– Ну, здравствуй, собака,– сказал Константин.– Очухалась? Откуда ты такая, скажи?... Молчишь? А я, брат, догадываюсь. Деревенька тут поблизости стоит. Мамка твоя зазевалась, а орлик тем временем тебя и сцапал. Так оно?... Ну, что было, то было. Была ты чья-то, а стала моя. Так что изволь любить и жаловать меня. Будем знакомы: Константин Реутский, старший геолог, начальник отряда геофизиков аэрогеологического треста...
Щенок, разумеется, не мог понять смысла слов, но инстинктом, унаследованным от Ласки и Фараона, он хорошо разбирался в интонациях человеческого голоса. А голос этого бородача был ласковый, успокаивающий и, следовательно, опасаться человека не нужно. Остальные люди, склонившиеся над щенком – а было их всего шестеро, три маршрутные пары,– также не издавали пугающих звуков.
– Так какой же ты породы? – продолжал между тем русобородый. Безусловно кровь лайки и... ну подскажи! И еще какого-то большого пса. Ладно, оставим этот вопрос открытым: подрастешь – виднее будет. А как тебя звать? Бобик, Шарик, Тайга? В деревнях мудреные городские клички вроде Изабеллы и Азы не в почете. Или кличку тебе дать вообще не успели? Не беда. Сейчас эти бородатые субъекты, вполне цивилизованные люди, кое-кто даже с дипломом МГУ в кармане, на сезон отброшенные в каменный век, как-нибудь обзовут тебя. Думайте, граждане неандертальцы.
– Каштанка,– предложил чернобородый неандерталец.
– Плагиатор! Хоть классиков в покое оставь.
– Идиллия!
– От Идиллии слышу.
– Млада!
– Ну, это еще куда ни шло... Стоп! Какая она к черту Млада?! Гляньте, перед нами мужик, братцы. Натуральный мужик! – Константин задумался, оглядывая щенка, и вдруг воскликнул: – Эврика! Видите, черная полоса поперек лба? И глаз закрывает. Как повязка на пустой глазнице... Пират!
Так и назвали щенка – Пират.
Пирату очень хотелось есть. Он поскуливал, взвизгивал, но люди думали, что беспокойство собаки вызвано болью. Шутка ли упасть с такой высоты, хотя бы и на мягкую перину мари! Небось все внутренности себе отбил. Да и рана на еще не окостеневшей голове не пустяк. Но когда щенок легонько ухватил зубами палец Константина (мельтешившие перед ним пальцы напомнили ему материнские сосцы) и начал жадно сосать его, люди наконец поняли, что тревожит пса не боль, а голод.
Константин вылил в миску банку сгущенного молока. Что тут началось! Пират по-свинячьи залез в миску передними ногами, чавкая, облизываясь, стал пожирать белую тягучую массу. Константин подумал, что следовало бы сначала дать собаке что-нибудь более существенное – например, кусок мяса, а молоко потом, на десерт. Он потянул миску. Не тут-то было: Пират поднял верхнюю губу, оскалил зубы и грозно прорычал.
– А ты, брат, с норовом! – одобрительно сказал Константин.
Мясо собака съела после сладкого.
– Пожалуй, хватит. Не лезь, больше не дам!... О тебе же забочусь, дурачок: заворот кишок с голодухи случится. Пират словно понял смысл сказанного. Он свернулся на оленьей шкуре калачиком, закрыл глаза и будто полетел в бездонную пропасть.
Утром перед уходом на профиль геофизики крепко поспорили со своим начальником. Они убеждали его, что щенка необходимо привязать в палатке, иначе он убежит. Константин утверждал, что щенок не убежит: в таком возрасте собака быстро забывает былые привязанности и принимает за хозяина того, кто ее приласкает и накормит. Он привязал в палатке к верхней перекладине каркаса за нитку полиэтиленовую кружку, раскачал ее. Пират поддал кружку лапой раз, другой, увлекся игрой, а геофизики тем временем поспешно отошли от палатки. Когда щенку надоела игра и он выбежал наружу, ни русобородого хозяина, ни других людей уже не было поблизости. Пират мог найти, догнать людей по запаху, но он еще неважно себя чувствовал. Саднило рану на голове, ранки на боках, оставленные острыми орлиными когтями, болел живот – падал вчеращенок брюхом.
Собаки, какизвестно, занимаются самолечением. Щенок тщательно зализывал ранки на боках. Лизать рану на голове, разумеется, не мог; Пират смочил слюной подушечку лапы и приложил ее к голове.
Недаром говорится, что собаке лучший лекарь – собственный язык. В собачьей слюне содержится целебное вещество – лизоцим, он задерживает рост и размножение возбудителей нагноения и, следовательно, способствует быстрому заживлению ран. Лизоцим, например, содержится в куриных яйцах, поэтому они так долго могут лежать и не портиться.
Пират не спеша начал знакомиться со своим новым жилищем. Обошел снаружи палатку, неторопливо обнюхал все углы. Затем обследовал внутренность: верблюжьи спальники, неостывшую еще печку – «буржуйку», груду сваленных рюкзаков, большой ящик с продуктами. Вещи вкусно пахли дымом и тайгой.
Инстинктом сторожевого пса Пират сообразил, что его долг – охранять палатку и все, что находится в ней. Эта задача была для него новая и пока очень смутная.
В привычные запахи вдруг вклинилась резкая, неприятная струя. Она доносилась с улицы. Собака замерла, насторожилась. Потом в светлом проеме палатки промелькнуло что-то темное, гибкое.
Наконец показался доселе неведомый Пирату зверек – горностай. Несмотря на малый рост (был он не больше котенка), смышленую черноглазую мордашку с острыми ушками и красивый пушистый хвост, он не понравился Пирату. Недремлющим инстинктом собака почуяла в привлекательном и безобидном на вид зверьке извечного своего врага – хищника. И Пират поднял верхнюю губу и зарычал, как в злобе всегда делал его отец, дог Фараон. Но горностай недаром слывет среди таежной твари за отчаянного храбреца и нахала. Хоть бы глазом повел! Неторопливо, хозяином зашел в палатку, зевнул, осмотрелся, затем резко подбросил свое легонькое тельце на ящик с продуктами. Консервные банки с тушенкой прожорливый хищник не тронул, хотя и мог прокусить жесть острейшими своими зубами. Просто не понимал, что в них находится. Горностай принялся разрывать пакеты с «Домашним супом», в состав которого входили кусочки сушеного мяса. Вермишелью он брезговал, рассыпал ее в ящике и на брезентовый пол палатки, пожирал только мясо.
Воришку горностая люди не раз заставали на месте преступления. Возвращаясь с работы, они видели следы разбоя, да и во время завтрака зверек мог внезапно появиться у палатки, схватить из-под носа лакомый кусочек и гибкой черной стрелою влететь в нору.
