— Да, — кивнул Джерри.
— Мисс Уэллинг, и ваше решение не изменилось?
— Нет, ваша честь, не изменилось, — ответила Ивон.
— Значит, вы все-таки решили аннулировать брак, — кивнула судья. На ее лице было написано явное разочарование. — В таком случае нам осталось обсудить лишь ваши имущественные претензии, которые, насколько я понимаю, уже обговорены адвокатами, и бракоразводное дело номер Z можно считать…
Закончить Алисии Таккер не дали.
На глазах изумленных слушателей в зал суда буквально влетел пожилой мужчина. Он был довольно высокого роста и при этом худой как жердь. Лицо его сложно было назвать вы разительным, внимание притягивали только глаза — большие, синие, наивно распахнутые, — казалось, они принадлежат молодому мужчине. На лице у него было написано выражение недоумения и облегчения одновременно. Он осмотрел зал, почему-то удовлетворенно кивнул и наконец соизволил повернуться к судье, застывшей с бумагами в руках.
— Я успел? — спросил он судью.
Алисия Таккер отложила бумаги в сторону.
— Смотря куда вы собирались успеть, мистер…
— Ох, простите, ваша честь, — хлопнул себя по лбу мужчина. — Я — Дик Дженкинс, отец Ивон Уэллинг.
— Ах отец Ивон Уэллинг, — кивнула судья. — Так куда вы собирались успеть, мистер Дженкинс? Слушание уже практически закончилось, оба супруга пришли к взаимному согласию и только что объявили собравшимся, что приняли решение развестись. Так что нам осталось лишь решить вопросы имущества супругов. Но эти вопросы, насколько я понимаю, уже обсудили между собой их адвокаты, от которых и ваша дочь, и ваш зять в процессе слушания отказались.
— Значит, это все? — Дик Дженкинс разочарованно покосился вначале на судью, затем на Джерри, а потом на Ивон. — Вы уже подписали бумаги?
— Папа… — Ивон поднялась со стула и умоляюще посмотрела на отца.
Дик Дженкинс снова перевел взгляд на судью.
— А я не согласен! — категорически заявил он. — Я против этого развода. Когда жених и невеста заключают брак, у присутствующих обязательно спрашивают, есть ли кто-то, кто может назвать причину, по которой брак нельзя заключить. А при разводе нет такой процедуры?
Алисия Таккер посмотрела на Дженкинса, и по губам ее пробежала едва заметная улыбка.
— Когда оба супруга хотят развестись, их практически невозможно принудить сохранить брак. Но вот если бы мистер Уэллинг не изменил своего первоначального решения, то он, пожалуй, смог бы вызвать вас в качестве своего свидетеля. Ведь бумаги еще не подписаны. И тогда, мистер Дженкинс, вы смогли бы объяснить суду причину, которая, по вашему мнению, не позволяет расторгнуть этот брак.
Дик Дженкинс вопросительно уставился на зятя. Джерри почувствовал себя загнанным в угол. С одной стороны, его держало обещание, которое он дал Ивон, с другой — чувства, которые не были такой же формальностью, как бумажки, которые жена просила его подписать.
— Папа, — укоризненно покосилась на отца Ивон, поняв, что Джерри все еще сомневается. — Ну зачем ты пришел?
— Хорошенький вопрос, — повернулся к судье Дик Дженкинс. — Она еще спрашивает. Только самый плохой отец может спокойно смотреть на то, как его дочь разводится с человеком, которого она любит. Я, конечно, не лучший отец, но и не самый плохой. А того, что Ивон до сих пор любит Джерри, только слепой не увидит. Ну так что, зять? — повернулся Дик к Джерри. — Может, дашь моей дочке последний шанс?
Джерри еще раз посмотрел на Ивон и подумал, что этот шанс нужен был не только Ивон. Этот шанс нужен был не только ему. Этот шанс нужен был им обоим.
— Ваша честь, поскольку мы с женой еще не подписывали бумаг, я беру свои слова обратно. Я не хочу разводиться с Ивон Уэллинг и прошу не только вас, но и мою жену выслушать, что скажет свидетель Дик Дженкинс.
Лицо Дика Дженкинса расплылось в улыбке. Он занял свидетельское место, а Джерри спросил у судьи:
— Я могу задавать вопросы, ваша честь?
