исчезла с его лица и сменилась, по мнению Даны, задумчивостью, почти меланхолией.
— Что же ты натворил, что заработал такое наказание, как сопровождение меня на этом вечере? — мягко спросила девушка.
Не повернув головы, он поднял брови и ответил низким голосом наставника:
— Маршалл, тебе пора прекратить развлекаться, пора целиком посвятить себя фирме, и, раз уж мы затронули эту тему, пора прекратить пить. Если ты не прекратишь, то рискуешь оказаться на улице.
— Кто это?
— Мой знаменитый дядя Гэвин Фоулер, президент автомобильной компании Фоулеров, мой опекун и во всех отношениях потрясающий парень. — Он картинно поднял бокал, провозгласил тост за своего отсутствующего родственника и осушил его.
— Неужели он действительно может это сделать? Вышвырнуть тебя? — спросила Дана. В ее голове не укладывалась мысль о том, что Джосс или бабушка отвернутся от нее, что бы она ни сделала, как бы они ни были рассержены на ее поведение.
Он пожал плечами.
— Может попытаться. — Маршалл облокотился на стол и усмехнулся, прошептав: — Однако все будет в порядке. У мамы до сих пор контрольный пакет акций. Это сводит его с ума. — Выпрямившись, допил шампанское и поискал глазами официанта. Совсем помрачнев, он сказал: — Чего бы мне это ни стоило, когда-нибудь я буду президентом. Но если он захочет, то сможет поставить на этот пост кого-нибудь другого.
— Тебе он не очень нравится, ведь правда?
— Это у нас взаимно, что не может меня не огорчать. — Отыскав глазами официанта, Маршалл властным жестом подозвал его, и, когда тот подошел, переставил на поднос свой пустой бокал, взял два полных и поставил перед собой. — После смерти отца дядя Гэвин продолжил дело Фоулеров, и теперь считает, что это дает ему право вмешиваться в мою жизнь. — Он сделал большой глоток. — Он считает, что может указывать мне, когда отдыхать, а когда работать. В последнее время у него новая затея: постараться убедить меня жениться на ком-нибудь из семей его постоянных клиентов и подарить ему наследника. — Маршалл опять понизил голос вероятно, подражая Гэвину Фоулеру. — В конце концов, я последний представитель нашего рода.
— Должно быть, ты по нему скучаешь, я имею в виду твоего отца. Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, я ее почти не помню. Но мне все еще ее не хватает, и я так хотела бы знать ее, — грустно сказала она, чертя дном бокала круги на скатерти. Девушка думала о том, сколько у них общего: оба рано потеряли одного из родителей, оба были воспитаны оставшимся родителем с помощью другого члена семьи. Ожидая ответа, она затаила дыхание, и, когда он посмотрел прямо в ее глаза и улыбнулся нежно и ласково, ее сердце оттаяло и вырвался вздох облегчения. Ей показалось, что она нашла родственную душу.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — искренне сказал он, и она загадочно улыбнулась, глядя в его глаза. Не замечая оживления вокруг, они смотрели друг на друга, пока высокие звуки кларнета не вернули их к реальности. Начался новый танец. Не говоря ни слова и не спуская с нее глаз, Маршалл встал и протянул ей руку. Обнял Дану за талию, и они начали танец, продвигаясь между столов к танцевальной площадке. Ей было спокойно и приятно в его объятиях, волновал чистый легкий коричный запах его лосьона. Нервное напряжение, спадая, перешло в волну желания, более мощного, чем она когда-либо испытывала. В его объятиях упоение дополнялось абсолютно новым чувством безопасности. Он наклонился, приблизил губы к ее уху и прошептал:
— Кстати, об этом наследстве, — я впервые начинаю думать, что это неплохая идея.
Дана почувствовала слабость в коленях, слегка повернулась в его объятиях и посмотрела в его лицо. Он внимательно смотрел на нее.
— Ты знаешь, что ты красивая. Ты, должно быть, сводишь мужчин с ума.
— Вовсе нет. — У нее кружилась голова от шампанского, от возбуждения, от неприкрытого сексуального призыва Маршалла. Никогда еще мужчина не приближался к ней так близко, и она подумала, что именно так ведут себя взрослые мужчины и женщины. Дана вдруг почувствовала себя зрелой женщиной, вобравшей в себя всю мудрость мира. Она кокетливо посмотрела на партнера из-под опущенных ресниц и сказала внезапно охрипшим голосом:
— Ты слишком торопишься.
