — воскликнула она вслух.
И, снова тряхнув головой, заторопилась к себе в комнату, чтобы подробно продумать план мести.
Глава 24
— Вот, возьмите, сэр, — укоризненно произнес Джейми. — Не запутайтесь в ремне.
Коннор, наклонившись, потянулся со своего седла за фляжкой, которую протягивал ему слуга. С самого рассвета, когда они тронулись в путь, и до сей минуты, когда на горизонте показались башни Гленарриса, хозяин пил не переставая — и, судя по всему, не собирался прерывать это увлекательное занятие и теперь.
По мнению Джейми, Коннор выглядел просто ужасно. Небритый подбородок потемнел от щетины, а под глазами залегли темные круги — чего никогда не бывало прежде. По сути дела, за все время пути вплоть до последней их ночи в гостинице, когда Джейми приготовил Коннору горячую ванну, он не имел возможности толком разглядеть лицо хозяина — настолько они спешили. И то, что он теперь увидел, привело его в отчаяние. За последние месяцы Коннор сильно похудел и на его лице проступили первые признаки старения. Его манеры стали еще более грубыми и высокомерными, нежели Джейми мог припомнить. Более того, он непрерывно пил, а ведь Джейми никогда не замечал в нем такого пристрастия к спиртному.
Это все из-за проклятого дурацкого пари, думал Джейми, наверное, уже в сотый раз за те пять дней, что они сломя голову мчались прочь из Эдинбурга. Не вызывало сомнений, что именно это пари так разительно изменило лорда Коннора. Это казалось тем более удивительным, что все предыдущие пари были не менее глупы и опасны, чем это — ведь недаром голова у Джейми давно стала совсем седая.
Обычно из всех прежних эскапад Коннор выходил легко и беззаботно, иногда став богаче, иногда беднее, чем раньше, но при этом неизменно оставаясь веселым и довольным собою. Но не на сей раз.
Наверное, что-то очень уж необычное обнаружилось в этой английской девице, если в глазах лорда Коннора поселилось постоянное выражение тревоги. Повернувшись в его сторону, Джейми увидел, что хозяин уже осушил фляжку с бренди и сунул ее в боковой карман. Черты его лица словно закаменели, и Джейми горестно вздохнул, так как слишком хорошо знал, что это означает: еще в детские годы никто не в состоянии был понять, что Коннор думает или чувствует, когда у него становилось такое лицо.
Внезапная догадка почти физически ошеломила Джейми. Приоткрыв рот, он недоверчиво уставился на резкий профиль хозяина. Уж не сказали ли Картер с Кингом правду? Неужели Коннор Макджоувэн действительно влюбился в девушку, которую взял в жены?
