варианты, я на юг летом собрался и вообще…
Собеседница грустно качает головой.
— Нет, без твоего… вашего согласия ничего бы не получилось. Но в этом случае к вам перешла вся его сила. Значит, все-таки нет?
— В обмен на свою личность? Нет уж, спасибо! Повторяю еще раз: жизнь я хочу прожить свою собственную. Я — это не тот гражданин, понятно вам? — И, торопливо сделав пару глотков из своего бокала, он неожиданно добавляет: — Бред какой-то! Вы что, и в самом деле вампир? Настоящий?
— Какое это имеет значение? — еле слышно произносит необычная собеседница, и из глаз ее выкатываются темно-красные капельки. — Какое это теперь имеет значение?
Высокий бокал из тонкого стекла превращается в ее руке во множество крохотных осколков, которые она с ожесточением мнет, как шарики пенопласта. Небрежно смахнув острые стеклышки на пол, она вытирает руку об одежду и демонстрирует своему спутнику. На узкой бледной ладони ни одного пореза.
— Какое это все теперь имеет значение? — повторяет она еще раз и исчезает в самом буквальном смысле этого слова, как будто растворившись в воздухе.
Оставшись в одиночестве, мужчина закуривает и, оставив на столе несколько купюр, торопливо выходит на улицу. Но не успевает он сделать и нескольких шагов, как прямо перед ним вырастает некрасивая блондинка в вечернем платье из черного бархата. Неумело наложенная косметика делает ее лицо похожим на маску с Хэллоуина.
— Добрый вечер, граф Эрнест! — произносит она нарочито небрежным тоном. — Теперь, когда память вернулась к вам, вы узнаете и мою скромную персону?
Мужчина некоторое время с ужасом таращится на нее, а затем берет себя в руки.
— Узнал, здравствуйте. Вы ухаживали за мной в больнице.
— Не только это. — Женщина шагает к нему, расставив руки, как будто намереваясь заключить в объятия, но застывает на полдороге. Мужчина не сопротивляется, ему уже известно, что должно последовать за этим. Он вглядывается в картины, которые проносятся перед его мысленным взором, но неожиданно прерывает телепатический контакт.
— И вы туда же?! Послушайте, я Виктор Дмитриевич Кузовков, а вашего графа Эрнеста не знаю, и знать не желаю. Вашей подруге я уже все пять минут назад объяснил.
— Ах, вот в чем дело, — шипит блондинка, — всему виной эта человеческая дрянь, которая вампир всего без году неделя! А я столько веков любила вас, и вы не соизволили это даже заметить. Постойте, не уходите! Верно, у нас были некоторые расхождения во взглядах, я даже послужила причиной вашего ухода из мира немертвых, признаю это. Но если бы вы знали, как тяжело, когда борются чувство и долг! Власть же, которую оставил мне отец, — это громадная ответственность. Не мне вам объяснять, чем были тогда «Крылья ночи»… И я так жалела о содеянном! Знали бы вы, как я рада снова видеть вас в добром здравии… и без меня у нее бы все равно ничего не получилось…
— Слушайте, достали вы меня уже, неужели не ясно?! — взрывается мужчина. — Сначала одна ненормальная, теперь другой чего-то от меня надо. Ты свою рожу давно в зеркале видела? Хоть бы оделась по-человечески, вырядилась как дешевая проститутка с вокзала. Да от такой не только этот твой граф Эрнест — любой удерет, только его и видели.
Мужчина разворачивается, чтобы покончить с этим идиотским объяснением раз и навсегда, но тут же оглядывается, привлеченный необычным шумом. Рыжая, которая затащила его в кафе, появилась снова, но теперь к ней страшно даже приблизиться. Это даже не персонаж мистического триллера, это настоящая аллегория ненависти. Волосы торчат в разные стороны и, кажется, шевелятся сами собой, как у Медузы Горгоны, глаза светятся красным не хуже светофора на железной дороге, и в довершение всего во рту ее виднеются клыки, которые смело можно отнести к холодному оружию.
Не говоря худого слова, она подлетает к своей подружке и рукой, на которой непонятно когда успели вырасти острые, чуть загнутые когти, отвешивает ей оплеуху.
— Так значит, это ты? Ну, все!
