выточенные, руки выхоленные, совсем барские. Манеры изящные, аристократические… разговор такой же, немножко сквозь зубы, пересыпанный французскими фразами, несколько вычурными…. Дамы ухаживали за ним. Он сидел за фортепианами и, вскидывая кокетливо ручками, играл весьма сладко, грациозно отрывки из «Трубадура», «Травиаты» и прочее».
И тем не менее, спустя всего один год после знакомства с Балакиревым, к немалому удивлению небольшого кружка, воспринимавшего Мусоргского как чудака, Модест отказался от офицерской карьеры, чтобы заняться только музыкой. Мусоргский уговорил Балакирева давать ему уроки музыкальной формы. Он изучал «Реквием» Моцарта, оперы Глюка, «Лунную сонату» Бетховена и всерьез пытался сочинять музыку самостоятельно. В этот период поисков своего пути Мусоргский заболел редким нервным расстройством, которое периодически возвращалось к нему и в дальнейшем, вызывая у композитора депрессию и запои.
В 1859 году Мусоргский предпринял поездку в Москву и осмотрел собор Василия Блаженного, Кремль, Спасские ворота и колокольню Ивана Великого. Эти достопримечательности священного города произвели на композитора незабываемое впечатление. С того времени он почитал Москву как подлинную хранительницу русских традиций и прославил ее величие в двух операх на исторические сюжеты, которым отдал последние тринадцать лет своей жизни.
С самого начала Мусоргский придерживался идеи, что музыка должна воспроизводить живые интонации человеческой речи и следовать за ее течением. Ничто естественное, по его мнению, не может быть неправильным или нехудожественным. Этот противоположный общепринятому подход, извлекающий мелодию из речевых интонаций, озадачивал и раздражал Балакирева, который в конце концов счел Мусоргского неподдающимся обучению. Этот прием смущал также и друга Модеста, Римского-Корсакова, приверженца мелодического начала, который сочинял музыку, опираясь непосредственно на народную песню. Такое расхождение во взглядах объясняло и те исправления, которые вносил позднее Римский- Корсаков в произведения Мусоргского, делая их более мелодичными и понятными публике. Мусоргский категорически отвергал сентиментальность, мелодраму и традиционные художественные формы. Сферой его творческого поиска служили поэтические повторы русских сказок, церковные песнопения, суета Нижегородской ярмарки, звуки природы и окружающего мира. Из окна дома своего брата он однажды услышал голос юродивого, выражавшего жгучую страсть к соседской красавице, и, взяв этот эпизод за основу, написал замечательную реалистическую песню.
Друзья Мусоргского подшучивали над его честолюбивым желанием стать композитором. Они находили его игру на рояле блестящей, однако недооценивали музыкальный дар Мусоргского. Стасов считал, что «он кажется совершенным идиотом». Балакирев холодно соглашался: «Мусоргский — это практически идиот».
Только доброжелательный Бородин, которому в 1860 году Модест сыграл одно из своих произведений, Скерцо в си бемоль, не принимал подобную оценку. Бородин писал: «Он стал мне наигрывать какое-то свое скерцо… и я был ужасно изумлен небывалыми, новыми для меня элементами музыки… Признаюсь, заявление его, что он хочет посвятить себя серьезно музыке, сначала было встречено мною с недоверием и показалось маленьким хвастовством… Но, прослушавши все его скерцо, я призадумался».
После отмены крепостного права доходы семьи Мусоргского, как и у многих других помещиков, резко сократились. Чтобы удержаться на плаву, Модест поступил на государственную службу в департамент Главного инженерного управления, а несколькими годами позже получил должность чиновника в Лесном департаменте. Он погрузился также в композиторскую деятельность и задумал написать оперу, но в 1865 году умерла его мать; Мусоргский снова впал в депрессию и стал пить так много, что серьезно подорвал здоровье.
В 1867 году, через год после того, как Толстой начал издавать по частям свой роман «Война и мир», а Достоевский опубликовал «Преступление и наказание», Мусоргский внезапно выступил с поразительным произведением — «Ночь на Лысой горе», в котором изображались бесовские развлечения и шабаш ведьм на горе под Киевом. Мусоргский написал эту музыкальную пьесу всего за одиннадцать летних дней. В то время композитор жил в маленьком поместье, присматривая там за ведением дел по его управлению. Мусоргский рассказывал, что пьеса уже «кипела в нем». Казалось, что это произведение вырвалось из самых недр русской души — нет ничего сопоставимого с ее потрясающими звуками.
Надеясь, что пьеса понравится Балакиреву, Мусоргский посвятил ее своему учителю, но тот принял сочинение холодно. Однако появление этого произведения оказалось важной вехой в творчестве композитора — оно придало автору уверенности в себе. Мусоргский написал одному из своих друзей с оттенком торжества: «Я вижу в моей греховной шалости самобытное русское произведение, не навеянное германским глубокомыслием и рутиной, а… вылившееся на родных полях и вскормленное русским хлебом». Балакиреву Мусоргский ответил решительно: «Я считаю это хорошей работой и буду продолжать идти по этому пути. Возможно, раньше я занимался пустяками, но это первая значительная вещь, которую я написал, и нравятся ли вам мои ведьмы или нет, я не изменю ничего в общем плане и обработке и продолжу осуществление его».
Мусоргский любил Гоголя и считал, что тот глубже проник в крестьянскую культуру, чем любой другой писатель. Модест начал сочинять оперу на сюжет гоголевской «Женитьбы», написал первое действие за три месяца, уединившись в крестьянской избе и питаясь главным образом молоком с хлебом. Бородину новая опера вполне понравилась; другие же снова пришли в ужас от ее дерзких гармоний. Работа над «Женитьбой» создала основу для рождения будущего шедевра. В том же 1868 году один знаменитый профессор и авторитетный пушкинист посоветовал композитору положить в основу либретто оперы великую трагедию Пушкина «Борис Годунов». Мусоргский ухватился за эту идею. Он написал свою новую оперу за год с небольшим во время, свободное от службы в министерстве. Некоторые части драмы Пушкина Мусоргский использовал дословно; другие он изменил в соответствии со своим художественным замыслом. Еще во время обучения в военном училище Мусоргский, благодаря священнику Придворной капеллы, познакомился с церковной музыкой, и она произвела на молодого человека сильное впечатление. Сочиняя «Бориса Годунова», Мусоргский опирался на форму и мощное звучание русской духовной музыки. Он показывал фрагменты своей оперы композиторам из «Могучей кучки», чтобы услышать одобрение и критику друзей, а в 1870 году представил свое творение директору Императорских театров. В «Борисе Годунове» Мусоргский сумел передать красоту и мощь русского народного искусства. Его произведение радикально отличалось от мелодичных опер Верди с их переливчатыми ариями для тенора и сопрано; оно шокировало театральную дирекцию своим «чрезмерным новаторством». Репертуарный комитет отметил в качестве недостатка, что в опере, вразрез с общепринятым порядком, отсутствовала женская сольная партия. Новое сочинение было отклонено шестью голосами против одного.
Мусоргский немедленно начал создавать вторую редакцию. Они с Римским-Корсаковым решили поселиться вместе, сняв комнату, в которой у них были только один стол и единственный рояль. По утрам Мусоргский музицировал, пока Римский-Корсаков переписывал ноты и делал оркестровку за столом. Днем, когда Мусоргский уходил на службу в министерство, Римский-Корсаков садился за рояль. Стасов часто заходил к музыкантам, чтобы разбудить их и во время скромного завтрака, состоявшего из хлеба и сыра, послушать рассказы композиторов о том, что ими было сделано за последние дни. В ходе работы над оперой Мусоргский отправлял своим друзьям шутливые приглашения, предлагая им познакомиться с фрагментами своей оперы («Приходите… мы будем дергать Бориса за волосы».).
В 1872 году Мусоргский представил на суд дирекции переработанную версию «Бориса Годунова». Композитор ввел в свое сочинение в качестве главной женской роли образ знатной полячки Марины и добавил сцену народного восстания в лесу, которой не было у Пушкина. Но репертуарный комитет опять отклонил оперу. Однако к тому времени новое произведение завоевало многих сторонников. Три сцены из него были с успехом поставлены в Мариинском театре в 1873 году. В годы, прошедшие между созданием первой и второй редакций, Мусоргский приступил к работе над другими сочинениями, в том числе и над своей второй оперой «Хованщина» на сюжет из истории Московии семнадцатого столетия.
Мусоргскому исполнилось тридцать три года. Его противоречивая натура то восхищала, то отталкивала людей. Жена Римского-Корсакова считала, что его лицо не было очень выразительным, но отражало скрытую в нем тайну. Манеры Мусоргского подчас были элегантными, а пение — восхитительным; он был великолепным пианистом. Композитор мог исполнять партию Ивана Грозного или Бориса Годунова с глубоким драматическим чувством. Он не выносил рутину и банальность в любом их проявлении. Может
