нас обоих за свои остывшие пирожки?
Лиси почувствовала себя куриной тушкой, которую хорошенько выпотрошили и засунули в кипящую воду.
Чем, спрашивается, она заслужила такое отношение?! И почему там, за этой дверью, в этом теплом уютном доме, на «ты» к нему обращается Стелла Линдсей, с которой он знаком всего-то несколько дней?
Немногим меньше, чем со мной, вздохнула про себя Лиси и попыталась улыбнуться, увидев счастливого Алли, выскочившего из дома с книжкой в руках.
А в книжке — уж это Лиси знала наверняка — кое-кто назвал ее отважной. И почему-то ей очень хотелось оправдать это гордое прозвище.
Определенно, бывают несчастливые дни, когда, кажется, весь мир объединился для того, чтобы сделать твою жизнь невыносимой. Но Лиси знала: этот день закончится и на смену ему придет новый, возможно не самый счастливый, но все-таки день — целый день в такой короткой жизни.
8
— Что, так и сказал? — Лиси расхохоталась, да так звонко, что на них с Джадом покосились двое мужчин с соседнего столика.
— Так и сказал. Вы, говорит, дела забросили, избавляетесь от них, как от лишнего балласта. Совсем, говорит, распустились. Умер известный писатель, — представь себе, Лиси, писатель, а не графоман! — да еще при таких подозрительных обстоятельствах, а мы… то есть вы не приложили никаких усилий, чтобы эти обстоятельства расследовать. Убийца, говорит, до сих пор разгуливает на свободе, а мы… то есть вы не имеете ни малейшего представления, кто он такой.
— Бригглс неисправим. — Лиси кончиком пальцев вытерла слезы, невольно выступившие на глазах от смеха. — Но при всей нелогичности патрона надо отдать ему должное: если о мотиве убийства мы имеем хоть какое-то представление, то сам убийца для нас до сих пор мистер Икс.
— Кстати, тебе не удалось выяснить, была ли Стелла Линдсей любовницей Кшесински? — поинтересовался Джад, одним глотком осушив маленькую кофейную чашечку, которая в его здоровых ручищах казалась совсем крошечной.
— Когда я пыталась задать ей этот вопрос, она напустила на себя загадочный вид и сказала, что была близкой подругой Стэнли. — Лиси поерзала на стуле и добавила: — Честно говоря, я почти уверена, что они с Кшесински не были любовниками.
— Откуда такая уверенность? — полюбопытствовал Джад.
— Ну… — Лиси не очень-то хотелось обсуждать это ни с Джадом, ни с кем-то еще, но она все-таки решила ответить: — По-моему, у Стеллы Линдсей роман с Эндрю Донелли. Потерять одного любовника и тут же найти другого — не слишком ли поспешно?
— Вряд ли женщина, грохнувшая своего любовника, будет лить слезы и представлять, как он встретит ее на небесах, — хмыкнул Джад.
— Не говори глупостей, — поморщилась Лиси. — Во-первых, в ту ночь, когда умер Кшесински, Стелла Линдсей гостила у своей матери, то есть ее вообще не было в городе. Во-вторых, если бы, как ты говоришь, они с Кшесински были любовниками, Стелла, как умная женщина, не стала бы навлекать на себя подозрения, флиртуя с Донелли уже на поминках Кшесински. — Лиси сделала маленький глоток кофе и продолжила: — И в-третьих, я почти не сомневаюсь, что если бы Стелла хотела заполучить Кшесински и его роман, то получила бы и то и другое в одном флаконе. Влюбленный писатель сам бы принес ей «Сердце ангела» и свое сердце в придачу. Поверь, Джад, такие женщины, как Стелла, всегда добиваются своего.
— По-моему, она тебя бесит, — усмехнулся Джад, все это время пристально наблюдавший за Лиси. — В одном тебе, правда, не откажешь: хоть Стелла Линдсей тебя порядком раздражает, ты по-прежнему рассуждаешь как полицейский.
