— Ну?
— Результат определенного воспитания, «Кем быть?» Как-то комиссар тоже об этом говорил… «Кем быть?» А что значит — кем быть? Генералом, академиком, доктором наук, профессором, мастером спорта? Понимаешь, Щербаков думает, что если уж ставить перед собой задачу, так позначительней… Не колхозником же ему быть, не шофером, не плотником… Вот и получается: собирался профессором стать, а способностей нет… Неправильно у нас молодежь нацеливают. Не «кем быть», а «каким быть» — об этом надо говорить. Согласен, Константин Семенович?
Широко распахнув дверь, вошел оперативный уполномоченный:
— С добрым утром, товарищ начальник! С Капитоновым я вчера до вечера проканителился.
— Погоди минутку, Васильев! — остановил его Глушков. — Ребят-то, Константин Семенович, надо бы отпустить…
— Давай отпустим.
— Обоих отпускаете? — спросил сотрудник.
— Да!
— Правильно!
— Так я их приведу, — сказал Алексей Николаевич, направляясь к двери.
— Ну, так что с пропуском? — спросил Константин Семенович, когда Глушков ушел.
— Капитонов этот загулял. Еле-еле его нашел. Пьяный, понимаете ли, обниматься лезет, угощает… С грехом пополам я выяснил, что пропуск у него вместе с деньгами и часами украли в прошлую субботу. А где и как это произошло, неизвестно. Помнит только, что был с приятелем в «Приморском» ресторане. Я полагаю, товарищ начальник, что там его Гошка Блин и обчистил.
— В прошлую субботу? — переспросил Горюнов и достал из ящика стола пропуск и найденные у Волохова часы. — Значит, пропуск ему зачем-то был нужен? Ну, дальше.
— Да вот… собственно и всё. Никакого Волохова он не знает. Первый раз такую фамилию слышит. Пропуск у него уже новый.
— И тоже с собой?
— С собой. Показывал.
— О часах спрашивал?
— Да. Часы «Молния», и заметные. На задней крышке, с внутренней стороны, нацарапано число. Второе марта, тысяча девятьсот пятьдесят третий год. И какие-то слова: Вите от Ляли, или наоборот…
Константин Семенович разложил перед собой все часы и некоторое время внимательно рассматривал их.
— Как вы думаете, товарищ Васильев, есть тут часы Капитонова?
Васильев наклонился над часами, некоторые из них потрогал пальцем.
— Ну как же тут угадаешь, товарищ начальник, — сказал он, выпрямляясь. — Надо посмотреть.
— Смотрите.
— Надо крышки открыть.
— Ну, а так каждый дурак найдет. Какой же вы сыщик!
Васильев снова нагнулся к часам и с минуту их разглядывал:
— А черт его знает! Нет. Отказываюсь. Я не Шерлок Холмс.
— Да. Вы и в самом деле не Шерлок Холмс, — вот часы Капитонова!
Васильев с ехидной улыбочкой следил, как Константин Семенович взял крайние часы, достал из кармана перочинный нож и открыл заднюю крышку. На крышке была выгравирована дата и надпись: «Виталию от Ляли».
— Они! — поразился Васильев. — Здорово! Вот это фокус! Как вы узнали, товарищ начальник? Вы раньше смотрели?
— Нет.
— Как же тогда? И вы точно знали, что это именно те часы?
— Вы думаете, что я взял наугад и случайно не ошибся? Эх, вы, опер, опер… Да вы же сами мне сказали, как найти часы Капитонова.
— Я? — еще больше удивился Васильев и, взяв часы, начал их разглядывать. — Прямо умопомрачительное что-то… Никаких царапин, никаких отметок снаружи…
— Кроме одной.
— Какой же?
— Ищите, ищите.
— Чертовщина какая-то! Нет, вы, конечно, раньше посмотрели. Ну скажите, товарищ начальник.
В коридоре послышались шаги, и в дверях появился Алексей Николаевич.
— Не торопитесь! Всё в свое время. Садитесь на скамейку и побеседуйте. Соскучились, наверно, друг без друга, — сказал он оставшимся в коридоре мальчикам и вошел в комнату, закрыв за собой дверь. — Смешные всё-таки пацанята!
— Алексей Николаевич, какой мне сейчас фокус показали… — сказал Васильев. — Вот ломаю голову! Просто удивительно!
— Ерунда! Никакого фокуса тут нет, — улыбнулся Константин Семенович. — Этот Шерлок Холмс сообщил, что на часах «Молния» сделана надпись. Ну, а так как «Молния» здесь одна, не трудно было их разыскать.
— «Молния»! Разве я вам говорил…
Взглянув на обескураженного сыщика, Алексей Николаевич расхохотался.
— Ничего. Не огорчайтесь, Арнольд Спиридонович! — похлопал по плечу Константин Семенович вконец смущенного Васильева. — С кем не бывает! Докладывайте, узнали вы что-нибудь о Садовском?
— Узнал… — со вздохом ответил тот. — Говорил в домоуправлении, с жильцами, с ребятами во дворе… Все в один голос дают хорошую оценку. Мальчик спокойный, положительный. В воровстве ни разу не был замечен. Дружит с Петуховым. На чердаке дома строят голубятню. Были на этот счет недоразумения, но это пустяки…
— Какие недоразумения?
— Стучали они там… Жильцы верхнего этажа недовольны. Боялись, как бы пожар не устроили, и вообще не хотели шума… Нет, как же я всё-таки оплошал!..
Последняя фраза была сказана с таким огорчением, что вызвала у Алексея Николаевича новый приступ смеха.
— Ай да Шерлок Холмс! — смеясь воскликнул он.
— Арнольд Спиридонович как раз говорил, что он не Шерлок Холмс, — серьезно возразил Горюнов.
— Неужели? Не признает у себя таких качеств? Это ничего… Это самокритично!
Алексей Николаевич так искренне смеялся, что Васильев не выдержал и тоже заулыбался.
— Алексей Николаевич, только вы, пожалуйста, никому не рассказывайте про часы. Пускай это будет между нами, — попросил он.
— Ну как же так… никому! Обязательно надо рассказать! Я не буду называть вашей фамилии.
— Догадаются.
— Почему? Напрасно вы считаете себя единственным в этом роде… Ну, хватит! Посмеялись немного, мозги проветрили — и за дело. Будешь, Константин Семенович, говорить с мальчишками?
— Обязательно.
Петухов и Садовский вошли неуверенно. Опухшие от слез глаза с надеждой смотрели по сторонам, а на лицах у обоих застыло виноватое выражение.
— Проходите, юные друзья, и присаживайтесь… Сейчас вам всё выложим как на ладошке, — сказал Глушков.
Ребята сняли кепки, подошли к столу и попробовали сесть на один стул.
— Садовский, садись сюда, а Петухов там, — приказал Константин Семенович, указав на стулья.
Пододвинув дело, он некоторое время молча его листал. Зеленая папка была ребятам уже знакома, и они напряженно следили за каждым движением рук следователя.
— Олега Кашеварова вы знали?
