— Сигурд, я под твоей защитой, если Бьёрну вздумается платить долги Хастингса, — быстро сказал я.
— Я понимаю это. — Он повернулся и крикнул: — Бьёрн, наш победитель — мой гость, и он под моей защитой. Он враг Хастингса, но надеюсь, ты не тронешь его.
— Некоторые враги Хастингса и мои враги, а некоторые — нет. Кто этот счастливчик?
— Оге Кречет. — Сигурд изо всех сил старался говорить спокойно.
— Кто?
— Ты что, Бьёрн, оглох? Я же сказал — Оге Кречет.
— Клянусь Фрейей, в это невозможно поверить!
— Это правда, Бьёрн, — крикнул я, — и со мной Китти.
— Как ты здесь очутился? Мы все считали, что ты стал кормом для акул. Один Хастингс не верил в твою смерть.
— Я ему нужен живым? — Но в этом вопросе не было нужды.
— Мой брат Хастингс всегда платит долги, но я лично не питаю к тебе ненависти и… — тут он запнулся и спросил другим тоном: — Ты говорил, что с тобой желтокожая женщина?
— Да.
— Должно быть, она услышала ворон на берегу, как ты в тот раз?
— Ее сила гораздо больше. Если ты в этом сомневаешься, то давай поспорим на десять монет, что мы доведем вас обратно к «Крылатому Змею».
Бьёрн помолчал. Он был медлителен, но умен.
— Сигурд, я поднимусь к вам и выпью с Оге, — сказал он с большим дружелюбием, чем хотел показать. — А после поглядим, простое ли это везение, или же его послал Один, чтобы вести наш флот.
Бьёрн перебрался к нам, и мы выпили. Затем он предложил свои условия следующего спора: он ставил пятьдесят монет против десяти моих, что я не смогу привести их обратно к «Крылатому Змею». Я должен был одеть повязку на глаза, пока берег не скроется из виду. Затем, сняв повязку, указывать курс. Ветер к этому моменту совсем стих, и Бьёрн решил, что я не приму вызов. Я, не моргнув глазом, отсчитал десять монет в ладонь Сигурда.
На мои глаза надели повязку. Когда ее сняли, вокруг была густая пелена тумана. По подсказкам Китти я указывал направление, и через некоторое время, за которое, как мне казалось, мы прошли нужное расстояние, я попросил Бьёрна окликнуть «Крылатого Змея». На его вопль раздался громкий отклик. Сигурд молча отсчитал мне выигрыш. Бьёрн протер глаза и встал, сложив руки на груди.
— Ты со своими спутниками останешься у Сигурда, пока я буду говорить с Хастингсом? — спросил Бьёрн.
— А что ты хочешь ему сказать?
— Ты дерзко разговариваешь, но это твое право. Я потому и решил сперва поговорить с тобой, а потом с ним. Скажи, волшебство Китти имеет силу ночью?
— И днем, и ночью, и у берега, и в открытом море, и при любой погоде.
— Что ж, если ты поведешь мои корабли, я поспорю с Хастингсом, что первым прибуду к острову Олерон, двигаясь своим курсом. Мы будем плыть от мыса к мысу. Если я выиграю, то хорошо тебе заплачу.
— Плата будет зависеть от моих дальнейших планов. Куда вы направляетесь?
— В Бордо, а если повезет с погодой, то в Пиренеи.
— Там уже год назад побывал Харальд Норвежский, и вряд ли у вас будет богатая добыча. Почему бы вам не поплыть на юг к Астурии. Викинги не трогали этот край вот уже пятнадцать лет.
Бьёрн уставился на меня:
— Ты хочешь пересечь Бискайский залив напрямик?
— А почему бы и нет? За время, которое ты выиграешь, ты успеешь разорить еще и Прованс.
— О боги! — изумился Бьёрн. Но тут же перешел к делу и стал похож на фризского торговца мехами: — За сколько ты поведешь наш флот к Бретонским островам? Ты останешься на этом корабле? Я не доверяю твоей маленькой лодке.
