краской и гласившая: «Церковь Святой Катерины».
Я на мгновенье обернулся в сторону нашего «Ситроена», припаркованного в конце улицы, и сказал:
— Все в порядке. Мы собираемся выяснить, дома ли Тейлор.
Я потянулся к руке Мадлен, и мы пошли как могли медленно, но через несколько шагов нашему взгляду открылась церковь, окруженная домами, древняя церковь с колокольней, массивные, окованные медью ворота и сельское кладбище с могильными камнями. Поблизости стоял дом викария со слабо освещенными окнами, выстроенный из светло— серого кирпича. К нему вела белая дорожка, по краям обсаженная жидкими кустиками. Она упиралась в дверь, блестящую, как гроб.
Мы перешли через дорогу и приблизились к крыльцу. Казалось святотатством маршировать по этой молчаливой английской деревне и громко разговаривать. Мадлен наклонилась, чтобы прочесть буквы, выгравированные на медной табличке, и прошептала:
— Это здесь, Дан.
Я привлек ее к себе и поцеловал в щеку. От нее пахло мылом и французской косметикой. Она сказала:
— У тебя холодный нос.
Я взял тяжелый молоток и дважды постучал. Через дорогу у кого— то в спальне зажегся свет.
Из здания викария доносились звуки открываемых и закрываемых дверей. Послышались чьи— то шаги у входа. Ключ повернулся в замке, и лучик света вырвался наружу. Старческое лицо появилось в щели.
— Да?
Я неуверенно спросил:
— Вы Тейлор?
— Совершенно верно. Вы хотели видеть меня?
Я кашлянул.
— Мне очень жаль, что приходится вас беспокоить. Но нам надо кое— что обсудить.
Старый человек удивленно посмотрел на меня. У него были седые жидкие волосы и ровное, будто отполированное лицо. На нем был воротничок священника и мягкие тапочки, панталоны серого цвета и такие мятые, будто он хранил их под матрасом. По обеим сторонам носа ямочки от очков, и, возможно, поэтому его бледные глаза изучали меня так пристально.
— Вы американец, не так ли? — спросил викарий строгим голосом.
Он даже произносил «не так ли?» как «ни— и та— ах ли?».
— Надеюсь, вы не мормон?
— Нет.
— Они ужасно надоели, знаете ли.
Мадлен сказала:
— Мы пришли по поводу танка.
Викарий медленно повернул свою возвышающуюся над воротничком голову и взглянул на нее.
— Танка? Как странно…
— Что же тут странного? — спросил я. Интересно, есть ли у него, как у Элоизы, какие— нибудь предчувствия…
— Ну как, — ответил Тейлор. — Они опустошили его еще в среду.
Я уставился на него с нескрываемым удивлением…
— Септический танк, — пояснил он. — Вы ведь его имели в виду?
Если бы я не воспринимал Элмека так серьезно и болезненно, то я бы рассмеялся.
— Не тот танк, сэр. Танк, над которым вы однажды произнесли молитву в Нормандии во время войны.
Его рот медленно открылся, словно чья— то невидимая рука оттянула челюсть вниз. Упавшим голосом он переспросил:
— Нормандия? Танк в Нормандии?
Я подтвердил:
— Он вскрыт, мистер Тейлор, дьявол на свободе.
В глазах его застыл ужас. Он шире распахнул дверь и жестом пригласил нас в холл, заставленный стойками для зонтов, вешалками с плащами и шляпами священников, украшенный старинными часами. Когда мы вошли, он захлопнул дверь и запер ее.
— Не стойте здесь, — заботливо обратился он к нам и повел в гостиную. — Моей жены сегодня нет дома, она чем— то занята в женском институте.
Гостиная насквозь пропахла дымом сигар и сырыми поленьями. Напротив широко разинутой пасти камина стояли три стареньких кресла, и у самой решетки лакомился мармеладом кот. Одна стена была целиком занята книгами вроде «Путь Христа. Часть Девятая» или «Жизнеописание Авраама».
На каминной решетке виднелись масляные пятна.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил Тейлор. — Сейчас я позову экономку, и она сделает вам по чашечке кофе. Или виски, если хотите.
— Виски. Это было бы чудесно, — ответил я. — Мы сегодня проделали путь через всю Францию.
Викарий подошел к буфету и достал три мутных стеклянных стакана. Затем ловко наполнил их виски и протянул нам дрожащими руками. Свой он выпил, не сходя с места, вытер рот скомканным платком и произнес:
— Бодрит.
— Мы нуждаемся в вашей помощи, мистер Тейлор, — начала Мадлен. — Кое— что мы знаем о дьяволе, но далеко не все. Со времен войны он оказывает ужасное влияние на нашу деревню.
— О, дорогая, — ответил Тейлор, — я говорил им, что это дело может плохо кончиться. Тысячу раз говорил. Но они не слушали. Вы делаете свое дело, говорили мне, а мы — свое.
— Кто это — они? — спросил я.
Тейлор удивленно взглянул на меня:
— Дорогой мой друг, совершенно невозможно сказать вам это, об этом и разговора быть не может. Я подписывал секретный служебный документ, и он все еще действует.
— Мистер Тейлор, — объяснил я. — Я не интересуюсь вашими тайнами, но вот эта молодая леди и я находимся в серьезной опасности из— за танка, и плевать нам на ваш секретный договор.
Наступила тишина. Полено в камине неожиданно раскололось, взметнулся фонтан искр. Тейлор сказал:
— Боюсь, я так ничего и не понял в этой истории.
Мадлен подалась к нему:
— Мистер Тейлор, вы должны помочь нам. Дьявол угрожает убить нас обоих, если мы не поможем ему найти остальных двенадцать собратьев.
— Его зовут Элмек, — спокойно продолжал я. — Дьявол ножей и сабель. Если эти тринадцать дьяволов вновь не соберутся вместе, то это означает для нас самую худшую смерть из всех, какие можно представить.
Викарий вновь уселся в кресло. Его глаза перебегали с Мадлен на меня и обратно. Затем он произнес:
— И вы знаете об этом, не так ли? Что именно вы знаете?
— Только кое— что. Просто куски информации, собранные воедино и добытые отцом Антуаном во Франции. Есть и некоторый опыт, но, к сожалению, опять— таки не мой, отца Антуана.
— Отец Антуан! — радостно вздохнул Тейлор. — Я и понятия не имел, что он еще жив! Я поражен! Как он? Во время войны он оказал мне добрую услугу, вы, наверное, знаете. Это самый настоящий джентльмен.
— Отец Антуан умер прошлой ночью, мистер Тейлор. Его убил Элмек.
Тейлор опустил глаза:
— Сожалею, очень сожалею…
— Мистер Тейлор, гораздо больше людей может пострадать, если вы не расскажете нам все об этих дьяволах. Отец Антуан говорил, что это, возможно, те тринадцать дьяволов, мутившие Руан в 1040 году. Они были обезврежены Корнелиусом Прелатом и зашиты в мешки — вот то немногое, что мы смогли