— Очень странно, правда? — раздраженно пробурчала Лиси, не глядя на своего не в меру проницательного собеседника. — Я вообще-то и есть полицейский. Во всяком случае, пока Бригглс еще терпит меня в участке. Да, Стелла Линдсей мне не нравится. Мне вообще не нравятся люди, которые напускают на себя загадочный вид и строят из себя бог весть что, лишь бы привлечь к себе внимание. Ну и что с того?
— Ответь-ка мне, Фокс. Стелла не нравится тебе только из-за ее ужимок? Или тут замешан кто-то третий? — хитро прищурился Джад.
Улыбка буквально расползлась по его наглому лицу, и Лиси, заметив это, вспыхнула, как фонарик на рождественской елке.
— На что это ты намекаешь, детектив Макнайт?
— Да так, есть у меня одна догадка.
— И?
— И? — округлил глаза Джад. — Кажется, это я задал тебе вопрос, Фокс.
— Да ну тебя, — пробормотала Лиси и чуть ли не весь нос засунула в кофейную чашку, мысленно сокрушаясь, что нельзя залезть в нее с головой.
— Как знаешь. Фокс, — посерьезнев, заметил Джад. — Только, по-моему, он для тебя немного… староват. О, стоит черта помянуть, как он тут как тут! — Джад покосился в сторону входа, к которому Лиси сидела спиной. — Ну и мастер же опаздывать твой новоявленный Казанова.
Лиси и не предполагала, что можно утонуть в крошечной чашечке, пока от смущения и возмущения не вдохнула носом целый глоток кофе, к счастью порядком остывшего. Джад подоспел вовремя и как следует стукнул ее по спине своей огромной лапищей. Лиси едва успела схватить салфетку, чтобы освободиться от коварного напитка, который благодаря весьма болезненному удару выплеснулся наружу.
Красная как рак, Лиси вытерла нос и одарила Джада взглядом, имевшим мало общего с благодарностью.
Она не только знала, она чувствовала, что за ее спиной тот, кто заставил ее так густо покраснеть. Тот, из-за кого она только что подавилась кофе. Тот, из-за которого она сейчас чувствовала себя вовсе не полицейским, а какой-то сопливой школьницей, по уши втрескавшейся в своего учителя и наивно полагавшей, что никто, кроме нее, об этом не знает.
Надо отдать должное Джаду Макнайту, он не оставил коллегу в беде и дал ей возможность как следует вытереть нос, а заодно хотя бы немного успокоиться.
— Хэлло, мистер Писатель, — добродушно поприветствовал он Дрю и кивнул его спутнику. — А вы, выходит, тот самый Джозеф Кармайкл, которому мы обязаны делом Кшесински? Ну что ж, садитесь, господа, потолкуем. Дрю, можно я буду с вами запросто? В этом вашем «Вельвете» ужасно дорогой кофе. И наливают его какими-то мышиными дозами. А пончиков тут и вовсе нет. Писатели что, не едят пончиков? То ли дело в нашем кафе: кофе наливают большими чашками, а вторая коробка пончиков — за полцены. Правда, Лиси?
Лиси не очень-то вслушивалась в болтовню Джада, поэтому просто кивнула и наконец осмелилась посмотреть в сторону Эндрю.
Они не виделись всего несколько дней, но это ничтожное время показалось Лиси вечностью. Она изо всех сил старалась не думать о писателе, но мысли, как истосковавшиеся по свободе псы, срывались с поводка и снова устремлялись к нему.
К концу второго дня своих мучений Лиси, как человек, привыкший рассуждать здраво, задала себе несколько вопросов и, хорошенько подумав, на них ответила. Ответы оказались столь неутешительными, что Лиси немедленно вынесла приговор: во что бы то ни стало отказаться от всяческих фантазий о Дрю, и если уж не забыть о нем, то по крайней мере не думать о нем как о мужчине.
Тем более что Эндрю Донелли вовсе не тот мужчина, с которым ей было бы хорошо. А она вовсе не та женщина, которая могла бы свести его с ума. Так что если, конечно, Лиси будет рассуждать как взрослый человек, а не как глупая влюбленная девчонка, то придет к выводу, что знакомство Эндрю и Стеллы
