Стаханов стал изучать положение дел. Его, особенно в первое время, можно было встретить где угодно, только не в кабинете. Он обследовал самым тщательным образом каждую лаву, участки, все службы на поверхности. Сам проверял, как обстоит дело с питанием рабочих и жильем. Алексей Григорьевич прекрасно знал, как важно для людей, занимающихся таким тяжелым трудом, как у шахтера, регулярное питание. По его инициативе те, кто перевыполнял в забое план, получали дополнительные талоны на паек.
Работать Стаханову было трудно еще и потому, что в шахту пришло много людей, которые раньше никогда не были горняками, и их надо было срочно учить.
Учеба шла под лозунгом «Школа - в забое», и Алексей Григорьевич первым начал учить молодежь. В это время в Караганду прибыли эшелоны эвакуированных из Запорожья, и среди них много молодежи, почти подростков, которые поступили в горняцкую школу ФЗО.
Стаханов лично отбирал из выпускников ФЗО рабочих на свою шахту №31. Ему нужно было семьдесят пять человек, а желающих намного больше-все знали этого знаменитого на весь мир человека. Сначала ребята немного побаивались Алексея Григорьевича, но, узнав его поближе, были поражены его простотой, общительностью и отеческой заботой, которую он проявлял к своим подопечным.
Ветеран шахты №31 Иван Артемович Чехов, бывший воспитанник ФЗО, так рассказывает в своих воспоминаниях:
- Семьдесят пять выпускников привезли на шахту и поселили в красном уголке. Сказали - временно. Одна большая комната со сценой. Для 75 человек тесновато, негде поставить ни столы, ни тумбочки, не было даже вешалок, куда можно было бы повесить верхнюю одежду. Много неудобств и недостатков, но мы их просто не замечали. Мы знали, что на фронте намного труднее, и горели желанием больше дать угля Родине, помочь Красной Армии... Случалось так: дадим хорошую добычу и задержимся в шахте - работали ведь не глядя на часы... Выйдем поздно, столовая закрыта, или повара скажут: у нас уже ничего нет, все съедено. По карточной системе все мы были прикреплены к столовой и имели талоны на двухразовое питание - до работы и после работы. Кроме этой столовой, нас нигде не могли накормить. Сильно уставшие и проголодавшиеся, идем к Стаханову. Алексей Григорьевич тут же вызывает к себе начальника отдела снабжения и дает указание: выписать со склада муки или крупы. Сейчас же! В столовой, прямо в спецовках, ожидаем, пока нам приготовят поесть...»
Стаханов часто приходил к ребятам в общежитие, разговаривал с ними, старался поддержать тех, у кого было плохое настроение. Помогал он молодым и в работе. Показывал, как правильно рубить уголь, как работать производительно с меньшей затратой сил. Однажды он помогал ребятам подгонять вагоны к лаве, упирался в вагон своими широкими плечами и толкал его. И так подогнал все пятнадцать вагонов.
После того как Стаханов освоился и разобрался в обстановке, он решил посоветоваться с шахтерами. Кроме официальных совещаний, Алексей Григорьевич разговаривал с ударниками производства, со старыми шахтерами и в конце концов наметил конкретные меры, которые помогли повысить добычу.
- Без угля наша Родина была бы безоружной. Каждая тонна угля - удар по врагу! - так сказал он, выступая на митинге перед горняками Караганды.
Стаханов ввел на шахте ряд усовершенствований: чтобы разгрузить подъемный транспорт, он организовал дело так, что породу можно было поднимать на двух подъемниках. Кроме того, чтобы вагонетки не простаивали лишнее время, ожидая встречные составы, по его указанию за небывало короткий срок пробили тоннель и пустили все составы вагонеток по кругу и таким образом устранили простои.
Еще на шахте «Центральная - Ирмино» Алексей Григорьевич задумывался над введением на шахте цикличности. В Караганде он смело взялся за перестройку работы шахты по этому новому методу. Введение циклов позволило не только увеличить выработку, но и перевыполнить план.
Коллектив шахты №31 решил призвать горняков Караганды начать в честь праздника 1 Мая соревнование.
«Мы стремимся на своем боевом посту в лавах, забоях, питающих фронт, быть гвардейцами тыла» - так было написано в их обращении от 20 марта 42-го года. Алексей Стаханов подписал этот призыв. В подтверждение этих слов в марте из Караганды пошел в Москву состав с углем.
