меньше, чем она. Возможно, Ивон думает, что все это обрушится на ее голову и ей придется одной взять на себя ответственность за малыша.
— Я уже давно понял, что Ивон боится ответственности, — усмехнулся Джерри.
— А ты? Разве ты ее не боишься?
Джерри хотел было горячо возразить, но вдруг подумал, что не на все сто процентов уверен в отрицательном ответе, который ему хотелось дать тестю.
— Плесните-ка мне еще, Дик, — попросил Джерри и подставил стакан. — А вы правы, голова больше не болит.
— Главное, чтобы наутро она у тебя не заболела, — засмеялся Дик.
Меньше чем через неделю Ивон поправилась, а еще через две недели дочь позвонила ему и сказала, что ее адвокат — некая Фиона Даффин — собирает необходимые бумаги для бракоразводного процесса.
— Ты правда этого хочешь? — спросил Дик дочку.
— Единственное, чего бы я хотела, — не обсуждать эту тему, — холодно ответила ему Ивон.
Тогда Дик промолчал, решив, что ему не стоит вмешиваться…
— Мне и жена, ваша честь, без конца твердила: не лезь в это дело, Дик, я сама поговорю с Ивон. Я, конечно, знал, как миссис Дженкинс, — покосился Дик на жену, — поговорит с Ивон и что она скажет ей. Но все равно почему-то молчал. Во-первых, я и раньше ни во что не вмешивался, не то что миссис Дженкинс, — снова покосился Дик на жену, и та виновато опустила глаза. — А во-вторых, мне до последнего казалось, что Ивон, как говорится, побузит и успокоится. Букашки в ее голове расползутся по местам, и она помирится с Джерри. А потом, когда день суда был уже назначен, я подумал: ну что я могу сделать? Объяснить дочери, что она любит Джерри? Так она и сама это знает. Сказать ей, что Джерри ее любит? Ну так если мужу она не верит, кому же она поверит тогда? В общем, пока я колебался, наступил сегодняшний день. Я все ждал, когда мне позвонит Анжела или Ивон, но никто не звонил, никто не сообщал, что происходит. И тогда я подумал, ваша честь, какой же я, к черту… простите… отец, если даже не попытался остановить собственную дочь, которая уходит от любимого человека? Развод чистая формальность, ваша честь. И я это понимаю. Но почему-то я подумал, что если они сегодня разойдутся по разным домам, по разным дорогам, то уже никогда не встретятся снова. Не встретятся, потому что так ничего и не поймут, не узнают друг о друге. Не встретятся не из-за того, что разлюбили, а из-за пустого упрямства, глупой гордости. И даже если моя дочь или мой зять встретят на своем пути того, с кем им снова захочется вступить в брак, они не будут счастливы. Да и как может стать счастливым человек, который каждый день пытается начать жизнь с чистого листа и не понимает одного: нельзя изменить жизнь, не поняв причину сделанных ошибок? Так вот, мой зять, Джерри Уэллинг, попросил меня назвать причину, по которой этот брак не должен быть расторгнут. Что ж, я назову ее. Это любовь. Любовь, которая поможет двоим упрямцам разобраться в том, что они наворотили, понять друг друга и простить. Вот, кажется, и все. Я закончил, ваша честь. — Дик Дженкинс замолчал.
В зале суда не раздалось ни единого шепотка.
Молчали все: и вспыльчивая жена Дика Дженкинса, привыкшая все и всех держать под контролем; и язвительная Диана Уэллинг, тщетно пытавшаяся удержать при себе вначале мужа, а потом сына; и Хелена Колхэм, у которой за спиной было уже два развода; и Салли Мелон, переспавшая с мужем лучшей подруги; и Марджори Флэм, видевшая во всем только черное или белое; и молчун Генри, который на поверку оказался не таким уж молчуном и хорошим другом; и миссис Твидди, у которой не осталось ничего, кроме воспоминаний о муже и возможности наблюдать за жизнью соседей; и феминистка Фиона Даффин, у которой намечалось полуделовое свидание с немолодым коллегой; и ее немолодой коллега Джордж Каммингтон, привыкший иметь дело с людьми, которые знают, чего хотят; и Рассел Данкин, который так и не смог добиться взаимности от женщины, не пожелавшей унизить его, отомстив с его помощью мужу; и Джерри Уэллинг, еще утром наивно полагавший, что только его жена бежит от ответственности; и Ивон Уэллинг, которая тщетно пыталась убедить себя в том, что окончательно разуверилась в любви; и судья Алисия Таккер, уже прошедшая через все то, что сейчас переживали Уэллинги…
А где-то наверху, над серым и унылым зданием суда, синело яркое небо, которого, как любила повторять мужу Ивон Уэллинг, ей будет мало…
Эпилог
Если верить статистике, то разводы в Америке составляют пятьдесят четыре целые и шесть десятых процента всех браков. Если верить статистике, то двадцать три процента американцев отрицательно относятся к разводу, а семьдесят два полагают, что развод — главный враг семейных ценностей.
