— Ну, это смотря по тому, какого ученика, за что и как наказывать! — ответила завуч. — Конечно, никакого удовольствия я при этом не испытываю. Я правильно поняла ваш вопрос? Могу добавить, что действительно некоторые учителя любят наказывать. Есть и такие.
— Мне всегда казалось, что учителей необходимо освободить от унизительного права и обязанности наказывать детей. Учитель должен воспитывать словами. Сделать замечание, упрекнуть, остановить…
— О-о! — с веселым удивлением протянула Ирина Дементьевна. — Это что-то совсем новое.
— Часто, очень часто наказывают не того, кого следует, и наказанный оказывается героем. Бывает, что этим правом злоупотребляют, и дети привыкают к наказаниям.
— Я согласна, Константин Семенович. Напрасно вы меня убеждаете. Но что делать? Как быть с дисциплиной?
— Сами дети должны следить за дисциплиной. Они сами будут наказывать нарушителей. И можете быть спокойны: наказание будет всегда справедливым и действенным.
— Вы имеете в виду школьный патруль?
— Да. В самое ближайшее время на педагогическом совете мы решим этот вопрос. Учителя, родители, служащие и, наконец, сами школьники, в случае необходимости, будут обращаться с заявлениями в школьный патруль… Нет. Вероятно, к тому времени уже будет суд школьной чести. При суде будут организованы следственный и оперативный отделы — для расследования поступающих заявлений и жалоб. Будет прокуратура и защитники. Всё как в жизни…
— Что ж… для детей это интересная игра.
— Пускай игра! Взрослые тоже играют, как говорил Макаренко. Но через эту игру мы свяжем школу с жизнью, укрепим дисциплину и постепенно создадим для учителей условия… Условия, о которых мы начали говорить вначале.
— Браво! Квадратура круга решена! — с удовольствием проговорила Ирина Дементьевна. — Все мои сомнения растаяли, как туман. И знаете, Константин Семенович, очень интересно так работать! С перспективой!
54. В конце августа
Приближалось начало учебного года. Романтика новизны давно уже кончилась, и школа начинала дышать ровно, ритмично. К девяти утра собирались и, хотя всё строилось на добровольных началах, боялись опоздать. В час обедали, а расходились по-разному: кто в пять, кто в семь, а то и в девять вечера. Бригадиры сами устраивали «перекур», то есть затевали для отдыха игры. Среди зачинателей, или старожилов, как в шутку называли себя посещавшие школу с первых дней, складывались отношения взаимной заинтересованности. Старшие не смотрели на младших как на каких-то козявок, снующих под ногами, а младшие уже не боялись получить ни за что ни про что подзатыльник и часто обращались к старшим за советом или просто за физической помощью. Благодаря школьному патрулю устанавливался строгий порядок и намечался определенный стиль в работе. О традициях говорить было еще рано, но ростки их пробивались везде. У юннатов, у художников, на фабрике-кухне, среди маляров… Появлялись и общешкольные законы. Так, например, уже считалось, что дежурному школьного патруля подчиняются беспрекословно, несмотря на его возраст. С легкой руки Константина Семеновича и Архипыча среди детей появились такие понятия, как «честь школы, класса, бригады», «Умный доказывает делом, дурак — силой» и многое другое, приобретшее образный смысл и убежденность. Большую роль играли и учителя- макаренковцы. Уход по собственному желанию Эльвиры Петровны, о чем сообщил на стадионе сам Константин Семенович, произвел глубокое впечатление не только на школьников, но и на учителей.
В конце августа из лагерей вернулась последняя смена. По письмам братьев, сестер и друзей- одноклассников, ребята слышали о том, что происходит в школе, но одно дело слышать, а другое — видеть собственными глазами.
«Лавина диких», по выражению Клима, хлынула в школу. «Дикие» всем интересовались, всё хотели осмотреть, пощупать, везде совали свой нос.
И всё оказалось правдой. За школой, вместо заваленного битым кирпичом и мусором, заросшего лебедой и крапивой пустыря, они увидели большой стадион. Стадион еще не был готов. На краях его чернели три ряда ям для посадки деревьев, на беговой дорожке не было песку, нигде не видно скамеек, еще не засеян газон, на футбольном поле нет ворот, но главное уже сделано.
Без решетки вестибюль казался огромным и светлым. Невысокий барьер, отделявший раздевалку, не портил архитектуры: не закрывал стен, лепного потолка и высоких окон. Барьер, выкрашенный, как и стены, светло-зеленой масляной краской, еще не просох и был огорожен натянутой во всю длину вестибюля веревкой. За веревкой ходили мальчик и девочка с широкими голубыми лентами через плечо. За барьером работала сборная бригада юных маляров. Они шпаклевали и олифили вешалки, в беспорядке стоявшие в одном конце. Просохшие вешалки были поставлены на место и покрывались белилами.
— Шурка! Здоро?во!
Один из маляров, услышав радостный крик, выпрямился, увидел за веревкой приятеля и помахал ему кистью:
— Здоро?во, Ленька! Приехал?
— Ага! Все приехали! Я к тебе…
Он хотел было нырнуть под веревку, но перед ним появилась дежурная с лентой:
— Нельзя, нельзя! Мальчик, туда нельзя. Там не высохло… Ты же запачкаешься!
— А ты кто такая?
— Я школьный патруль.
— Ну вот еще… Какой-то патруль, — недовольно пробормотал Леня, хотя и слышал о новой организации. — А может, я хочу помогать? Шурка, она не пускает!
— Нельзя же, Ленька…
— Я тоже хочу красить.
— Ишь ты какой ловкий! У тебя же нет квалификации! — с трудом выговаривая последнее слово, похвастался Шурка. — Мы же учились. Знаешь как… во! Здесь на вешалке сборная бригада красит. Понимаешь? Сборная! Самые лучшие!.. Иди к Валерке, он радистам помогает…
Не дослушав до конца, Ленька бросился разыскивать Валерку.
Но не всегда так мирно кончалась встреча. Вот перед веревкой остановился вихрастый, давно не стриженный рослый мальчик.
— Эй, ребята! Вы чего там делаете? — крикнул он, увидев одноклассников за барьером.
— Нельзя туда, мальчик! — поспешила к нему дежурная, видя, что вихрастый хочет лезть под веревку.
— Почему нельзя? Ты, что ли, запретила? Иди-ка ты, знаешь, куда…
Оттолкнув девочку, мальчишка приподнял веревку и нагнулся, но второй дежурный был уже перед ним.
— Стой, тебе говорят!
— А ты что, по носу захотел?.. Нацепил тряпку и воображает…
Не успел он закончить фразу, как почувствовал чью-то сильную руку, схватившую его за воротник:
— Ну-ка, вылезай обратно!
Та же рука протащила мальчика обратно под веревку.
— Мистер! Вы почему не подчиняетесь дежурному патрулю? — спросил старшеклассник.
— А ты откуда такой…
— Э-э… да вы совсем еще сырой! Идемте-ка за мной.
— Куда?
— В штаб.
— Никуда я не пойду… Ты не имеешь права! — запротестовал не на шутку струхнувший мальчик. Он вертел головой по сторонам, но среди обступивших его школьников не видел сочувствующих.
