— Попался, Генка! Тут тебе не в лагере…
— В штабе тебе сейчас пропишут…
— Ну, шагай, шагай, — говорил старшеклассник, подталкивая упиравшегося нарушителя порядка.
— Не подчиняться дежурному патрулю — это знаешь какое нарушение! — пугал на ходу один из группы провожавших. — Хуже всего! Хуже чем учителя не послушать. За это знаешь что будет…
— А что?
— Сейчас узнаешь! Не обрадуешься! Десять очков получишь!..
Такие случаи были редкостью. Слухи о деятельности патруля, его строгости и неумолимости, умноженные пылкой выдумкой ребят, сдерживали самых непокорных.
Особенно не нравилось таким, что голубая лента через плечо надевалась только дежурным, все другие «патрульщики», а их было уже немало, ничем не отличались от остальных детей.
В школу приходили не только дети, но и вернувшиеся из отпуска учителя. Вначале они терялись. Особенно те, кто ничего еще не знал о новом директоре.
Войдя в вестибюль, они некоторое время стояли неподвижно, не понимая, что тут происходит, куда девалась решетка, кто пустил детей до начала занятий?
— Девочка!
Перед дежурной остановилась учительница литературы, воспитатель девятого «в» класса.
— Здравствуйте, Клавдия Васильевна!
— Что это означает? — спросила учительница, показывая пальцем на голубую ленту.
— Это? Это значит, что я дежурная. Я не пускаю сюда ребят, потому что краска не высохла.
— Но зачем такая повязка?
— А мы так постановили… Константин Семенович сказал, что когда мы заработаем деньги, тогда купим шелковые.
— А кто это «мы»?
— Мы все, наша школа.
— Ты сказала — «мы постановили»! Я спрашиваю — кто постановил?
— Школьный патруль.
— Так. А почему здесь сняли решетку?
— А потому, что теперь будем раздеваться по-другому. У каждого класса свои вешалки. Самообслуживание. Нянечек отменили. Вот видите, барьер открывается, — девочка показала рукой на откинутый для проходя в трех местах барьер. — Тут вешалки. Вон они… С краю уже стоят… самые маленькие для первоклассников. Сюда входят, пальто повесят на свой крючок… Внизу ящик для галош. А туда выходят, на другую сторону. Это Клим Жук придумал, чтобы без толкотни. Там тоже проход…
— Ты говоришь, это придумал Жук?
— Нет. Вообще придумал, наверно, Андрей Архипыч или Константин Семенович, а Жук придумал только тот проход, чтобы порядок не нарушался. Мы ведь сами должны следить за порядком… Девочки! Девочки! — вдруг закричала дежурная, срываясь с места. — Куда вы? Там же веревка!
В это время с лестницы спустилась одна из учениц девятого «в» класса. Увидев свою воспитательницу, она направилась к ней:
— Здравствуйте, Клавдия Васильевна! Очень хорошо, что вы пришли.
— Я вам нужна?
— Да… Мы не знаем, как быть с вашим кабинетом. Надо развешивать портреты писателей… и вообще…
— О каком кабинете вы говорите? — удивилась учительница.
— Кабинет литературы! Ну, комната, где вы будете заниматься. Наш класс закрепили за кабинетом литературы.
— Кто закрепил?
— Ирина Дементьевна. Каждый класс закреплен за каким-нибудь кабинетом.
— Ага… Ну, хорошо. А где она сама?
— В учебной части.
Преподаватель истории Сергей Сергеевич Холмогоров зашел в школу узнать о том, где, когда и на какое время назначены конференции, совещания, педсовет. Кивком головы отвечая на приветствия учеников, он молча ходил по школе.
В первом этаже, возле дверей одного из классов, Холмогоров увидел двух юношей и девушку. Тут же стояла учительница младших классов.
— Чуть выше, Булатов, — говорила она, отступая от дверей.
— Они же маленькие! Чего им задирать голову? — возразил Булатов.
— Ну не такие уж маленькие.
— Надо на уровне груди… Вот так!
— Ну, хорошо, — согласилась учительница.
— Можно привинчивать? Рита, смотри… не криво?
Приблизившись, Сергей Сергеевич увидел, что к двери прикрепляется вырезанный из фанеры и раскрашенный масляными красками зайчонок.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич! — с радостной улыбкой встретила историка учительница.
Холмогоров молча пожал протянутую руку и вопросительно посмотрел на вырезанные из фанеры валявшиеся на полу ежа и белку.
— Зайчата — первый «а», ежата — первый «б», а бельчата — первый «в», — объяснила учительница.
— Ваша идея? — спросил Холмогоров.
— Да. И в раздевалке повесим на классной вешалке. Первые дни детишки всегда путают. А кроме того — возрождаем октябрят… Но это пока секрет!
— У вас опять первый?
— Да. А как вам это всё нравится? Познакомились с новым директором?
— Мы с ним работали раньше.
— Да-а? Я просто в восторге и ужасно боюсь разочароваться.
— Могу только сказать, что он был неглупый человек.
— Это самое главное. Опытная школа! Как снег на голову! Разве можно было об этом мечтать? Вы знаете, что у нас с первого класса вводится иностранный язык? Жаль только, что всё так срочно, пожарными темпами. Но вы посмотрите на ребят! Я же их просто не узнаю! И всё за какой-то один месяц…
— Не торопитесь с выводами, дорогой коллега… Всё впереди. Для них это пока развлечение.
В эту минуту Булатов привернул зайчонка, отступил назад, полюбовался на него и поднял с полу ежа.
— Ну, кажется, готово. Пошли ежонка привинчивать!
Работающие перешли к следующей двери, а Холмогоров направился к лестнице. И вдруг из всех репродукторов, хорошо замаскированных в углах коридора, загремел детский голос:
— Сережка, стой!
От неожиданности Сергей Сергеевич вздрогнул, но вспомнил, что одного из радиолюбителей зовут Сергеем Линьковым, и усмехнулся нечаянному совпадению.
— Стой, тебе говорят! — гремел по радио голос Вани Журавлева. — Больше не натягивай… Всё! Теперь можно включать! Как включил? А где микрофон? Выключай скорей!
Раздалось щелканье, и вместо оглушительного крика, разнесся звонкий, натуральный смех. Смеялись на всех этажах.
Через минуту, когда Холмогоров поднялся на второй этаж, в репродукторах снова щелкнуло и послышались детские голоса:
— А что говорить? Я не знаю…
— Тогда пусти… пусти меня! Внимание! Внимание! — заговорил мальчик. — Настройка… Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… Говорит школьный радиоузел. Настройка. Проверка… Говорит школьный радиоузел… Раз, два, три… Валерка, не забудь проверить динамик на кухне. Он выключен. Повторяю. Не