Любопытно, имеется ли статистика того, сколько семейных пар выходило из здания суда не только не разведенными, но и безмерно счастливыми оттого, что снова обрели счастье друг с другом?
Подозреваю, что нет. Да и можно ли ждать таких чудес от статистики? Многие — и я, пожалуй, согласна с этим мнением — считают ее сухими цифрами, которые никогда не отражают истинного положения вещей. Разве возможно с помощью каких-то цифр разобраться в непредсказуемом мире человеческих взаимоотношений? Ведь каждая супружеская пара — планета, и небо над ней пестрит огромным количеством звезд, из которых лишь крошечная часть уже открыта супругами…
Но если бы кто-то и взялся подводить подобную статистику, то супружескую пару Ивон и Джерри Уэллингов, ему надо было бы опросить в первую очередь. Потому что эта пара, вошедшая пять лет назад в здание городского суда с твердым намерением расторгнуть свой, как ей казалось, разбитый на мелкие кусочки брак, вышла из этого здания уже совершенно с другими намерениями.
Джерри и Ивон пережили свою розовую свадьбу и спустя пять лет пышно отмечали стеклянную, собрав по этому случаю всех тех, кто когда-то стал свидетелем их ссор и примирения в зале суда.
В первую очередь они конечно же пригласили родителей.
Диана Уэллинг, научившаяся печь пирожки по рецепту Дика Дженкинса, окончательно приняла сына как взрослого и состоявшегося человека, а невестку — как вполне достойный выбор сына. Кроме того, Диана наконец «отпустила» и мужа, давным-давно ушедшего к другой и ставшего для нее лишь иллюзией любви. С Анжелой Дженкинс, характер которой, как ни странно, смягчился с годами, у Дианы Уэллинг самые теплые и, если так можно выразиться, добросемейные отношения.
Миссис Дженкинс больше не издевается над зятем, называя его Томом, и даже рассказывает друзьям, что ее дочери очень повезло с мужем.
Муж самой Анжелы, Дик Дженкинс, обратился в клуб анонимных алкоголиков, где его наконец отучили пить неразбавленный виски. Впрочем, Дик и сам был рад вступить на путь исправления: с рождением долгожданной внучки с синими как небо глазами у него появился огромный стимул завязать со своей дурной привычкой. Именно поэтому на стеклянную свадьбу Дик Дженкинс подарил супругам вовсе не бутылку хорошего виски, как можно было бы предположить, а большой аквариум, в котором плескались красивые золотые рыбки.
У О-Марджори, или Марджори Флэм, есть еще один повод для праздника: в этот день ровно пять лет назад Генри, сосед и лучший друг Джерри Уэллинга, наконец заговорил и признался ей в любви, после чего они не стали тянуть и решили узаконить свои отношения.
Хелена Колхэм, сменившая скучные зеленые платья на довольно экстравагантные наряды, тоже пришла на юбилей Уэллингов не в одиночестве, а с третьим мужем. Судя по его решительному настрою в отношении Хелены, этот брак не закончится разводом, как два предыдущих.
Третья подруга Ивон, роковая красавица Салли Мелон, ровно пять лет назад слезно вымолившая у подруги прощение, тоже была приглашена на торжество. Так уж вышло, что Салли Мелон утолила наконец свое одиночество в объятиях не менее одинокого… Рассела Данкина, нашедшего наконец женщину, которую не отпугивала его привлекательная внешность. Впрочем, Салли так и осталась непримиримой противницей брака, да и Рассел не видит ничего плохого в том, что они живут по-современному, не оформляя своих отношений официально.
