землях, они неожиданно обнаружили, что местные жители нисколько не удивились их появлению. И вовсе не потому, что какие-то белые люди уже приходили к ним по суше с востока, дело было в том, что за последние несколько поколений племена видели торговые суда далеко в море — каждые десять, двадцать, пятьдесят лет. Они знали, что корабли не могут принадлежать местным жителям, и потому пришли к выводу, что к ним направляются отряды других людей или существ — пусть и очень медленно.
Когда я впервые услышал эту историю, меня пробрал озноб. На самом деле я даже не знаю, насколько она правдива, но я ее запомнил: идея призрачных гостей неизвестного вида, замеченных издалека, никогда не приближающихся, но все равно существующих, и от этого никуда не деться. Первое указание на то, что мир гораздо больше, чем кажется, предвестие событий, которые невозможно изменить и остановить. Неизвестные предсказания, сделанные неизвестными существами, далеко в туманных просторах моря, будущее, еще не наступившее, но неизбежно приближающееся.
Посмотрев на корабли, туземцы поворачивались к морю спиной и продолжали заниматься своими обычными делами.
Я сомневался, что способен на такое.
Когда пришел Фишер, меня поразил его измученный вид. Он сел на стул напротив меня и сделал большой глоток принесенного с собой кофе.
— Спасибо, что пришел, — сказал он.
Я молча смотрел на него.
— Ладно — Он засунул руку в карман и замер в этой позе. — Сначала я тебе кое-что покажу. А потом кое-что расскажу, прежде чем объяснить то, что ты увидишь. Это займет несколько минут, и тебе совсем не понравится то, что ты услышишь, но придется, иначе ты не поймешь, в чем состоит мой интерес. Договорились?
Я кивнул. Он вытащил конверт и протянул мне. Я открыл его и достал две фотографии десять на пятнадцать. Обе темные, нечеткие, снятые цифровым фотоаппаратом, но за пределами его возможностей.
На первом я увидел женщину перед самой обычной дверью на улице, которая могла находиться где угодно. Дверь была открыта. Женщина стояла в профиль, и я узнал Эми.
При более внимательном взгляде становилось ясно, что на снимке есть еще кое-кто, темная тень в дверном проеме. Степень яркости фотографии указывала на то, что ее сделали уже ближе к вечеру.
— Большое дело, — сказал я.
Фишер промолчал.
На второй фотографии я увидел другую улицу или ту же самую, только снятую с иного ракурса. На ней мужчина и женщина шли вместе, и их сфотографировали со спины. Они находились очень близко друг к другу, и мужчина обнимал женщину за плечи. Снимок был сделан с такой точки, что понять, тот ли это мужчина, что и в телефоне Эми, я не мог. Ростом он был чуть выше среднего, в костюме черном или синем, темные волосы. Лиц не было видно, но женщина была в той же одежде, что и на первом снимке.
Я поднял голову. Фишер на меня не смотрел.
Фотографии лгут, выхватывая из жизни всего одно мгновение. Эми могла идти по улице с коллегой или клиентом, а он мог обнять ее за плечи, чтобы яснее высказать свою мысль либо порадоваться вместе очередной победе компании. Или она сказала, что замерзла, и он тут же обхватил ее рукой, неловко, чувствуя, что мужчина должен что-то сделать в такой ситуации, и зная, что приличия допускают короткое вторжение в ее личное пространство. Схваченные в определенный момент, запечатленные на снимке, эти жесты могли выглядеть как нечто большее, чем были на самом деле. Точнее, я хотел так думать.
— Откуда они?
— Сделаны в Сиэтле в прошлую пятницу, — ответил Фишер.
Тогда же, когда в городе был я. Я медленно сделал глубокий вдох. Мне довелось провести многие часы, добиваясь получения показаний от свидетелей. Если ты хочешь, чтобы они говорили, ты должен позволить им это сделать. И тебе нельзя бить их первым.
— Говори, — сказал я.
Он встал.
— Пойдем со мной.
Фишер провел меня по заброшенному участку за кафе на Первую авеню. Мы прошли на север пару кварталов, несколько раз поворачивая направо и налево.
— Я тебе уже говорил, что интерес к убийству Андерсонов у меня исключительно профессиональный, — сказал он по пути. — Если точнее, оно имеет отношение к клиенту нашей фирмы. Его зовут Джозеф Крэнфилд. Слышал о нем?
— А должен?
— Думаю, нет. Бизнесмен старой закалки. Жесткий, высокий, прямая осанка, хотя ему было уже за восемьдесят. Начал свою трудовую деятельность в тринадцать — из тех людей, что работают с пеленок, начал разносить газеты, как только научился ползать на четвереньках. Ты никогда не задумывался о том, что некоторые люди готовы к успеху с рождения, они ищут свой шанс и знают, что следует делать, когда он им представляется?
Я встречал таких людей не раз за свою жизнь, тех, у которых все всегда получается. Но никогда особенно не задумывался о том, как они устроены, и не собирался делать это сейчас.
— Наверное.
— К пятидесятым Джо банкротил фабрики в Новой Англии, приводил их в порядок, а потом продавал. Как только его бизнесу стали угрожать иностранные рынки, он сделал шаг в сторону и занялся розничной торговлей, франшизами, всем, что приносило деньги. Затем недвижимость, стал партнером владельцев одного из первых супермоллов в Иллинойсе. Он, конечно, совершал ошибки, но держал удар и шел дальше.
— Американский герой, — сказал я. — Где-нибудь наверняка поставили ему памятник.
Гэри кивнул.
— Точно. Был самым беспринципным из всех подонков, когда-либо живших на земле. Я с ним встречался, когда только закончил школу юристов. Через пару недель меня отправили в его офис, чтобы решить какую-то крошечную проблемку. Большой мандраж. Мне двадцать три. Повезло попасть в знаменитую и крупную фирму, и я понимал, что, если это экзамен, мне конец. И вот я заявился к нему в новом костюме, с блестящим портфелем, не сомневаясь, что после этой встречи моя жизнь пойдет круто — либо круто вверх, либо круто вниз. Должен признаться, что мой желудочно-кишечный тракт был пуст.
Мысль о том, что Гэри Фишер мог нервничать, грела меня гораздо больше, чем то, что он мне рассказывал, потому что, как мне казалось, его история не имела никакого отношения к вселенной, которая меня занимала.
Но я невольно спросил:
— И что?
— Он усадил меня, велел принести кофе, объяснил, что ему нужно. К счастью, я легко мог справиться с его проблемой, и, как только он это понял, он дал мне зеленый свет. Через неделю на моем столе лежало благодарственное письмо. От Крэнфилда. Написанное его собственной рукой. По мере того как шли годы, я все чаще и чаще бывал в его офисе. И вот однажды один из моих старших партнеров слегка перебрал и признался мне, что Джо просит прислать именно меня, когда ему нужно что-нибудь сделать. Для меня это был невероятный успех, и я уже достаточно хорошо знал Джо, чтобы понимать, что он ничего не делает просто так. Он кому-то назвал мое имя и поставил около него галочку. Через шесть месяцев меня сделали младшим партнером.
— Ты делал для него частным образом работу на стороне, вещи, которые он не хотел афишировать?
— Ты циничный человек, Джек.
— Я прослужил в полиции десять лет. А человек я всю жизнь.
— Нет, ничего такого не было, — сказал Гэри, когда мы прошли перекресток.
Мне показалось, что мы удаляемся от тех районов Сиэтла, о которых говорится в туристических
