разговаривали вчера во второй половине дня, все, что я говорил, я говорил, дабы помочь вам выяснить обстоятельства этого гнусного дела. Как хозяин, принимавший лорда Роберта в ту фатальную ночь…
— Да, сэр, все это мы учли. Ваше отношение к этому делу позволяет надеяться на то, что вы поймете или, по крайней мере, простите мне мой возврат к уже обговоренному, а также обращение к новым обстоятельствам. Сейчас я имею возможность сообщить вам, что со вчерашнего дня мы идем по одному довольно странному следу, следу, который уже привел нас к не менее интересным выводам.
Каррадос хоть и не повернул головы, но скосил глаза на жену. Впрочем, он не произнес ни слова.
— У нас есть все основания полагать, — продолжал Аллейн, — что убийство лорда Роберта Госпела оказалось результатом шантажа. Вы что-то хотите сказать, сэр?
— Нет-нет! Просто я не понимаю, отказываюсь понимать…
— Чуть позже я надеюсь объяснить вам все. И если я не хочу делать это прямо сейчас, то только по той причине, что связь между этим преступлением и шантажом позволяет сделать два предварительных вывода. Либо шантажистом был сам лорд Роберт, погибший от руки одной из его жертв, либо кто-то, желая защитить его жертву…
— Да ну что вы говорите! — хрипло перебил его Каррадос. — Это же невероятно!
— Невероятно? Но почему?
— Да потому, что лорд Роберт… лорд Роберт не был… Это же невозможно представить себе! Какие у вас доказательства, что он был шантажистом?
— Но альтернативой этому может быть только одно: лорд Роберт раскрыл, кто подлинный шантажист, и был убит прежде, чем разоблачил его.
— Это лишь слова, — задыхаясь, произнес Каррадос, — доказательств у вас нет.
— Пока, сэр, я прошу вас просто принять к сведению мое сообщение независимо от того, верно или ошибочно мы ведем это дело, склоняясь к той или другой версии.
— Я, конечно, не претендую на то, чтобы быть детективом, но, Аллейн…
— Минутку, сэр, если вы не возражаете, я продолжу. Я хочу вместе с вами возвратиться к тому дню почти восемнадцатилетней давности, когда вы привезли леди Каррадос в деревушку под названием Фэлконбридж, в Бэкингемшире. Вы тогда еще не были женаты.
— В ту пору я часто возил ее в деревню.
— Стало быть, вам будет несложно вспомнить и этот случай. Это произошло в тот день, когда потерпел автокатастрофу капитан Пэдди О'Брайен.
Аллейн помедлил, заметив в сильном верхнем свете испарину вокруг глаз у Каррадоса.
— Ну? — произнес Каррадос.
— Вы помните этот день? — спросил Аллейн.
— Герберт, — вмешалась леди Каррадос, — ты должен это помнить.
— Помню, помню. Я только отказываюсь понимать…
— Хорошо, сэр. Начинаю вести огонь прямой наводкой. Вы помните тот день?
— Естественно.
— И вы помните, как капитан О'Брайен сначала был перенесен в дом священника, а оттуда в машине «скорой помощи» доставлен в больницу, где спустя несколько часов скончался?
— Да.
— Помните вы также и то, что ваша жена, как и сейчас, была тогда крайне обеспокоена пропажей некоего письма, которое тщательно берег капитан О'Брайен.
— На эту тему я ничего припомнить не могу.
— Разрешите вам помочь. Она сказала, что, возможно, это письмо он хранил у себя в кармане, что оно, должно быть, выпало оттуда и что ей чрезвычайно необходимо отыскать его. Я прав, леди Каррадос?
— Да. Совершенно верно.
Говорила она негромко, но совершенно твердо, хотя смотрела на Аллейна в полнейшем замешательстве.
— Просили ли вы сэра Герберта разузнать, где можно, насчет пропавшего письма?
— Да.
— Теперь, сэр Герберт, вы припоминаете?
— Ну, что-то, мне кажется, я припоминаю. Все это было так мучительно. Я старался принести хоть какую-то пользу, и мне казалось, что я могу быть чем-то полезным.
— Вам удалось найти письмо?
— По-моему, нет.
— Вы уверены в этом?
Ручейки пота стекали у него по обе стороны носа прямо в его роскошные усы.
— В общем, да.
— Помните, как вы сидели в машине возле больницы, пока леди Каррадос находилась у капитана О'Брайена?
Каррадос продолжительное время молчал. Затем он повернулся на своем стуле и обратился к тому, кто молчаливо сидел у зеленой настольной лампы.
— Не вижу никаких причин для проведения этого поразительного допроса. Он в высшей степени расстраивает мою жену, что же касается меня, сэр, то он представляется мне предельно оскорбительным и выходящим за правовые нормы, установленные для вашего учреждения:
— Не уверен в этом, сэр Герберт, — отозвался помощник комиссара. — Я посоветовал бы вам все- таки ответить на вопросы мистера Аллейна.
— Предупреждаю вас, — заявил Каррадос, — что ваш начальник — мой близкий друг и я доведу об этом до его сведения.
— И это будет очень хорошо, — сказал помощник комиссара. — Продолжайте, мистер Аллейн.
— Леди Каррадос, — продолжил Аллейн, — верно ли, что, зайдя в больницу, вы оставили сэра Герберта в машине?
— Да.
— Так. Теперь, сэр Герберт, пока вы дожидались в машине, не припомните ли, как к вам на велосипеде подъехала школьница лет, эдак, пятнадцати?
— Каким образом, черт возьми, я могу запомнить школьницу на велосипеде, подъехавшую ко мне восемнадцать лет назад?
— Только по одной причине: ведь она отдала вам письмо, о котором сейчас и идет речь.
Ивлин Каррадос вскрикнула, но как-то сдавленно. Она повернулась к мужу и посмотрела на него так, будто видела его впервые. Он также ответил ей взглядом, но Аллейн подумал, что столь странного взгляда ему еще видеть не доводилось — в нем было и обвинение, и унижение, и даже некое победительное страдание, словом, несчастный мученик да и только. «Маска ревности, — подумал Аллейн, — нет ничего более жалкого и унизительного. Боже, если я когда бы то ни было…» Он отогнал от себя эту мысль и начал снова:
— Сэр Герберт, взяли ли вы это письмо у школьницы, приехавшей на велосипеде?
Каррадос повернулся к Аллейну. На губах его застыла улыбка.
— Я этого не помню, — сказал он.
Аллейн сделал знак Фоксу, и тот вышел. Его не было минуты две, но за это время никто не проронил ни звука. Леди Каррадос, опустив голову, казалось, сосредоточилась исключительно на собственных руках в перчатках, крепко сцепив их и прижав к коленям. Каррадос вдруг вытер лицо ладонью и только потом достал платок. Наконец вернулся Фокс в сопровождении мисс Харрис.
— Добрый вечер, мисс Харрис, — сказал Аллейн.
— Добрый вечер, мистер Аллейн. Добрый вечер, леди Каррадос. Добрый вечер, сэр Герберт. Добрый вечер, — последнее приветствие мисс Харрис произнесла, мельком взглянув на помощника комиссара.
— Мисс Харрис, — сказал Аллейн, — не помните ли, как вы гостили у своего дяди, мистера Уолтера Харриса, когда еще он был священником в Фэлконбридже? В то время, полагаю, вам было лет пятнадцать.
— Да, мистер Аллейн, конечно же помню, — ответила мисс Харрис.
