- твердо решил Стаханов. Алексей Григорьевич тут же побежал в Высшую школу техников, в которой он учился после реорганизации Промакадемии.
Старый большевик, директор школы Шейник, окруженный толпой слушателей, обратился к собравшимся:
- Спокойно! Подождите, не принимайте никаких опрометчивых решений! Сейчас, товарищи, ваш гражданский долг - как можно лучше учиться. Вас прислала на учебу партия, и никто не может отменить ее решение,
Все выслушали директора, но в глубине души каждый решил, что он немедленно отправится в военкомат и подаст заявление. Алексей также пошел в военкомат, но получил отказ.
- Ждите вызова, - строго сказали ему,
Стаханов промолчал, но как трудно было ему согласиться с приказом. Он вышел на улицу и увидел, как молодые парни торопятся к военкомату, толпятся во дворе. Алексей Григорьевич невольно вспомнил свое письмо делегатам X съезда комсомола, где он писал:
«Мы живем и работаем в 1936-м, стахановском году. Декабрьский Пленум Центрального Комитета партии, решения которого с радостью встретили партийные и непартийные большевики, является программой нашей работы. Комсомольцы, юноши и девушки, рабочие и колхозная молодежь показывают буквально чудеса производительности труда и овладения стахановскими методами. Я очень счастлив, что на X съезде комсомола присутствует как делегат мой славный друг и соратник Митя Концедалов, награжденный орденом Ленина. Вот и теперь в честь съезда комсомола наши кадиевские комсомольцы дали снова много замечательных рекордов.
Но рекордов теперь недостаточно. Весь 1936 год должен быть рекордным, все комсомольцы должны быть стахановцами на той работе, где они поставлены. Вот мое главное пожелание. Для того чтобы оно было осуществлено, нужно учиться, овладеть техникой. Комсомольцы ведь крепко помнят огневой призыв Владимира Ильича Ленина - учиться, учиться и учиться.
Второе мое пожелание касается оборонной работы. Мы живем далеко от границы, но мы чувствуем каждое ее дыхание. Наши стахановцы сейчас жадно ловят каждую новость из международной жизни. На границах германские и японские фашисты готовят сейчас нападение на нашу страну. Какой вывод должны сделать из этого комсомольцы? Успешно готовиться самим и готовить всех трудящихся к защите нашей великой Родины от врага, к нанесению ему сокрушительного удара. Нужно развернуть сейчас по всей стране сеть стрелковых клубов, парашютных станций аэроклубов. Это требование и пожелание всех наших стахановцев».
И вот теперь наступил тот час, когда его призыв стал не пожеланием, а необходимостью, и эти молодые ребята вчерашние рабочие и крестьяне, оставляли свой мирный труд, чтобы грудью защищать Родину.
«Они пойдут на фронт, а я должен сидеть и ждать здесь, в тылу, - думал Стаханов. - Ну что же, подожду немного, а потом опять попробую подать заявление».
После выступления И.В. Сталина по радио Стаханов решил записаться в народное ополчение, полки которого стали формироваться в Москве. Они встретились с Иваном Гудовым и вместе отправились на сборный пункт. Множество плакатов, наклеенных на стены зданий: «Раздавить фашистскую гадину!», «Женщины, замените ушедших на фронт мужчин!», говорили об одном - защищать Родину до полного разгрома врага.
По улицам проходили с песнями солдаты, торопились мужчины с вещевыми мешками, в штатской одежде.
«Они, конечно, идут на сборный пункт, - размышлял Стаханов, молча шагая рядом с Гудовым, - и пожилых много, неужели их возьмут, а меня опять отправят обратно?..»
По улицам вдоль трамвайных путей разъезжали грузовики, полные мешками с песком. Как большие серебристые рыбы, привязанные канатами, покачивались аэростаты.
В комнате, битком набитой людьми, они стали в очередь к столу, за которым сидел худощавый серьезный мужчина. Ему отдавали документы, и он или распределял добровольца в учебный лагерь, или возвращал бумаги. Чем ближе подходила очередь, тем больше волновался Алексей Григорьевич.
Наконец Стаханов вплотную приблизился к столу.
- Прошу записать меня в ополчение, - хрипловато сказал он и протянул документы.
