– Perche?
– Da quando ho preso controllo di questo, estato un problema dopo l'altro. Un soldato e rimasto gravemente ferito caricandola a Frascati Abbiamo avuto mal tempo per il viaggio intero. Abbiamo dovuto fermarsi a Halifax per rifornirsi di carburante.
Он перевернул очередную страничку и поспешно поставил на ней подпись.
Картер, плохо понимавший итальянский, когда на этом языке говорили так быстро, посмотрел на Руссо. Тот кивнул и негромко сказал ему:
– Проблемы. Сильная буря во время всего полета. – Он произнес это таким тоном, словно ничего другого не ожидал. – И поломка двигателя.
– Он поэтому упомянул о Галифаксе?
– Да. Им пришлось садиться там для дозаправки.
– Я рад, если это все проблемы.
– Не все. – Руссо многозначительно посмотрел на него и сказал: – На базе в Фраскати был тяжело ранен солдат. Когда шла погрузка камня.
Картер уже начал радоваться тому, что камень вообще доставили. Он покачал головой.
– Не ты ли рассказывал мне о том, что какой-то молодой человек, который проводил свой медовый месяц…
– Да, он погиб. В пещере.
– Да… – выдохнул Картер. – Все выглядит так, словно на этом камне лежит проклятие.
Руссо поспешно отвернулся. Грузчики подвели под платформу, на которой лежал камень, прочные цепи. Затем их подсоединили к чему-то вроде электрической лебедки. «Они это сделали, чтобы управлять спуском глыбы по трапу», – догадался Картер.
Лейтенант оглянулся, посмотрел на грузовик и сказал:
– Смотрите, чтобы камень был очень хорошо закреплен, джентльмены. Он очень древний.
Рабочие трудились молча и так быстро, как только могли. Картер заметил, что им, похоже, не терпится поскорее покончить с этим заданием.
Ди Пальма отделил последнюю страничку от тех документов, которые Картер получил по почте, сложил вчетверо и убрал в нагрудный карман мундира. Затем он взял листок из своей пачки бумаг, написанных по- итальянски и снабженных множеством различных штампов.
– Вы должны подписать вот тут и вот тут, – сказал Ди Пальма, ткнув пальцем в две маленькие рамочки в самом низу страницы.
Картер не мог быстро разобраться в итальянских официальных фразах, поэтому он протянул листок Руссо. Тот бегло пробежал бумагу глазами и сказал:
– Это просто подтверждение приема груза, документ вернется в Римскую академию наук.
Картер поставил подписи. Ди Пальма ждал, нервно постукивая каблуком ботинка по бетонному полу, который становился все более влажным, дождь проникал и внутрь склада. Когда Картер поставил вторую подпись, Ди Пальма буквально выхватил у него листок. В это самое мгновение заработала лебедка, послышался скрежет. Ди Пальма проворно отскочил в сторону, подальше от трапа.
– Медленно! – крикнул он рабочим. – Медленно!
Каменная глыба была размером с два больших холодильника. Как только начался ее спуск, двое рабочих встали по обе стороны от трапа. Картер заметил, что они стараются держать руки подальше от камня. «Боятся пораниться», – подумал он. Теперь он видел, что глыба лежит на тележке с широкими стальными колесами. Коснувшись ржавого трапа, колеса зловеще заскрежетали.
Руссо тоже немного отошел в сторону и встал позади письменного стола Хэнка. Он с тревогой смотрел на камень. На взгляд Картера, Руссо, лейтенант и рабочие выглядели, будто лошади в конюшне, испуганные запахом дыма. Он сам с трудом сдерживал волнение. Тележка с каменной глыбой одолела уже полпути по трапу.
Все произошло так быстро, что Картер среагировал на все автоматически, он услышал, как один из рабочих вскрикнул:
– Осторожно!
