них один-единственный гиацинт.
Воцарилась мертвая тишина, которую нарушило громкое проклятие мистера Мэрримена.
— Ой! — воскликнула мисс Эббот. Ее чашка опрокинулась, и кофе вылилось прямо на руки мистера Мэрримена. — Должно быть, вы подтолкнули мою руку, мистер Мэрримен, — сказала мисс Эббот.
— Дорогая мадам, ничего подобного я не сделал. — Мистер Мэрримен брезгливо отряхивал руки. Капли ледяного кофе летели во все стороны. Одна из них попала на нос мистеру Кадди, который, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания. Он впился глазами в Эсмеральду, на его физиономии расплылась отвратительная ухмылочка. Большие пальцы его рук описывали медленные круги.
— Зачем вы это сделали! — раздался возмущенный голос Обина Дейла. — Как отвратительно!
Быстрым движением руки он сбросил с груди куклы гиацинт. Бусинки со стуком раскатились в разные стороны. Дейл поставил на место голову с белозубой улыбкой.
— Вот она и снова такая, какой была, правда? — тихонько бормотал мистер Макангус. — Наверное, ее можно будет починить.
— Не понимаю, зачем вы это сделали? — напустился на Аллейна Обин Дейл.
— Что именно?
— Положили ее так, как… как…
— Как одну из этих бедных девушек, — с готовностью пришла ему на помощь миссис Кадди. — Цветы, бусы… Это нас очень расстроило.
— Кукла точно в таком виде, в каком мы с отцом Джорданом ее нашли. Гиацинт тоже был. Очень жаль, если я кого-то из вас расстроил.
К столу приблизилась миссис Диллинтон-Блик. Аллейн отметил, что впервые видит эту женщину без ее привычной интригующей улыбки.
— Она такой была? Но почему? Что с ней случилось?
— Не волнуйся, Руби, дорогая, — успокаивал ее Дейл, — должно быть, на нее кто-то наступил, разорвал бусы и… сломал ей шею.
— На нее наступил я, — сказал отец Джордан. — Мне очень жаль, миссис Диллинтон-Блик, что так получилось, но она лежала на палубе в кромешной тьме.
— Вот видишь! — воскликнул Обин Дейл и встретился взглядами с Аллейном, который почувствовал, что Дейл снова вживается в образ свойского парня. — Виноват, старина. Я случайно потерял самообладание. Разумеется, вы нашли куклу уже такой. Надеюсь, вы не обиделись?
— Нет, ни в коем случае, — вежливо ответил Аллейн.
— Так-то оно так, да все-таки забавно выходит с этими цветами, — философствовала миссис Кадди. — Правда, дорогой?
— Правда, дорогая.
— Гиацинт на груди и это… Какое забавное совпадение.
— Ты права, дорогая. — Мистер Кадди ухмыльнулся. — Весьма забавное.
Мистер Мэрримен, который все это время с раздражением вытирал руки носовым платком, вдруг воскликнул с мукой в голосе:
— А я-то, идиот, решил, что, предприняв сие путешествие, хотя бы на небольшой срок сумею скрыться от вопиюще безжалостных козней мальчишек. «Забавное». Не снизойдете ли вы, любезный мистер Кадди, до того, чтобы объяснить нам, что вы понимаете под этим вашим «забавное»? Что такого уж забавного усмотрели вы в проделке какого-то фигляра, развлекающего себя видом увядшего гиацинта на груди этой сломанной марионетки? Что касается меня, — он чеканил каждое слово, — то я нахожу ваши ассоциации непристойными. И тот неизбежно напрашивающийся вывод, что и на меня падает тень подозрения за содеянное, еще больше усиливает мое негодование. «Забавное», — завершил свою обвинительную речь мистер Мэрримен и воздел руки к потолку.
Супруги Кадди сверлили его негодующими взглядами.
— Ну разумеется. Я было совсем забыл, — как ни в чем не бывало сказал мистер Макангус. — Ведь это же мой гиацинт. Вы еще подняли его, помните? После нашего небольшого столкновения. А потом бросили на пол.
— Я его не «поднял».
