— Она не допустит, чтобы в Пен-Куко появилась еще одна леди. Я заметил, с какой тревогой она на них смотрела, даже когда перед нею лежала покойница. Ей повезло, что это была не она. Ей следовало бы благодарить Создателя, что она все еще здесь и может продолжать и дальше мутить воду.
— Похоже, — сказал Найджел, — что мисс Прентайс — очень неприятная особа. Может, ее больной палец — блеф, и это она подстроила все для своей подруги?
— Доктор Темплетт сказал, господин Батгейт, — ответил Фокс, — что это не блеф. Он сказал, она до последнего момента настаивала, что будет играть на рояле.
— Это верно, сэр, — подтвердил Роупер. — Я был в этот момент за кулисами и все видел. Мисс Прентайс заливалась слезами, а на ее палец было страшно смотреть, и мисс Дина говорила ей, что она испортит грим на лице, а доктор говорил: «Я категорически запрещаю. Ваш палец в ужасном состоянии, и если бы сегодня вы не принимали участия в спектакле, — сказал он, — я вскрыл бы нарыв». Да, он, доктор, пригрозил ей ножом. Господин Генри сказал: «Вы внесете смятение в душу восторженного господина Невина». Ее музыку сочинил парень с тем именем, что написано в программках. «Я знаю, как тебе больно, — сказал господин Генри, — потому что ты плачешь». Но нет, она продолжала настаивать на своем, пока мисс Дина не привела своего отца. «Прошу вас, — сказал он, — мы все понимаем, что вы чувствуете, но бывают моменты, когда великодушие лучше, чем героизм». Она посмотрела на ректора и потом сказала: «Раз вы так говорите, отец…» — и тут как тут мисс Кампанула: «Итак, кто поедет за моими нотами? Где Гибсон?» Так зовут ее шофера. Таким образом мисс Прентайс сдалась, хотя и очень неохотно.
— Очень живая картина соперничества, правда? — сказал Аллейн. — Итак, вот и предыстория этого события. Уже скоро три часа. Я думаю, Фокс, мы не будем ждать наступления утра. Что ж, будет еще одна бессонная ночь. Это место должно быть тщательно осмотрено, и похоже, завтра у нас тоже будет тяжелый день. Если вы хотите, Роупер, то ложитесь спать. Кто-нибудь сможет сменить нас в семь часов.
— Вы будете обыскивать помещения, сэр?
— Да.
— Если вы не против, мне кажется, я мог бы помочь.
— Конечно. Фокс, вы и Томпсон должны убедиться, что мы ничего не пропустили в актерских уборных и комнате отдыха. Бэйли, вы можете взять Роупера с собой на сцену. Просмотрите внимательно каждый дюйм. Я займусь залом и, если закончу раньше, присоединюсь к вам.
— Вы собираетесь искать что-то определенное? — спросил Найджел.
— Нет, займусь мелочами. Например, поищу детали от «Игрушки для бездельников». Или водяной пистолет.
— А также не будем забывать о детских комиксах, которые могут валяться где-нибудь поблизости, — добавил Фокс.
— Бедняжки! — вздохнул Найджел. — Назад, в детство. Здесь есть телефон?
— В одной из уборных, — ответил Аллейн. — Но надо звонить через коммутатор.
— Тогда я позвоню в офис из кафе. Я тем временем могу написать целый рассказ.
Он вынул свой блокнот и расположился на сцене за столом.
Полицейское расследование — это в основном глупое занятие. Нет ничего более утомительного, чем поиск каких-то неизвестных предметов. Половина жизни детектива уходит на то, чтобы внимательно рассматривать множество скучных вещиц и, не найдя ничего интересного, возвращать их на место. Аллейн начал свое тщательнейшее исследование от входной двери ратуши. Он полз медленно, как черепаха, по пыльному полу между рядами скамеек. Он был весь в грязи, озяб и поминутно чихал от пыли. Он не мог позволить себе отвлечься и подумать о своих личных делах, о чем-нибудь приятном, о предстоящей свадьбе и о том, что в последнее время он был действительно очень счастлив. Потому что именно в тот момент, когда мысли детектива отвлекаются от того дела, над которым он сейчас работает, он упускает тот единственный нужный знак, который волею судьбы оставлен на его пути. Время от времени те, кто был на сцене, слышали тонкое посвистывание. Не умолкая, жужжал голос Роупера. Через равные промежутки часы на церкви обозначали течение времени. Мисс Кампанула, постепенно коченевшая, тихонько лежала за красной байковой ширмой, и Найджел Батгейт описывал ее уход умелым журналистским языком.