На лице блондинки появляется несколько порезов, которые для обычного человека означали бы как минимум серьезную операцию, но та, казалось, даже не заметила этого. Отлетев в сторону на несколько шагов, она падает на четвереньки с грацией дикой кошки… нет, скорее не кошки, а какого-то мелкого хищника вроде ласки. В ее внешности начинают происходить такие же кошмарные изменения, как и у той, первой. Два жутких создания, в которых вряд ли кто-нибудь признал бы молодых женщин, пожирают друг друга взглядами, которые напугали бы даже бывалого солдата удачи. Еще немного — и они растерзают друг друга.
Впоследствии Виктор Кузовков и сам не мог вспомнить, как это у него получилось. Просто он оказался между двумя готовыми сцепиться вампиршами, вслед за чем из него сами собой полезли чужие слова. То есть не чужие, а того господина, чей разум и воспоминания достались ему. Как будто он сам в данный момент вовсе не человек, а микрофон, в который говорит кто-то другой. Такое бывает во сне — ты действуешь и в то же время наблюдаешь за этим со стороны.
— Дамы, сейчас же прекратите, вы ведете себя недостойно!
Злобные фурии, которых, казалось, ничто на свете уже не остановит, разлетаются от него в разные стороны. Но он к ним даже пальцем не притронулся, просто развел руки, как будто за него сделал это кто-то другой. Между тем граф Эрнест, временно поселившийся в его теле, продолжал:
— Эва, я не держу на тебя зла, прошло слишком много времени, и это потеряло для меня значение. Прости, но я не люблю тебя и вряд ли даже сейчас можно что-то изменить. Надеюсь, мой окончательный отказ не станет для тебя причиной развязывать очередную вампирскую войну. У тебя вечность впереди, заполни ее более достойными занятиями, чем погоня за призраками.
— А как же я, наставник? — растерянно спрашивает рыжая вампирша. Несмотря на устрашающий вид, она сейчас напоминает ребенка, которого хотят оставить одного в темной комнате. — Я не могу без тебя!
— Ты выросла, девочка моя, — ответил ей Виктор тем же чужим голосом. — Ты давно можешь обходиться своими силами, я вижу, самостоятельность пошла тебе на пользу. Только не натвори того, о чем впоследствии станешь жалеть. Я горжусь тобой, Элеонора. Дальнейшего Виктор не помнил, просто в глазах у него неожиданно потемнело, в ушах раздался звон, а ноги непонятно отчего стали ватными. Очнулся он на скамейке в сквере неподалеку. Голова раскалывалась, как после хорошей пьянки, или будто он в ноябрьскую слякоть весь день проходил в дырявой обуви.
Он был не один. Прямо перед ним сидела и, не мигая, смотрела в упор та самая псина.
— Семейные разборки, третья серия, — произнес Виктор, с радостью отметив, что голос звучит как всегда, да и слова его собственные. — А с тобой, надеюсь, у меня не было отношений?
— Нет, — неожиданно ответил пес вполне по-человечески. — Я был твоим другом. Только я не собака, а чистокровный волк, ты что, не помнишь?
— И таскал мне книги, когда я жил в подземных апартаментах, которые в парке? То есть не мне, а тому безумному ученому… Я теперь уже ничему не удивляюсь, даже говорящей собаке… прости, волку. Только давай все же проясним один момент — я так до конца и не понял, как меня вытащили с того света, если, конечно, вытащили, и что со мной творили, только я не тот, кто вам всем нужен. Я остался сам собой. Если хочешь — будем друзьями, только я — это не он, пойми, пожалуйста.
— Им нужен был потомок рода фон Штейнберг, — пояснил волчище, — но в спешке женщины все перепутали. Им нужно было тело другого человека, вашего соседа в том печальном заведении. Он погиб в ту же ночь, что и вы все, на том же самом месте.
— Погоди, а кто это, не знаешь? — перебивает бывшая жертва крутой разборки. — Из наших кто- нибудь? Или из акбаровских? Вроде у него в бригаде был какой-то немец, этнический, из Таджикистана…
— Этот человек не имел отношения ни к одной из криминальных группировок, — печально покачал головой волк. — Несчастная случайность, которая, судя по всему, положила конец древнему роду…
— А, так это тот лох, который на своем «ауди» оказался в ненужное время в ненужном месте? Знаешь что: пошли пиво пить. Звать-то тебя как?
— Вик, — ответил волчище, изобразив что-то вроде любезной улыбки. — Подожди немного, а то в таком виде меня не пустят ни в одно приличное заведение.