— Случайно, разумеется, случайно. — Мистер Макангус наклонился над куклой. Его красные узловатые пальцы колдовали над ее шеей. — Я уверен, что ее можно починить.
— Вы знаете… Надеюсь, вы извините меня, мистер Макангус, но… — смущенно начала миссис Диллинтон-Блик, — знаете… мне кажется, я уже не смогу относиться к Эсмеральде так, как раньше. Мне, мне… не очень хочется, чтобы ее починили. Если только, разумеется, не для меня. Может, мы с вами вспомним о какой-нибудь малышке. Если у вас есть маленькая племянница…
— Я вас отлично понимаю, — с любезной готовностью, столь не вяжущейся с выражением его физиономии, сказал мистер Макангус. Его руки все так же сжимали шею куклы. Тут он наконец осознал, что делает и отошел в сторонку. — Я вас отлично понимаю, — добавил он и достал свою травяную сигарету.
— И все равно это очень забавно, — сказала миссис Кадди, напоминающая своей безжалостностью хор в античных пьесах. Мистер Мэрримен издал какой-то сдавленный звук, но она неумолимо продолжала: — То, что мы все время говорим об этих убийствах. А потом миссис Блик еще получает телеграмму от своего приятеля о девушке, которую убили и которая несла цветы. И что все время эти гиацинты. Как будто нарочно. — Она, не мигая, уставилась на миссис Диллинтон-Блик. — Небось вам теперь не по себе, миссис Блик. Ведь это все равно как если б вы здесь лежали.
— Умоляю вас! — всплеснула своими ручищами мисс Эббот. — Что за необходимость все это слушать! Да уберите же ее отсюда — кто-нибудь!
— С удовольствием, — сказал Аллейн и прикрыл куклу газетой. — Сейчас я ее заберу.
Он взял ее и понес в свою каюту.
Как всегда, я очень по тебе скучаю, — писал он жене. — Скучаю…
Он поднял глаза от листа бумаги с начатым письмом и обвел невидящим взглядом каюту. Он думал о той давно известной ему особенности собственной памяти, привыкшей хранить в себе мельчайшие подробности и черточки лиц, подводить его в тот самый момент, когда хотелось вызвать из ее глубины образ Трой. А на фотографии Трой выходила неудачно, ибо фотография давала лишь отдаленное представление о знакомых чертах, не более того. Это была схема ее лица. Он написал об этом в письме, тщательно выводя каждое слово, касающееся непосредственно Трой, потом принялся подробно описывать все, происшедшее с того момента, как он опустил в Лас-Пальмасе свое последнее письмо.
Ты, вне сомнения, понимаешь, в чем заключается вся трудность. Я нахожусь за тысячи миль оттуда, где хотя бы можно было думать об аресте. Все, что я смогу сделать, — это свести к нулю степень вероятности совершения очередного убийства. Согласна?
Между тем мы составили план действий, который отражает полное разногласие наших взглядов на суть дела. Капитаном в нашу тайну были посвящены первый и второй помощники, а также главный механик судна. Все трое считают наше предположение сумасбродным и, как и капитан, убеждены в том, что нашего парня на судне нет. Однако генеральный план был ими одобрен, и в настоящее время они все с удовольствием следят за дамами, которых, кстати, предупредили, что на судне есть воришки и порекомендовали денно и нощно держать на запоре двери кают. В то же время им дали понять, что Деннис, этот чудаковатый толстяк-стюард, о котором я тебе уже писал, вне подозрения.
Для нас, полицейских, дела такого рода почти во всех отношениях трудней всего. Тут в силу вступают совершенно иные законы, нежели те, какими мы привыкли руководствоваться в обычной практике. На каждом шагу удивляешься, что может крыться за неприметной наружностью, в той либо иной степени обычным поведением. И что же мы имеем на сегодняшний день? А вот что: союз психиатра, священника и полицейского, этих персонажей пьесы Пиранделло. Отец Джордан и Мейкпис сию секунду должны быть у меня, следовательно, уверяю тебя, у меня вот-вот будут две взаимоисключающие и тем не менее вполне профессиональные точки зрения. Что касается меня…