Я улыбнулся его заботе о моей безопасности.
— Моя лодка надежнее многих драккаров, и если ты пришлешь мне пару людей на весла, я останусь в ней. За свою услугу я прошу один фунт золота и защиту от любого человека из всего вашего флота.
— Тогда мне надо поговорить с Хастингсом, когда туман рассеется. Думаю, я его уговорю. Он не из тех, кто позволит ненависти мешать выгоде.
«Ты прав, Бьёрн, — подумал я, — Хастингс терпеливо будет ждать завершения дела. И я тоже».
Подул ветерок, и туман рассеялся. На рассвете я повел корабли Бьёрна в открытое море, затем на северо-запад к полуострову Котантен. У Гааги юго-западный ветер позволил нам взять курс на Бретань, чего не отваживался сделать до нас ни один викинг. Я долго не мог собраться с духом и двинуть драккары вслед за заходящим солнцем: люди тяжело дышали, ожидая моего решения. И когда я указал в синий простор, они взревели, пьяные от восторга.
Земля осталась позади, и море посерело от собравшихся облаков. Они сгущались и темнели и, наконец, спрятали солнце от глаз кормщиков. Ветер переменил направление и внезапно стих, затем поднялся вновь. Никто не знал, куда он дует. Спрятавшись от любопытных глаз, Китти взялась за дело. И дважды, и трижды рыбка поворачивалась в одну и ту же сторону.
— Она тянется к Полярной Звезде, и, надеюсь, мы не заблудимся, — сказала Китти, и две слезы скатились по ее щекам.
Ветер дул в сторону Бретонских островов, и мы воспользовались им. Восторг наполнял мое сердце при виде пузатых парусов, тянущих корабли вперед. Я чувствовал себя отмеченным некой тайной, величайшей из всех, если не считать красоты женщины.
Между мысом Котантен и Бретанью было около шестидесяти лиг. Мы покрыли их одним броском — от полудня одного дня до заката следующего. Хастингс не прибыл ни в тот день, ни на следующий. Забыв его холодные глаза, я радовался неудаче сына Рагнара, но когда и третий день мы прождали зря, я подумал, что его поражения могут быть столь же опасны, как и победы. Хастингс не рисковал кораблями, чтобы выиграть спор. Он их берег, чтобы захватить всю Англию.
Мы наблюдали за его прибытием на следующее утро. Его «Огненный Дракон» подплыл к «Лебедю» Бьёрна. Затем Китти и все остальные увидели, что весла продолжили свой ритмичный танец, и солнце заблестело на разноцветных щитах. Но я в это время полировал свой собственный щит, который купил у Бьёрна за унцию золота, и потому не смотрел вверх.
Голова дракона с красным языком нависла над нами. И раздался мягкий голос, который я буду помнить даже в Хель.
— Оге Кречет?
Я поднял глаза на лицо Хастингса. Оно было бледным, что не предвещало ничего хорошего, и его девять шрамов уродливо выделялись розовым цветом. Я подумал, что он улыбается, показывая свою порванную губу во всей красе, но он почтил меня суровостью.
— Я заметил тебя, Хастингс Девичье Личико.
— Ты поднимаешься ко мне? У меня есть хорошее вино из Булони, и мне бы хотелось поговорить с тобой.
— Думаю, на «Огненном Драконе» места больше, чем на «Игрушке Одина».
На глазах половины флота я перелез на корабль Хастингса, досадуя на свою никому не нужную отвагу. Мы уселись на скамьи и пили вино из серебряных кубков, в которые его наливала красивая франкская девушка.
— В ночь вашего побега мне снилась Моргана, — начал Хастингс. — Ты воззвал к Одину и разбудил меня. Я выбежал и увидел тебя в луче лунного света. Я не отправился проверять комнату Морганы, потому как знал, что ее там нет.
Он не ждал ответа, да я и не собирался ничего говорить.
— Перед самым нашим отплытием мой человек нашел тело Горма у дерева повешенных. Его убил ты, Оге?