К 1 мая 1942 года шахта Стаханова выполнила план на 140 процентов.
Вскоре шахтеры «Коксовой», в Кузнецком бассейне, обратились с призывом начать Всесоюзное соревнование угольщиков. Центральный Комитет ВКП(б) поддержал эту инициативу и рекомендовал начать соревнование рабочих всех отраслей промышленности, учредив для побелителей переходящее знамя ЦК ВКП(б) и Государственного Комитета Обороны.
ВЦСПС и наркоматы разработали и опубликовали в печати условия Всесоюзного соревнования.
В наркоматах создали специальные секторы по подведению итогов соревнования и обобщения передового опыта. Такой сектор был создан и при Наркомате угольной промышленности. 1 ноября 1942 года начальником сектора социалистического соревнования в управлении и организации труда наркомата был назначен Алексей Григорьевич Стаханов, отозванный из Караганды в Москву.
Заместитель наркома угольной промышленности Егор Трофимович Абакумов, поздравляя Алексея с новым назначением, сказал:
- Нарком и мы, его заместители, считаем, и в ЦК партии с нами согласны, что для такого дела нет лучшей кандидатуры, чем твоя, Алексей Григорьевич. Пусть горняки знают, что в оценке их труда участвует сам Стаханов.
Подведение итогов социалистического соревнования оказалось делом сложным и кропотливым. Алексею Григорьевичу снова пришлось разъезжать по стране и на местах проверять результаты и изучать нововведения.
8 сентября 1943 года в Москве отгремело двадцать залпов артиллерийского салюта в честь Южного и Юго-Западного фронтов, освободивших Донбасс. Советские люди принялись за восстановление разрушенных, затопленных шахт и заводов.
Леонид Ильич Брежнев в своей книге «Возрождение» писал:
«Науки о восстановлении разрушенного не существовало, учебников, которые бы учили, как поднимать из пепла сожженные, разбитые, взорванные сооружения, не было. Все впервые, все сызнова. Сама задача была дерзка, и важно было не убить дух новаторства, надо было поощрять смелость у всех - у рабочих, инженеров, партийных работников... Люди ломали привычные нормы и, следовательно, шли на риск. Но это был риск оправданный и обдуманный, опиравшийся на знания, опыт, тонкий расчет».
Голодные, разутые и раздетые, разоренные военной разрухой люди принялись восстанавливать Донбасс. Это значило, что надо откачать из шахт 650 миллионов кубических метров воды, привести в порядок 2500 километров заваленных горных выработок (расстояние от Москвы до Парижа). А сколько еще предстояло работы по восстановлению из руин жилищ, поселков и городов! И весь этот титанический труд в основном ложился на женские плечи. Константин Григорьевич Петров, вернувшись в Донбасс, в своей книге вспоминал:
«Получил назначение к себе в Кадиевку и приказ: рыть «мышеловки» в районе нашей «Центральной - Ирмино». «Мышеловками» зовут мелкие шахтенки... Вырыли четыре штуки, три ствола и штольню. Техники нет, лошадей нет. Рыли женщины, они же вертели барабан (по шесть человек в упряжке), с помощью которого бадья с углем поднималась на поверхность. Централизованного снабжения нет, торговли нет, харчи доставай как знаешь. Из дохлых лошадей варили мыло, добавляли чебрец для душистости и давали в виде премии женщинам. Они это мыло меняли на картошку на базаре...
...В первую очередь мы решили пустить шахту «Благовещенка», для этого на шахту потребовалось доставить ланкаширский паровой котел. Он тяжелый, площадью девяносто квадратных метров. Погрузили его на большой лафет, а везти не на чем. Запряглись в упряжку восемьдесят женщин и повезли с горы на гору. На спусках женщины вцеплялись в колеса, тормозить-то нечем».
Такие примеры можно приводить без конца...
С группой инженеров в Донбасс приехал и Стаханов. Его уполномочил наркомат помогать местным руководителям шахт.
Алексей сразу же отправился на свою родную шахту «Центральная - Ирмино». Его шахта, на которой он впервые испытал тяжесть шахтерского труда, где познал дружескую помощь рабочего коллектива, шахта, где он установил всемирный рекорд на отбойном молотке, была варварски разрушена. Раньше Алексей любил издалека рассматривать вершину копра, на котором постоянно радостным светом сияла
