Джосс Армстронг слегка нахмурился, но даже такое выражение лица не умаляло его красоты. Он был высок и строен и прекрасно смотрелся в безукоризненно сшитом белом фраке с Бонд-стрит. У него были правильные черты лица с высокими скулами. Любого другого человека с такими чертами сочли бы слишком смазливым, но Джосса отличала изменчивость черт, которая часто меняла выражение лица и придавала живость каждому движению. Его знаменитая улыбка была одновременно и нежной, и требовательной, и не одна женщина сходила с ума от этой улыбки, которая обещала романтику и приключения. Джосс ценил свою улыбку, ведь она позволяла ему играть любые роли, какие нравились, и благодаря ей студент Королевской академии драматических искусств быстро стал одним из самых знаменитых актеров Бродвея и Вест- Энда.
— Что ты имеешь в виду? Я просто пошутил.
— Бабушка озабочена моим будущим, — призналась Дана. — По-моему, она решила, что Маршалл Фоулер когда-нибудь станет кандидатом на пост принца-консорта. Сегодня днем она говорила о том, какая приятная у него семья и как я когда-нибудь буду рада, что с ним знакома. Меня все это смущает.
— Нет, так дело не пойдет. — Джосс сардонически приподнял бровь и посмотрел на нее, пародируя отцовскую суровость. Он резко развернул партнершу и склонился перед ней в низком поклоне. — Я уже остановил свой выбор на принце Эндрю.
— Почему не на Брюсе Спрингстине? — хихикнула Дана.
— Стиль не тот. — Джосс выразительно покачал головой и остановил взгляд на маленькой приземистой фигурке у входа в танцевальный зал. — А как насчет того парня со скошенным подбородком, который стоит вон там? Кажется, это наследник огромного состояния пикулей. — Он посмотрел на дочь. — Ты ведь любишь пикули, не правда ли?
— О, папочка, я так тебя люблю! — Дана положила голову ему на плечо, и оркестр заиграл 'Пока проходит время'.
— Ты меня давно уже так не называла, дочка. — Джосс нежно поцеловал ее в макушку. — И, пожалуй, мне это нравится.
С минуту они танцевали молча, потом Джосс закружил ее, и они стали танцевать по-настоящему. Вокруг них образовалось пространство, а они кружились и скользили, четко попадая в такт. Закончили танец очередным сложным па, а когда Дана делала реверанс, ее белое платье волнами ниспало на пол, глаза светились от восторга. Она улыбнулась Джоссу, тот низко склонился и поцеловал ее руку. Гости приветствовали их аплодисментами, а оркестр перешел на приглушенный барабанный бой, что было сигналом к перерыву в танцах. Джосс взял дочь под руку и повел из зала.
Маршалл Фоулер третий с бокалом шампанского в руке преградил им дорогу. Он был высок, широкоплеч, с квадратным лицом, смягченным обаятельной улыбкой. Бывший чемпион колледжа по футболу носил очки в темной оправе, прядь темно-коричневых волос падала на лоб. Он улыбнулся Джоссу.
— Можно похитить вашу дочь ненадолго, сэр? — спросил он, не пытаясь скрыть своего восхищения Даной.
Ее волосы спадали на плечи сияющим водопадом, низкий вырез платья мягко подчеркивал округлую грудь, на шее поблескивало единственное украшение — нитка жемчуга. Девушка немного задыхалась после танца, ее щеки покрылись румянцем, а глаза сверкали от возбуждения.
— Только до тех пор, пока вы не сядете опьяневшим за руль, молодой человек. — Джосс протянул руку и ловко выхватил у него бокал с шампанским, потом посмотрел на Дану. — Ты оставишь за мной следующий танец, детка?
— Конечно, Джосс, ты же знаешь, что мне больше всего нравится танцевать с тобой.