Аллейн осмотрел все скамьи и стулья и, включив электрический фонарик, опустился на пол в углу. Через некоторое время он издал тихое восклицание. Найджел оторвался от своих записей, и Бэйли, державший в руках оторванное сиденье стула, заслонил глаза от света и стал внимательно вглядываться туда, где был Аллейн.
Аллейн теперь стоял слева от сцены. Он держал большим и указательным пальцем маленький яркий предмет. Рука его была в перчатке. Одна его бровь удивленно поднялась, а губы сморщились в беззвучном свисте.
— Есть улов, сэр? — спросил Бэйли.
— Да, Бэйли, я думаю, есть. — Он подошел к роялю. — Смотрите.
Бэйли и Найджел приблизились к рампе. Яркий предмет, который Аллейн держал в руке, был детским водяным пистолетом.
2
— Как вы и сказали, Батгейт, — назад, в детство.
— Что это значит, сэр? — спросил Бэйли.
— Кажется, это подтверждает одну из наших гипотез, — сказал Аллейн. — Я нашел его в каком-то шкафчике под сценой. Его затолкали в темный угол, но на нем почти нет пыли. Все остальное в этом шкафчике просто пропитано грязью. Посмотрите на рукоятку, Бэйли. Вы видите эту свежую царапину? Это первоклассный водяной пистолет, не так ли? И нажимаешь не на какую-нибудь резиновую грушу, а на настоящий спусковой крючок. Фокс!
Фокс и Томпсон появились из комнаты отдыха. Аллейн подошел к небольшому столику, на котором Бэйли разложил остальные вещественные доказательства, поднял материю, которой они были прикрыты, и положил свою находку рядом с кольтом.
— Длина одна и та же, с точностью до десятых долей дюйма, — сказал он. — И отметина на рукоятке кольта очень похожа на отметину на рукоятке водяного пистолета. Я думаю, в этом месте он был зажат между стальными колками там, где натягиваются струны.
— Но черт побери, — произнес Найджел, — какое же у этого всего объяснение?
Аллейн снял перчатки и полез в карман за портсигаром.
— Где Роупер?
— Сейчас подойдет, сэр, — сказал Бэйли, — с новым набором воспоминаний. Его начальнику следует выдавать затычку для этого парня.
— Странное обстоятельство, — проникновенно сказал Фокс.
— Я думаю, Бэйли, — сказал Аллейн, — вы были правы, когда говорили, что эта смертоносная ловушка в рояле была слишком тщательно продумана, чтобы в это можно было поверить. Только в книгах можно встретить столь причудливое убийство. Здесь налицо все характерные признаки мины-ловушки и розыгрыша. Трудно все-таки поверить, что какой-то человек, мужчина или женщина, как уже сказал Бэйли, стал бы обдумывать убийство такого плана. Но что, если человек, с идеей убийства в сердце, наткнулся на эту ловушку, на этот водяной пистолет, целящийся через дыру в этой рваной шелковой тряпке? Что, если этот потенциальный убийца подумал о замене водяного пистолета на кольт? Тогда все не кажется притянутым за уши, не так ли? И еще — здесь есть некоторые преимущества. Убийца может отстраниться от своей жертвы и от самого преступления. Основная работа была уже сделана. Все, что оставалось убийце, это вынуть водяной пистолет, втиснуть на его место кольт и обвязать свободный конец шнура вокруг рукоятки. Он воспользовался чужой идеей.
— Убийце надо было убедиться, что длина кольта совпадает с длиной пистолета, — сказал Фокс.
— Он мог измерить пистолет.
— А потом пойти домой и сравнить со своим кольтом?
— Или чьим-то чужим кольтом, — добавил Бэйли.
