пальто, бегала для нее по магазинам. На ноябрьский праздник с трудом прорвался по телефону Володя. Поздравил всех по очереди, веселый и жизнерадостный.
— Скучаю зверски по тебе, Кобра! Пашу, как вол, вздохнуть некогда!
«Ему без меня весело, а мне без него тошно», — с тоскливым унынием сказала себе Надя и почувствовала, как не хватало этому семейству именно его. Жизнь ее теперь представлялась ей как вереница скучных, бесполезных дней. Она уже подумывала о том, чтобы вернуться опять в бригаду Ани, но тогда пришлось бы объяснить, почему она вынуждена была взять академичку. А этого делать нельзя. «Кем же я тогда буду для них если не певица? Прислугой?»
— Что с тобой творится, Надя? Ты ходишь по квартире, как тень. Молчишь, совсем не слышно твоего голоса? Не больна? — озабоченно спрашивала ее Серафима Евгеньевна. — Я тоже скучаю о Володюшке! Но нельзя же так изводить себя!
Надя уже приготовилась наплести ей о своей болезни, о головной боли, что было отчасти правдой, когда зазвонил телефон, и Татьяна сняла трубку.
— Тебя, Надя!
Незнакомый женский голос сказал:
— Прошу Надежду Николаевну.
— Это я! — ответила встревоженная Надя.
— Надя? Здесь Вольтраут, здравствуйте!
— Здравствуй, Валюша! — ответила Надя, стараясь придать голосу радушие, которого совсем не испытывала.
— Мне очень срочно нужно повидать вас, Надя!
— Я думала, что ты уехала обратно, к себе. — Надя умышленно не сказала в Мюнхен, в ФРГ, соображая в этот момент, как приличнее отказаться от встречи с ней.
— Я была в Киеве и пробуду здесь два дня. Прошу вас встретиться со мной. Вы может прийти ко мне? Я в той же гостинице и в том же номере.
— Нет! Это исключается! — наотрез отказалась Надя, — Только в нейтральных водах или на нейтральной территории, скажем, нейтральная зона Танжер! — и рассмеялась, различив за дверью тень Серафимы Евгеньевны.
— Мама! Иди сюда, не стой за дверью! — позвала Татьяна.
Тень мгновенно исчезла.
— Считаю, что мы договорились, в одиннадцать у первой колонны Большого театра.
— У Большого театра в одиннадцать, — повторила Надя, — у колонны слева или справа?
— Слева, со стороны метро. Жду.
Надя положила трубку и села к телевизору смотреть какой-то очередной ерундовский фильм о счастливой колхозной жизни. По полю шли с граблями девушки, и хорошенькая Ладынина заливалась веселой песней. Но Наде не было весело, он ругала себя, на чем свет стоит. «Не нужно было подходить к телефону, сказаться больной, наврать чего-нибудь, но только отказаться от встречи. Лиса догадалась, что я ее боюсь, и теперь я у нее на «крючке». В любой момент она может позвонить Серафиме, Татьяне, Льву… И ей не надо будет лгать. Она скажет правду. «Откроет им благородно глаза». Сидела за бандитизм, путалась с начальством. Перед Володькой оправдаюсь, он знает… А Лев, а Серафима, а Таня?» И еще раз горько пожалела, что смалодушничала, не рассказала о себе в свое время.
Утром Серафима Евгеньевна постучала к Наде в комнату и, не дожидаясь приглашения, вошла:
— Я вот хотела предложить тебе, Надюша! Ты, я вчера слышала, договаривалась в одиннадцать встретиться с кем-то?
— С подругой! — с излишней поспешностью сказала Надя.
— Это твое дело! Я хотела предложить тебе: Митя повезет завтра к десяти Алексея Александровича в Академию, а потом может подвезти тебя, куда скажешь.
Первым желанием Нади было отказаться, но тут же передумала:
— С удовольствием, спасибо!
— Если ты недолго, он может подождать!
— Спасибо! — опять повторила Надя.
Еще не было одиннадцати, когда Митя подвез ее к Большому театру, но Валя уже поджидала ее у колонны. С первого же взгляда Надя безошибочно определила: Вольтраут взволнована, хоть и старалась быть спокойной и веселой. За ее оживлением Надя без труда угадала: «Я ей понадобилась, а вот зачем?»
— Пойдем куда-нибудь, здесь на холоде долго не простоишь! — предложила Надя. — Я тебе нужна надолго?
— Вы торопитесь?
— Совсем не тороплюсь.
Ближе всех оказался ресторан «Москва». Но Вольтраут идти в ресторан отказалась:
— Разговор предстоит сугубо конфиденциальный, а там везде прослушивающие аппараты вмонтированы.
— Так уж и везде? — засомневалась Надя. — А у тебя в номере?
— Густо! Поверьте мне.
— Да что же у тебя за тайна такая?
— Не тайна, но и не для их ушей…
Кафе-мороженое на улице Горького оказалось самым подходящим местом. А, главное, в этот час оно почти пустовало. Столик без труда нашелся, и они уселись у окна, одновременно созерцая улицу Горького.
— Так что у тебя за срочность такая? — спросила Надя, рассматривая меню, которое здесь почему-то называлось «Прейскурант».
— Ничего особенного, просто хотелось вас повидать, а без уловок и хитростей из дома не вытянешь, то занятия, то муж.
Надя понимающе улыбнулась: «Лукавишь, лисичка!»
— Кстати, я так поняла, он не знает, откуда я возникла… — внимательно всматриваясь в Надино лицо, сказала Вольтраут.
— Он даже не знает, откуда возникла я, а о тебе и речи нет.
— Почему вы не оказали ему? Ведь дело ваше было закрыто. Вы признаны невиновной! Между прочим, никто и не сомневался.
— Сама не знаю. Так получилось, сразу не оказала, а потом… И семья, мне показалась, сначала не та, чтоб откровенничать! Теперь жалею…
Подошла полная, круглолицая девушка, приняла заказ и, не спеша, направилась к зеркалу. Рассмотрев свое изображение, она поправила кудельки на лбу и уплыла, как ладья, — неповоротливая, толстая.
— В гофманку ее бы на недельку, — с неприязнью сказала Надя, глядя ей в след.
— Хорошо и в бучилке, разгрузка гофманки тоже приятно холодит! — поддержала Валя.
— Все же Безымянский карьер несравненный курорт! Сразу станешь: «тонкий, звонкий и прозрачный»!
Однако шутки не развеселили их, и Надя, помолчав, немного, продолжала:
— Мне все не верится, неужели мы дождались перемен и сдует ветром все эти «лаги»: Воркутлаги, Унжлаги, Каргопольлаги, Магаданы и Норильски заодно и с твоей Потьмой и Явасом?
Валя тихонько засмеялась.
— Ты чего? — удивилась Надя.
— Вспомнила, как вы говорили, когда пришли из карцера: «Свято место пусто не бывает».
— Вот вопрос, куда, интересно, денутся безработные: начальники, опера, режимники, шмоналки?
Официантка снова подплыла к их столику:
— Орехового нет. Только брюле и сливочное.
— Давайте простое и воды с сиропом, — заказала Надя.
Девушка перечеркнула прежний заказ и записала новый.
