пугают друг друга всякими несуразностями. Кроме того, я, пожалуй, соглашусь с Тимоном Гантри. Я предпочитаю сначала посоветоваться со своим адвокатом и больше не принимать участия в вашей дискуссии.
— Да, конечно, — ответил Аллейн. — Позвоните ему. Телефон там, в углу.
Маршант откинулся на спинку стула.
— Боюсь, что это невозможно, — ответил он. — Я не могу звонить ему поздно ночью.
— В таком случае оставьте мне свой адрес, пожалуйста, и я вас не буду задерживать.
— Мой адрес в телефонной книге, и, уверяю вас, вы меня нисколько не задерживаете ни сейчас, да и в будущем вам вряд ли удастся это сделать, — он полуприкрыл глаза. — Я возмущен тоном этого допроса, но предпочитаю понаблюдать и дождаться, как выражаются у вас в полиции, результатов расследования. Я уйду тогда, когда захочу.
— Как вы смеете разговаривать в таком тоне с полицией, — голос полковника Уорэндера прогремел как на параде.
— Как? — пробормотал Маршант. — Поверьте мне, дорогой полковник, я, черт возьми, смею разговаривать с кем мне угодно, когда мне угодно и в таком тоне, в котором угодно мне!
В мертвой тишине, которой было встречено заявление Маршанта, послышался отдаленный шум. Где- то хлопнула дверь, кто-то бежал по холлу.
— Господи! Что еще? — воскликнул Берти Сарасен.
Все, за исключением Маршанта и доктора Харкнесса, вскочили на ноги. С самым нелепым видом, с головой в бигудях, в комнату ворвалась Флоренс. Широко открывая рот, она стояла на пороге, словно пародируя свое прежнее появление, когда принесла роковую весть о мисс Беллами.
Подойдя к ней, Аллейн взял ее за руку.
— Что случилось? — спросил он. — Говорите же!
И Флоренс, которая в моменты потрясений, казалось, была способна на одну-единственную фразу, пролепетала:
— Доктора! Быстрее! Ради бога! Есть в доме доктор?
Глава 8
Круг замкнулся
1
Чарльз Темплетон лежал ничком на импровизированной постели, устроенной ему в кабинете. Он упал головой в противоположную от подушки сторону дивана, одна рука касалась пола, другая была вытянута вперед. Видневшаяся из-под тонких бесцветных волос шея стала пурпурно-красной. Пижамная куртка задралась, открывая спину, белую, дряблую, старческую. Когда Аллейн, подняв, усадил Чарльза, голова его свесилась набок, рот и глаза открылись, а в горле что-то заклокотало. Доктор Харкнесс склонился над ним и, оттянув на руке кожу, пытался сделать укол. Фокс стоял поодаль, а Флоренс, прижав к лицу стиснутые руки, застыла на пороге. Но, казалось, этих четырех зрителей Чарльз не видел. Взгляд его, полный ужаса, был прикован к пятому: маленькой фигурке, вжавшейся в стену в дальнем затемненном углу комнаты.
С огромным трудом он прошептал лишь одно слово: «Нет!» Доктор Харкнесс вытащил иглу.
— Что такое? — спросил Аллейн Чарльза. — Что вы хотите сказать?
Глаза умирающего не мигая смотрели все туда же, но через секунду взгляд расплылся, померк и остекленел. Челюсть отвисла, и все тело, дернувшись, обмякло.
Доктор Харкнесс наклонился к Чарльзу, а потом, выпрямившись, сказал:
— Скончался.
Опустив тело, Аллейн накрыл его простыней.
— Десять минут тому назад он чувствовал себя вполне сносно, — резко произнес доктор Харкнесс сильно изменившимся голосом. — Почти успокоился. Здесь что-то произошло, и я хочу знать, что именно, — и, повернувшись к Флоренс, спросил: — Ну?
Горничная с видом полувоинственным, полунапуганным, не спуская глаз с Аллейна, вошла в комнату.
— Да, — сказал Аллейн в ответ на ее вопросительный взгляд. — Мы хотим услышать от вас, что же случилось. Ведь это вы подняли тревогу.
— Я это тоже хотела бы знать, — с вызовом ответила она. — Я поступила правильно, разве не так? Я позвала доктора. Вот!
— Вы еще раз поступите правильно, если соизволите рассказать нам, что здесь было до того, как вы его позвали.
Флоренс метнула взгляд на маленькую неподвижную фигурку у стены и облизнула губы.
— Ну, не молчите, — проговорил Фокс. — Мы ждем.
Флоренс продолжала стоять не шевелясь — трагикомическая фигура, увенчанная металлическими бигудями. Наконец она начала говорить…
После распоряжения доктора Харкнесса она и — Флоренс опять скосила глаза на Старую Нинн, — она и миссис Пламтри приготовили в кабинете постель. Доктор Харкнесс помог мистеру Темплетону раздеться, уложил его, и все трое подождали, пока тот не успокоится. Доктор Харкнесс ушел, распорядившись, чтобы в случае необходимости его позвали. Флоренс отправилась в буфетную наполнить вторую грелку горячей водой. Там она задержалась, потому что пришлось подождать, пока вскипит чайник. Выйдя в холл, она услышала, что в кабинете кто-то громко разговаривает. Перед дверью она помедлила.
Аллейн живо представил себе эту картину, как с грелкой под мышкой она жадно прислушивается к разговору.
Она слышала, что говорит миссис Пламтри, но не могла разобрать слова. Потом до нее донесся крик мистера Темплетона: «Нет!» Прокричал он это три раза, точно так, как перед смертью, но намного громче, будто, показалось Флоренс, был чем-то напуган. Затем раздался грохот и стало слышно, как миссис Пламтри прокричала: «Я положу этому конец!», затем опять громкий крик мистера Темплетона. И тогда Флоренс влетела в комнату.
— Так, — произнес Аллейн. — И что же вы обнаружили?
Сцена была явно мелодраматическая. Миссис Пламтри с поднятой в руке кочергой и лежащий поперек дивана мистер Темплетон.
— Заметив меня, — продолжала свой рассказ горничная, — она отшвырнула кочергу к камину. И тут мистер Темплетон, превозмогая удушье, прохрипел: «Останови ее, Флори». Сразу же ему стало хуже. Когда я увидела это, я только сказала ей: «Не смейте к нему приближаться!» и побежала за доктором. И Бог свидетель, — заключила Флоренс, — она — причина его смерти. Это она толкнула его, такого слабого и больного. А что бы она еще натворила, если бы не пришла я? А не будь здесь вас, джентльмены, что бы она сейчас со мной сделала?
Задохнувшись от волнения, Флоренс остановилась. Все молчали.
— Ну что? — спросила она. — Вы мне не верите? Тогда спросите ее! Ну! Спросите!
— Все в свою очередь, — успокоил ее Аллейн. — Теперь помолчите и стойте на месте. — Повернувшись к неподвижной фигурке в тени, он позвал: — Идите сюда! Вы же знаете, что придется отвечать. Идите сюда!
Она подошла поближе. В свете лампы было заметно, что, кроме красных пятен на носу и скулах, ее лицо было ужасно бледным. Казалось, чисто машинально она пробормотала:
— Ты злобная девчонка, Флой.
— Это не имеет никакого значения, — перебил ее Аллейн. — Вы собираетесь рассказать мне, что здесь произошло?
