МАЙКЛ МАРШАЛЛ
ТЕ, КТО ПРИХОДЯТ ИЗ ТЕМНОТЫ
Посвящается Натаниелю.
Я это сделал.
Благодарности
Огромное спасибо моим издателям Джейн Джонсон и Кэролин Марино за то, что они помогли мне сделать эту книгу книгой; а также Саре Ходжсон, Лайзе Галлахер, Линн Грейди и Аманде Ридаут, Джонни Геллеру и Ральфу Вичинанзе за советы и поддержку; Саре Брэкер и Джону Дигби за проведенную исследовательскую работу; Ариэль за сеть; Стивену Джонсу, Адаму Саймону, Дэвиду Смиту за поддержку; и Андреа «Пеппа» Пассосу за многое другое. Безумная благодарность, как всегда, Пауле и Коротышке № 8. Вы все были со мной.
_
Откуда мы можем знать, что мы все не обманщики?
Пролог
Бум, бум, бум. Грохот разносился по всей улице. Странно, что соседи не начинали возмущаться. Вернее, не делали этого активнее и яростнее. Сама Джина ни за что не стала бы такое терпеть, в особенности когда на всю мощь орет такая отвратительная музыка. Она знала, что, как только войдет в дом, ей придется подняться наверх и, стараясь перекричать дикий шум, сказать Джошу, чтобы он сделал свою музыку потише. А еще она знала, что он посмотрит на нее, как смотрят все подростки, — так, будто пытаются понять, кто ты такая, и что дает тебе право их беспокоить, и что, черт дери, случилось с твоей жизнью, и почему ты стала такой старой занудой. Впрочем, Джош, по сути, хороший сын, поэтому он закатит глаза и слегка убавит звук на стереосистеме. Но постепенно музыка будет становиться все громче и через полчаса завопит еще сильнее, чем прежде.
Обычно разборками с ним занимается Билл — если не прячется в подвале со своими железками, — но сегодня он отправился на встречу с факультетскими коллегами. И отлично. Потому что Билл удовлетворит свою любовь к боулингу без участия Джины, которая это дурацкое занятие терпеть не могла, а еще потому, что он очень редко выходит из дома. Раза два в месяц они ужинали где-нибудь вдвоем, но в этом году он почти все дни исчезает после обеда внизу с гаечным ключом в руке и с довольным выражением на лице. Какое-то время из подвала доносились странные глухие звуки, которые отдавались низким гудением во всем теле, но, к счастью, это прекратилось. Мужчине полезно время от времени уходить из дома и встречаться с другими мужчинами, хотя Пит Чен и Джерри Джонсон самые чокнутые придурки из всех, каких Джине довелось встретить за свою жизнь, — она даже представить себе не могла, что они мухлюют в боулинге, выпивают или делают хотя бы что-нибудь, не имеющее отношения к «Юниксу» или паяльнику.
Кроме того, так она могла немного пожить для себя, а это просто замечательно — вне зависимости от того, как сильно ты любишь своего мужа. Джина собиралась посидеть пару часиков перед телевизором и посмотреть то, что захочется ей, — к чертям собачьим научно-популярные каналы. В качестве подготовки к «вечеру свободы» она зашла в дорогой супермаркет на Бродвее, купила кое-что на неделю и немного вкусностей для себя — на вечер.
Когда Джина открыла входную дверь, на нее хлынул поток еще более оглушительного рева. Ей стало интересно, приходило ли когда-нибудь Джошу в голову, что его скучная мамаша когда-то тоже развлекалась по полной. Что перед тем, как она влюбилась в молодого преподавателя физики Билла Андерсона и начала вести счастливую жизнь домохозяйки, она частенько болталась по темным переулкам в окрестностях аэропорта Сиэтл-Такома, обожала громкую музыку, пила дешевое пиво и не раз просыпалась с такой головной болью, как будто кто-то колошматит ее по затылку молотком, а то и двумя. Что она отплясывала под «Перл Джем»,[1] «Айдиал Мосолиум»[2] и «Нирвану» в те времена, когда они были всего лишь местными знаменитостями, язвительными и голодными, а не умирающими звездами с пустыми лицами, — особенно в ту летнюю ночь, когда они все дружно решили заняться серфингом, ее отчаянно тошнило, потом ее уронили головой вниз, но закончилось все вполне успешно в сыром, пропахшем наркотой туалете с каким-то парнем, которого она не встречала ни до того, ни после.
Скорее всего, такое ее сыну в голову не приходит. Она улыбнулась своим мыслям.
Вот вам и доказательство того, что дети знают далеко не все.
Через час Джина решила, что с нее достаточно. Громкая музыка ей почти не мешала, пока она смотрела телевизор краем глаза, да и звук стал на некоторое время немного потише — видимо, Джош делал уроки, и она испытала невероятное облегчение. Но пронзительные вопли снова набирали силу, а через десять минут начинался повтор серии «Западного крыла», которую она пропустила. А чтобы следить за тем, что происходит у этих парней из Белого дома, говорящих со скоростью пулемета, нужно иметь свежую голову, тишину и покой. Кроме того, было начало десятого, а это уже не шутки.
Джина заорала, подняв голову к потолку (комната Джоша находилась прямо над ней), но, судя по всему, старалась зря. Тяжело вздохнув, она поставила изрядно опустевшую тарелку на кофейный столик и встала с дивана. Медленно поднялась по лестнице, чувствуя, как ей мешает идти стена шума, и принялась колотить в дверь сына.
Довольно быстро ей открыл тощий паренек с чудной прической. На какое-то мгновение Джина его даже не узнала. Перед ней стоял не мальчик, ничего подобного, — она вдруг поняла, что они с Биллом живут в одном доме с молодым мужчиной.
— Милый, — сказала она. — Я не хочу критиковать твои предпочтения, но нет ли у тебя чего-нибудь более похожего на музыку, раз уж ты решил включить ее так громко?
— Чего?
Он криво ухмыльнулся и вернулся в комнату, чтобы убавить звук. Шум уменьшился вполовину, и Джина осмелилась войти. Она вдруг сообразила, как давно не была здесь одновременно с сыном. Когда-то они с Биллом не один час просиживали на этом полу, наблюдая за тем, как их малыш ковыляет на неуверенных ножках по комнате и с победным «Га!» приносит им разные вещицы, а они восхищаются волшебством, происходящим у них на глазах. Потом они укладывали Джоша в кровать и читали ему сказку, иногда две или даже три, а годами позже помогали сыну с домашними заданиями, решали вместе задачки по математике.
Но с прошлого года правила изменились. Теперь она заходила сюда одна, убрать кровать или сложить футболки в стопку. Она делала все быстро и не задерживалась ни на одну лишнюю минуту, потому что слишком хорошо помнила свою юность и уважала личное пространство сына.
