тоже не станет.
Нужно просто подумать о чем-нибудь другом.
Она пытается отвлечься, насколько это возможно, но вскоре понимает, что ею овладевает новое чувство, от которого она отчаянно пыталась защититься большую часть своей жизни. И тем не менее оно – коварный пришелец и знает, что делать, проникая все глубже в ее разум.
Она пытается дышать глубоко и ровно. Это помогает, но не слишком. Приходится смириться с фактом.
Ей страшно.
Ей очень, очень страшно.
Глава 22
Я сидел в машине на парковке возле «Мэйфлауэра», куря сигарету за сигаретой. Возвращаясь в город, я проехал мимо «Холидей-инн», и там уже полно было озабоченных мужчин и женщин в ветровках с буквами «ФБР» на спине. Полицейских машин тоже хватало, и, похоже, в ближайшее время ожидался приезд команды журналистов, которой впору было освещать Олимпийские игры. Случившееся оказалось в руках тех, кого я не вполне понимал и кому не доверял. Я не смог бы подойти к Монро, даже если бы захотел. На случай необходимости у меня был номер его телефона. А пока что я сидел один на парковке возле какого-то дурацкого бара.
Ранним утром я попытался немного поспать в машине. Мне это казалось предательством, но я не видел другого способа сохранить ясность мыслей; еще немного – и мой разум сорвался бы в штопор, словно самолет, у которого закончилось топливо.
Поспать удалось минут сорок, и после этого я отнюдь не почувствовал себя лучше. Мысли постоянно крутились вокруг одних и тех же вопросов, словно это доставляло им некое извращенное удовольствие, чего явно не могло быть, учитывая содержание этих вопросов: «Помогло ли кому-нибудь то, что я договорился с Унгером о встрече в другом месте, а не в Торнтоне, где я мог бы быть ближе к Нине?» и «Кем был тот человек, которого послали в отель, и что может случиться в следующий раз?»
Хуже всего было осознавать, что после нашего резкого разговора возле полицейского участка я должен был подойти к ней и поцеловать, попрощаться как положено. Тогда для этого достаточно было пройти десять ярдов. Теперь – нет.
И конечно, я пытался звонить Унгеру. При первой же возможности я также намеревался послать ему электронное письмо. Хотя, если не считать легкого удовлетворения от того, что угрожаю ему на расстоянии, я с тем же успехом мог просто лаять в небо.
– Господи… с вами все в порядке?
Я едва не вывернул шею, поворачивая голову на звук голоса. Кто-то стоял возле машины. Окно запотело, и я не видел, кто это, пока не открыл дверцу.
Это была Хейзел. Она осторожно окинула меня взглядом.
– Не совсем, – ответил я.
– Это все из-за того, что случилось в отеле?
Отвечать было незачем – она могла все понять по выражению моего лица.
– Сегодня утром у меня есть ключи, – сказала она. – Заходите.
Оттолкнувшись от машины, я последовал за ней.
Войдя в бар, я бросил взгляд на собственное отражение в зеркале на стене и понял, что имела в виду Хейзел. Вид у меня был кошмарный. Направившись прямо в туалет, я вымыл лицо и руки холодной водой. Однако с остатками крови на одежде я поделать ничего не мог. Я старался не смотреть в зеркало, опасаясь, что могу не узнать отражающееся в нем существо.
Когда я вышел из туалета, меня уже ждал кофе.
– Я положила туда много сахара, – сказала Хейзел. – Советую выпить, независимо от того, нравится вам или нет.
Я выпил. Вкус и тепло, казалось, проникли через рот до самой груди, и я сразу почувствовал себя лучше.
– Она была вашей подругой?
– Почему была? Она и сейчас моя подруга.
Хейзел с сомнением посмотрела на меня.
– Что-нибудь известно о том, где она?
– Нет.
– Это тот самый, который уже убил здесь двоих?
– Не думаю.
Она окинула меня оценивающим взглядом.
– Вы ведь не из полиции, верно? И не из ФБР?
– Нет.
Она кивнула, а потом нахмурилась, глядя куда-то за мое плечо.
– Ллойда не должно быть до обеда, – проговорила она. – К тому же это не его тачка.
Я обернулся. На стоянку въехала черная машина. Медленно описав дугу, она остановилась у противоположной стороны, рядом с моей.
Я достал пистолет и проверил его.
– Оставайтесь здесь, – приказал я. – И держитесь подальше от окон.
А сам вышел на стоянку, держа правую руку за спиной, приблизился к черной машине сзади. Если находившийся внутри намеревался в меня выстрелить, я надеялся, что с этой позиции ему труднее будет это сделать.
В пяти ярдах от машины я остановился.
Двигатель смолк. Открылась дверца со стороны водителя, оттуда вышел человек и обошел машину спереди. У него были коротко подстриженные волосы, худощавое лицо и острый взгляд.
Это был Джон Зандт.
– Привет, Уорд, – сказал он. – Ну и дерьмово же ты выглядишь.
– Догадываюсь.
Я подошел на несколько шагов ближе и протянул руку. Либо он возьмет ее, либо нет.
– Рад тебя видеть, Джон.
Он медленно кивнул и пожал мне руку.
– Никогда не думал, что скажу такое, но тоже рад тебя видеть.
Мы сели в кабинке в задней части бара. Хейзел приготовила еще кофе и предложила сделать что-нибудь поесть, но мы оба отказались. Я с трудом представлял, что когда-либо смогу что-нибудь съесть.
– Рассказывай, – сказал он.
Я выдал все, что мог, начиная с того, как Монро приехал за Ниной в Шеффер, и заканчивая всем тем, что знал или слышал от нее с тех пор о ходе расследования. Я рассказал ему о попытках Унгера связаться с Бобби и со мной и о нашем разговоре в баре в Оуэнсвилле. О странной улыбке, которую заметил на лице Джулии Гуликс ночью через глазок камеры. О том, в каком состоянии было найдено тело Рейдела, и о двух трупах, обнаруженных в лесу возле Торнтона.
Он слушал, опустив взгляд и сложив руки на столе. Когда я закончил, Джон некоторое время молчал, потом посмотрел на меня.
– Ты не думал о том, что Унгер может не иметь никакого отношения к тому, что случилось?
– Пока нет. Но если ты меня убедишь – подумаю.
– Я просто не вполне понимаю, зачем ему был нужен весь этот разговор с тобой, если он работает на «соломенных людей».
– Чтобы выглядеть убедительно.
– Зачем ему сообщать тебе о чем-либо сверх того, что ты и так уже знаешь? Технология использования спама выглядит вполне правдоподобно. Подозреваю, что она также используется в качестве рыболовной сети на тот случай, если кто-то окажется достаточно глуп, чтобы им ответить. Тогда появляется шанс, что после обещания какой-нибудь крупной сделки или чего-нибудь в этом роде человек окажется достаточно глуп и для того, чтобы отправиться на встречу где-нибудь в темном переулке и никому потом не