Худощавый мужчина прочел фамилию, имя, отчество, взглянул на Стаханова.
- Ждите специального вызова, - спокойно сказал он. - Всего вам хорошего. Пожалуйста, следующий. - Следующим был Иван Гудов. Ему сказали то же самое.
Все уговоры были бесполезны.
- Ждите вызова, - отвечал мужчина на все их доводы. Расстроенные, они ушли и решили действовать дальше. Забегая вперед, скажем, что в армию призвали Константина Петрова и Мирона Дюканова. Петров на Южном фронте занимался эвакуацией оборудования заводов и шахт. Дюканов участвовал в обороне Москвы и геройски погиб в боях на Калининском фронте.
Никита Изотов был назначен помощником командующего восьмой саперной армией, сформированной из шахтеров, строил оборонительные сооружения и с боями отстаивал каждый завод, каждую шахту на Днепре и в Донбассе.
После отказа Стаханов и Гудов направились к секретарю Московского комитета партии Георгию Михайловичу Попову с жалобой: «Хотим защищать Родину, а нас не берут».
Попов их отчитал: «Все стремятся на фронт, в ЦК и МК тысячи просьб от таких, как вы. Но посудите сами, разве можно оголять тыл? Давай-ка, Иван Иванович, организуй на московских заводах скоростную обработку деталей, необходимых фронту, а ты, Алексей Григорьевич, жди особого назначения».
«Мне сказали, - вспоминает Алексей Григорьевич, - что я как депутат Верховного Совета не имею права самостоятельно распоряжаться собой. Примерно так же ответили мне в ЦК и МК, в нашем парткоме. Советовали пока нажимать на учебу, но какая там учеба, когда гитлеровцы ожесточенно рвались к Москве».
В начале октября из Москвы стали эвакуировать наркоматы. Узнав о выезде Наркомата угля, Стаханов понял, что пришло время и ему покинуть столицу. В горкоме партии он получил указание выехать в Горький. Там находился штаб уполномоченных МК. Большинство прибывших из Москвы направлялись дальше, в Киров, а Стаханову предложили ехать в Куйбышев. Сказали, что он там как шахтер получит назначение в один из угольных бассейнов.
Так осенью 1941 года Алексей Григорьевич Стаханов оказался в Караганде и приступил к работе в тресте Карагандауголь.
Его назначили начальником шахты № 31. К тому времени главной кочегаркой страны были шахты Сибири и Востока.
Перед ними встала невероятно трудная задача - обеспечить страну углем. Промышленность, перестроившаяся на военный лад, транспорт, обслуживающий нужды фронтов, требовали много топлива. Уголь стал оружием в борьбе с врагом. Он был нужен так же, как танки, как самолеты, как автоматы.
Карагандинский угольный бассейн, по сути, являлся третьей угольной базой Советского Союза, после Донбасса и Кузнецкого бассейна. Уголь в этом месторождении был открыт еще в прошлом веке, и первая шахта пробита в сороковых годах девятнадцатого столетия. Продолжительное время разработка проводилась французскими и английскими концессиями, и только после Великой Октябрьской революции добыча угля в Карагандинском бассейне стала производиться на индустриальной основе.
К приезду Алексея Стаханова в Караганду на шахте № 31 дела обстояли неважно. Шахта задолжала много угля. Карагандинцы были очень довольны, когда узнали, что начальником шахты у них будет сам Стаханов. Донбасс и Караганду связывало старое, десятилетнее знакомство. Еще в 31-м году несколько сот шахтеров из Донбасса приехали в Казахстан, чтобы научить казахов добывать уголь. А на следующий год карагандинцы прибыли в Донбасс на учебу. Алексею Григорьевичу было нелегко: новая обстановка, новые люди и очень важные задачи, которые надо без задержки осуществить. Стаханов прекрасно понимал, что самое главное - это дать как можно больше угля стране. В газете «Социалистическая Караганда» в годовщину принятия новой Конституции - 5 декабря 1941 года - была опубликована его статья «Знамя нашей борьбы», в которой он призывал карагандинцев во что бы то ни стало выполнить годовой план.
«Нас на все хватит, так поднатужимся, товарищи шахтеры!» - писал он.