Маршалл взял девушку за руку. Она была счастлива от его очевидного внимания. Дана знала, что все смотрят на них. Ей нравилось быть центром внимания, и, несмотря на все усилия казаться равнодушной, довольная улыбка заиграла на ее губах…
Она была уже одета к выходу на бал и стояла с Джоссом и Маргарет в библиотеке, когда в шесть часов вечера за ними заехал Маршалл Фоулер. Высокий молодой человек походил на ковбоя со Среднего Запада. Он был красив и более уверен в себе, чем все молодые люди, с которыми она встречалась в Чапине: более уравновешен, чем студенты колледжа, которых она встречала в Уэллесли. Уже больше трех лет Маршалл работал в автомобильной компании Фоулеров в Гросс Пойнте и держался как будущий наследник огромной империи.
Фоулеры славились поразительной преданностью автомобильной индустрии, безжалостностью к конкурентам и занимали высокое положение в обществе. Быть Фоулером в Гросс Пойнте значило быть на вершине иерархической лестницы, быть Фоулером в любом конце света значило принадлежать узкому кругу богатых и могущественных семей.
Дане было шестнадцать лет, когда она видела Маршалла в последний раз, и сейчас он выглядел намного старше, чем прежде. А она за эти два года превратилась из худощавого озорного подростка в прекрасную девушку.
— Спасибо за то, что вы меня пригласили, — воскликнула Дана. — Мы не виделись целую вечность!
Улыбаясь и все еще держа руку девушки в своей, Маршалл сказал:
— Раз я ваш сопровождающий, позвольте пригласить вас к столику с шампанским и предложить вам бокал.
— Я думаю, мне уже хватит. — Она засмеялась, польщенная вниманием. — Вам хорошо удаются светские беседы. Должно быть, у вас много опыта в этом.
— Есть немного, — сказал он, огляделся вокруг и обезоруживающе признался: — Я уже начинаю чувствовать свой возраст, ведь мое время сопровождать девушек на балах давно прошло.
Ей это показалось любопытным, и она порывисто спросила:
— Зачем же вы… — запнулась она и опять залилась краской, поняв свою бестактность.
—…Позволил своей матери устроить так, чтобы я сопровождал вас? — закончил он ее вопрос.
Когда Дана смущенно кивнула, он слегка пожал плечами и сказал:
— Я в любом случае приехал бы в Нью-Йорк, зная, что это доставит ей удовольствие.
Задетая таким нелестным замечанием, девушка холодно спросила:
— Вы всегда слушаетесь маму? — Притворившись безразличной, она отвернулась и посмотрела в глубь зала. Проходившие мимо ее одноклассница с приятелем помахали ей, и она ослепительно улыбнулась в ответ. Кажется, его это позабавило.
— Боюсь, что не всегда. Я же плохой мальчик, вы знаете, — попытался он вернуть ее расположение. Больше ничего не сказал. Дана посмотрела на собеседника через плечо и была сражена огоньком, сверкнувшим в его глазах. Ее сердце часто забилось, пришлось подавить смешок. Намек придал смелости, она притворно зевнула и заметила:
— Вы, должно быть, сделали что-нибудь ужасное, раз согласились пойти на риск встречи с человеком, которого даже не помните. Неужели побоялись, что у меня волосы до сих пор заправлены за уши, а на носу очки с толстыми стеклами?
Огонь в его глазах погас и сменился выражением заинтригованного восхищения, которое Дана заметила, еще когда он заходил в библиотеку.
— Оставалось только молиться, чтобы меня миновало это несчастье. — Он озорно посмотрел на собеседницу, и, легко взяв ее за талию, повел сквозь толпу к небольшому столику на двоих возле стены. Когда сели, он оглядел ее с обезоруживающей улыбкой, отчего сердце Даны дрогнуло. — Я пытаюсь осчастливить свою мать, — сказал он мягко. Оглядевшись вокруг, подозвал официанта, который подошел с подносом бокалов, наполненных шампанским. Он взял два бокала, один передал Дане, другой осушил единым глотком и взял себе еще.
Она виновато обвела взглядом шумный зал и отхлебнула немного охлажденного вина. Дана знала, что должна ходить от стола к столу, разговаривать с гостями и делать все возможное, чтобы они веселились, но ей не хотелось отвлекаться от беседы со своим привлекательным партнером. Прищурившись, она смотрела на Маршалла, как он повернулся в кресле, чтобы смотреть на веселящихся гостей; он скрестил ноги и небрежно покачивал одной ногой взад-вперед, а его взгляд скользил от одного столика к другому. Веселость