— Но ведь я тебе нравлюсь, не правда ли? — Он покрепче прижал ее к себе.
— Думаю, да. — Сердце Даны билось часто-часто, и она не отстранилась. Тепло его тела подняло в ней ответную волну. Хотелось танцевать с ним вот так всю жизнь. Он отвел назад обе ее руки и легонько одним пальцем коснулся ее обнаженного плеча. Дана задрожала от возбуждения.
— Ты еще совсем маленькая, — сказал он с отсутствующим видом.
— Не такая уж я и маленькая! Мне уже восемнадцать, — вызывающе ответила она. Девушка понимала, что ее физически влечет к нему, и это пугало, особенно потому, что он был намного старше и опытнее ее. У них была довольно большая разница в возрасте — одиннадцать лет. Она глубоко вздохнула, внезапно захотев, чтобы эта разница исчезла, и она стала бы такой же опытной и элегантной, каким ей виделся он. Маршалл улыбнулся, и на его лице отразилось удовлетворение и что-то еще, чего Дана не могла разгадать.
— Возможно, ты и права, — согласился он. — Мы посмотрим. — Они с минуту танцевали молча, его щека касалась ее лба. Потом он слегка оттолкнул ее и посмотрел в глаза.
— Я не буду возвращаться в Гросс Пойнт в ближайшее время. Можно я приду на твой дебют в Уолдорфе? Я хочу видеть тебя как можно чаще перед тем, как уеду.
Дана отвернулась, приятно смущенная, и увидела бабушку за столиком на другом конце зала, наблюдавшую за ней. Ее седые волосы были зачесаны назад, а синевато-серая накидка была задрапирована у плеч. Бриллианты сверкали на ее пальцах и в ушах. Она оживленно беседовала с седовласым джентльменом, но сама явно наблюдала за тем, как ее внучка танцует с Маршаллом Фоулером. Интересно, подумала Дана, что подумала бы бабушка, если бы узнала, что холостой молодой человек, которого она считала подходящей парой для своей драгоценной внучки когда-нибудь в будущем, уже соблазняет ее прямо у всех на глазах, в центре танцевального зала. На губах Даны играла озорная улыбка, она прижалась к Маршаллу и сказала:
— Пожалуйста, я буду очень рада. — Они танцевали молча, Маршалл продолжал прижимать ее тело к своему, через плечо улыбаясь другим парам. Дана увидела Нэнси; поймав ее взгляд, засмеялась и подняла большой палец в знак одобрения.
Вечеринка была в самом разгаре. Голоса стали громче, официанты все резвее передвигались между столиками, и даже музыка, казалось, подхватила этот темп. Танцевали уже не парами, а отдельно друг от друга. Кончился фокстрот, оркестр перешел на быстрый твист, и старшие уступили место на танцевальной площадке молодежи. Дану разделили с Маршаллом, когда пришлось меняться партнерами, и теперь долговязый студент Боудойна с серьезным лицом кружился вокруг нее. Стараясь попасть в ритм, она подняла руки вверх, подчиняясь музыке, и поискала взглядом Маршалла. Тот стоял возле двери, в руке бокал на высокой ножке, а его глаза были прикованы к ее телу. Он уже не улыбался. Поднес бокал с темной жидкостью к губам и осушил до дна. Дана подумала, что он выглядит очень романтично. Темная прядь все еще падала на лоб, белый фрак удивительно шел ему, и он так небрежно держал в руке бокал. Ни у одной из ее подруг не было такого привлекательного молодого человека. Она поймала его взгляд и улыбнулась, полузакрыв глаза, а он поднял за нее бокал, когда толпа разделила их. Когда она снова посмотрела туда, он уже исчез.
Все кавалеры желали танцевать с дебютанткой, она кружилась то с одним, то с другим. Время от времени кто-нибудь угощал ее шампанским. С Джоссом она танцевала рок-н-ролльную версию танго. Затем увидела Нэнси в ее мини-платье из огненной тафты и Пэгги, чья черная атласная накидка в полоску рассыпалась по плечам, задевая Джеффа Маккэя, когда они кружились по залу, между столами. Внезапно она оказалась за столиком друзей Джосса с Бродвея. Она потеряла ориентацию во времени, растворилась в тумане шампанского, музыки и гостей.
Оркестр опять сменил темп, на этот раз заиграв начальные аккорды 'танца мексиканских шляп'. Питер Крэйн, ее старый друг по школе танцев в Нью-Йорке, взял ее за руку и сказал:
