17. СНЕЖНЫЙ ВАВИЛОН
… В ГРАНИТ ОДЕЛАСЯ НЕВА;
МОСТЫ ПОВИСЛИ НАД ВОДАМИ;
ТЕМНО-ЗЕЛЕНЫМИ САДАМИ
ЕЕ ПОКРЫЛИСЬ ОСТРОВА,
И ПЕРЕД МЛАДШЕЮ СТОЛИЦЕЙ
ПОМЕРКЛА СТАРАЯ МОСКВА,
КАК ПЕРЕД НОВОЮ ЦАРИЦЕЙ
ПОРФИРОНОСНАЯ ВДОВА…
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ПЕТРА ТВОРЕНЬЕ,
ЛЮБЛЮ ТВОЙ СТРОГИЙ, СТРОЙНЫЙ ВИД…
… ТВОИХ ЗАДУМЧИВЫХ НОЧЕЙ
ПРОЗРАЧНЫЙ СУМРАК, БЛЕСК БЕЗЛУННЫЙ…
БОЖЕ МОЙ! СТУК, ГРОМ, БЛЕСК; ПО ОБЕИМ СТОРОНАМ ГРОМОЗДЯТСЯ ЧЕТЫРЕХЭТАЖНЫЕ СТЕНЫ; СТУК КОПЫТ КОНЯ, ЗВУК КОЛЕСА ОТЗЫВАЛИСЬ ГРОМОМ И ОТДАВАЛИСЬ С ЧЕТЫРЕХ СТОРОН; ДОМА РОСЛИ И БУДТО ПОДЫМАЛИСЬ ИЗ ЗЕМЛИ НА КАЖДОМ ШАГУ; МОСТЫ ДРОЖАЛИ; КАРЕТЫ ЛЕТАЛИ; ИЗВОЗЧИКИ, ФОРЕЙТОРЫ КРИЧАЛИ; СНЕГ СВИСТЕЛ ПОД ТЫСЯЧЬЮ ЛЕТЯЩИХ СО ВСЕХ СТОРОН САНЕЙ; ПЕШЕХОДЫ ЖАЛИСЬ И ТЕСНИЛИСЬ ПОД ДОМАМИ, УНИЗАННЫМИ ПЛОШКАМИ, И ОГРОМНЫЕ ТЕНИ ИХ МЕЛЬКАЛИ ПО СТЕНАМ, ДОСЯГАЯ ГОЛОВОЮ ТРУБ И КРЫШ.
Пушкин и Гоголь были первыми, увековечившими образ Санкт-Петербурга в своих произведениях, и они оказались во главе целой плеяды творцов, которых вдохновляла и покоряла особая аура столицы, возведенной Петром Великим на северных болотах.
Санкт-Петербург совсем юн — он моложе Нью-Йорка, современник Нового Орлеана. Это волшебный город, порождающий мифы, мечты и искусство, как немногие города мира. В девятнадцатом веке он был одной из самых космополитических и блестящих столиц Европы, и его называли «Снежным Вавилоном», «Северной Венецией», «Северной Пальмирой». Когда французский поэт Теофиль Готье впервые увидел с палубы парохода, приближавшегося к Петербургу, протяженную небесную линию города, разрываемую золотыми шпилями и куполами, он воскликнул: «Нет ничего прекраснее этого города в золоте на фоне серебристого горизонта, где небо хранит бледность зари».
Величественные здания города, поражавшие глаз своей благородной палитрой, желтые, бирюзовые, зеленые, оранжевые и красные, широкие проспекты и просторные площади, как бы созданные для парадов и смотров; быстрая река, каналы в туманной дымке, шелестящие листвой зеленые острова и парки, — все придавало российской столице неповторимую загадочность и очарование. Но как любой великий город, Санкт-Петербург — это не просто собрание замечательных зданий и памятников, он прежде всего — состояние души. Облик города, чудом возникшего на северных широтах, порожден слиянием художественных вкусов Востока и Запада; он вызывает у европейцев особое романтическое настроение. Петербург родился в результате столкновения двух культур, и напряжение, порожденное их противоборством, стало источником, даровавшим жизнь поколениям творцов. В этом городе, парящем между водой и небом, мерцающем в переливчатом свете летних белых ночей или погруженном в хмурую зимнюю тьму, человеческие отношения приобретают странную глубину и напряженность. Это был город властителей, искателей приключений, государственных мужей и придворной знати. Это был также город мечтателей, поэтов и художников.
Пушкин, Гоголь, Достоевский и Толстой — все они считали, что их читателям хорошо знакома бурлящая, шумная жизнь Санкт-Петербурга. Герои их произведений бродили по улицам этого города, смешивались с рыночной толпой, прогуливались по паркам, переживали сердечные муки в бальных залах и великосветских салонах. Во дворах-колодцах и закоулках Петербурга разыгрывались настоящие драмы. Достоевский называл Санкт-Петербург «самым умышленным и отвлеченным городом в мире», а поэт Александр Блок считал его отправным пунктом в вечность.
Подобно Венеции, Санкт-Петербург — это город водной стихии, и его жизнь неразрывно связана с рекой. Петр Великий хотел создать центр российской столицы на Городском острове, но из-за частых наводнений было принято решение перенести его на материковую часть. В течение восемнадцатого- девятнадцатого веков Санкт-Петербург быстро рос[42]. Он осваивал многочисленные острова невской дельты, каждый из которых обладал собственным характером и жил своей жизнью.
Большая Нева — река, достигающая 1300 метров в ширину, — на протяжении пяти километров проходила по городу и отделяла материковую часть от двух самых больших островов — Васильевского и Городского. Рукава Невы вьются между другими многочисленными островами и островками дельты. В устье река имеет шесть выходов к морю. Как и Нил, Нева была источником жизни для селившихся на ее берегах людей. Всю необходимую жителям города воду они брали в реке, так как в этих заболоченных местах не существовало поблизости других чистых источников. В середине девятнадцатого века вода в Неве, на всем ее протяжении от истока до устья, считалась самой чистой по сравнению с другими реками. Люди, возвратившись домой из поездок, всегда радовались, что они опять могут пить такую воду. Императору Александру I присылали во время его путешествий бутылки с невской водой. На этой воде замечательно заваривались чай и кофе, а пиво, приготовленное на ней, рассылали по всей Империи.[43] Привычная повседневная городская картина не мыслилась без лошадей, запряженных в повозки, на которых помещали огромные бочки с водой. Зимой во льду делали большие проруби, чтобы добывать драгоценную чистую воду. Женщины круглый год стирали белье в реке и каналах, и для этой цели строились специальные мостки.
С середины ноября на шесть месяцев жизненно важная артерия города покрывалась льдом, превращаясь в сверкающий ледяной путь. Лучшие дорожки по льду через Неву отмечались рядами небольших елок. Деревянные спуски, украшенные вырубленными изо льда колоннами и балюстрадами, устраивали с берегов реки, чтобы сани могли легко переехать на другую сторону. На Неве было целое производство, связанное с добычей льда. Русские использовали огромное количество льда в домашнем хозяйстве. Они любили охлаждать льдом напитки, пить замороженные соки, которые продавали в течение всего лета на улицах городов. Жители России пили охлажденные льдом воду, вино, пиво и даже, к удивлению иностранцев, чай со льдом. Так как лето в этих краях очень короткое, но жаркое, все, даже крестьяне, имели собственные погреба, и русские не могли себе представить, как можно содержать хозяйство без ледника. В Санкт-Петербурге были тысячи таких погребов, и каждую зиму с Невы вывозили до пятисот тысяч саней со льдом. Можно было видеть, как выезжали на берег длинные вереницы саней, нагруженных льдом, и тысячи человек занимались его рубкой во многих местах на всех рукавах Невы. Они вырубали и поднимали огромные, сверкавшие на солнце блоки, которые использовались для того, чтобы обложить стены погребов. Лед в погребах не таял даже летом.
Обычно не ранее апреля, а в редких случаях — в конце марта, вода в реке прогревалась настолько, чтобы взломать лед. Этого события все нетерпеливо ждали. Многие держали пари и ставили огромные суммы, пытаясь угадать точный день вскрытия реки, происходившего обычно между 6 и 14 апреля. Это зрелище доставляло огромную радость всем жителям города. Как, только лед вскрывался, с Петропавловской крепости палили пушки, возвещая о счастливом дне. Комендант крепости, надев ордена и знаки отличия, в сопровождении офицеров входил на борт великолепно убранного катера и переплывал на другой берег реки, к Зимнему дворцу, чтобы доставить Императору чистую невскую воду в красивом