Одна из крепежных цепей оторвалась и вылетела изнутри фургона, словно атакующая гремучая змея. Картер успел подпрыгнуть, и цепь пролетела прямо у него под ногами и покатилась по бетонному полу к письменному столу, позади которого стоял Руссо. Тот оторвал ноги от пола и распластался на столе, а стальные кольца цепи обвились вокруг ножек стола и протащили его по полу на несколько футов от того места, где он стоял.
– Dio![27] – прокричал Ди Пальма.
Тележка с камнем обрела свободу и покатилась по складу, скрежеща колесами по бетонному полу. Наконец сила трения сделала свое дело: развернувшись на девяносто градусов, тележка остановилась и замерла на месте. Шум стих.
Прошло всего несколько секунд. Руссо держался за стол, как моряк после кораблекрушения хватается за обломок судна. Лейтенант крестился и что-то бормотал по-итальянски. Один из рабочих медленно спустился вниз по приставной лесенке.
– Треклятая лебедка вырубилась, – выругался он, потирая правую руку. – Похоже, у меня рука сломана!
Картер сделал глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Длинная цепь лежала на полу, будто мертвая змея. Каменная глыба нисколько не пострадала. На самом деле тележка с камнем остановилась именно там, где и хотел разместить окаменелость Картер, – прямо под лампами, повешенными Хэнком.
– Проклятье, – простонал рабочий, усевшись на лесенку и склонившись к раненой руке.
Картер подошел к нему и сказал:
– Тут неподалеку есть больница, всего в нескольких кварталах. Я возьму такси и отвезу вас туда.
– Да знаю я, где больница, – огрызнулся рабочий. – Сам доберусь.
– Как окаменелость? – проговорил Руссо, спустившись со стола и робко приблизившись к Картеру. Сам того не желая, он вспомнил сон, приснившийся ему в Риме.
. – Похоже, с камнем все нормально, – успокоил друга Картер. – Слава богу, он не упал.
Руссо обошел камень по кругу, держась на приличном расстоянии, и осторожно осмотрел его. Он вспоминал свой страшный сон – канат, раскачиваемый ветром и стальной карабин, ударяющийся о камень. Неужели его сон оказался вещим?
Лейтенант Ди Пальма наклонился, чтобы размотать цепь, обернувшуюся вокруг ножек стола. С помощью второго рабочего он поднял цепь, и они вдвоем забросили ее внутрь фургона грузовика. Цепь упала с громким звоном. Вернувшись к Картеру, Ди Пальма объявил:
– Теперь камень в вашем распоряжении, профессоре.
Эти слова он произнес торжественно, с явным облегчением, словно некую клятву перед невидимым судом. Он надел фуражку, поправил ее и протянул Картеру руку. Тот пожал ее. Офицер сказал:
– Будьте осторожны. – Его взгляд скользнул к тележке с камнем и вернулся к Картеру. Ди Пальма многозначительно произнес: – Возможны несчастные случаи, понимаете?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
До рассвета оставалось совсем недолго. Всего несколько мгновений назад небо было непроницаемо-черным, а теперь оно стало цвета глубокого, темного индиго. Эзра быстро шагал по тротуару, глядя прямо перед собой, скрестив руки на груди и придерживая полы плаща.
Он не знал, куда идет. Он только понимал, что должен выйти из своих комнат, из этой квартиры, что должен продолжать двигаться. Ему нужно было побыть среди людей, хотя бы даже тех немногих людей, что находились на улице в такой ранний час. Мимо проносились автобусы, возвращались в гаражи такси. Эзре хотелось, чтобы его окружала хоть какая-то жизнь. Будничная, самая обычная.
Ему нужно было забыть о том, что произошло ночью.
Он работал. Чем еще он мог заниматься? Свиток постепенно собирался воедино, гораздо быстрее, чем он ожидал. Обрывки занимали свои места. Эзра проводил за работой часы напролет, теряя счет времени, как обычно. CD-плеер переключался на следующий диск, «Императорский концерт» Бетховена. Наступили короткие мгновения тишины. Затянутыми в хирургические перчатки пальцами Эзра осторожно поместил обрывок свитка между двумя другими. Написанный мелкими завитушками текст, к его радости, похоже,