— Задавайте.
— Мистер Дженкинс, вы знаете вашу дочь лучше, чем кто-либо другой. Прошу вас, ответьте нам всем на один вопрос: есть ли что-то, что может спасти брак Ивон и Джералда Уэллингов?
Хотя Джерри Уэллинг и ругал тестя за пагубное пристрастие к спиртному, которое потихоньку начало передаваться его дочери, в глубине души он относился к Дику Дженкинсу с симпатией. Кроме этой вредной привычки, доставлявшей немало хлопот и беспокойства домочадцам, не любить Дика Дженкинса и правда было не за что.
Этот забавный человек с широко распахнутыми синими глазами — глаза Ивон унаследовала именно от отца — до сих пор сохранил юношескую наивность и даже беспечность в некоторых вопросах.
Джерри мог сколько угодно ворчать о том, что Дик Дженкинс инфантильный подкаблучник, а тот одинаково успешно справлялся и с ведением домашнего хозяйства, и с починкой электроприборов, и с ремонтом домов, которым, собственно, и зарабатывал на хлеб.
Диана Уэллинг утверждала, что тесть Джерри, мягко говоря, простоват, но было в его простоте что-то такое, что не только притягивало, но и завораживало людей. В отличие от своей жены, которая, как многим казалось, давным-давно уже очерствела, как хлебная корка, забытая нерадивыми хозяевами в хлебнице, Дик Дженкинс сохранил не только свою врожденную мягкость, но и гибкость суждений. Его нельзя было назвать мямлей и тюфяком — хотя в отношениях с женой он, по мнению многих, был слишком уж податлив, — Дик Дженкинс всегда имел свое мнение, но никогда не пытался навязать его окружающим.
От жены его отличало еще и то, что он относился к выбору дочери с уважением, и никто — даже его самые близкие друзья — ни разу не слышал, чтобы Дик скверно отзывался о своем зяте.
Самым большим недостатком Дика Дженкинса была его горячая и неистребимая любовь к бутылке. Частенько пятничный отдых Дика заканчивался только в воскресенье, а деньги, вырученные им за очередной ремонт, уходили на то, чтобы расплатиться с долгами, которые он неоднократно делал в дримтаунских забегаловках.
На свадьбе дочери Дик Дженкинс умудрился нарадоваться до такой степени, что, перепутав жену со свекровью Ивон, полез к последней с далеко не невинными поцелуями. Неловкая ситуация, в которую он попал, была отягощена тем, что свидетельницей этого инцидента стала сама Анжела Дженкинс, и свадьба могла бы превратиться в кровавое побоище, если бы Джерри вовремя не утащил своего вновь обретенного тестя подальше от тещиных глаз.
Анжела Дженкинс редко наведывалась к детям, а вот Дик любил приезжать к Уэллингам и подолгу болтать с дочерью и зятем, потягивая неразбавленный виски. Когда в отношениях между супругами появилась трещина, Дик одним из первых почуял неладное. Он пытался поговорить с Ивон, но та старалась отшучиваться и продолжала твердить, что у них с Джерри все в порядке.
Когда дочь с зятем завели собаку, у Дика появилась тайная надежда, что Ивон все-таки порадует его внуками. Однако очень скоро он понял, что глубоко заблуждался: трещина между мужем и женой все разрасталась и ни о каких детях супруги даже не помышляли.
В тот день, когда Джерри Уэллинг позвонил ему и срывающимся голосом попросил приехать, Дик с самого утра чуял беду. Он примчался к Джерри, прихватив на всякий случай бутылку виски: встречать плохие новости Дик предпочитал во всеоружии.
Оказалось, что Ивон всего-навсего подхватила ветрянку. Дик, конечно, знал, что ветрянка для взрослых болезнь довольно опасная, но раз врачи не стали забирать Ивон в клинику, то это означало только одно: ничего страшного ей не грозило.
Однако на лице Джерри Уэллинга отражалась такая нечеловеческая мука, что Дик даже заподозрил, что врачей на этот раз придется вызывать не дочери, а его не на шутку перепуганному зятю.
Заглянув в комнату к спящей Ивон, чье лицо и руки напоминали ситец в горошек, он недоуменно
