– Я написал своей тете. Надеюсь, скоро придет ответ. Тогда мы узнаем, нет ли тут наследственности. А если окажется, что у меня в родне уже были медиумы или ясновидящие, тебе станет легче?
Энн еще какое-то время колебалась, потом с силой сжала мне руку.
– Не знаю, Том. Одно могу сказать: я попробую. Скорее всего, я буду продолжать до смерти бояться, но я попытаюсь справиться.
Мы еще немного посидели молча, думая каждый о своем.
– Он умрет, Том? – снова спросила Энн.
– Не знаю, дорогая. Правда, ощущение смерти, которое меня посетило, было связано с Элизабет, а не с Фрэнком. Но... все может быть.
Энн прикусила губу и снова задумалась. Потом, глядя куда-то в сторону, тихо спросила:
– А обо мне ты что-нибудь знаешь?
– Дорогая, я ничего не знаю ни о тебе, ни о нас... – тут я запнулся, сообразив, что говорю неправду, – ну, разве что...
– Ты о чем? – испуганно вздрогнула она.
– Не знаю, захочешь ли ты это знать, но... не слишком ли тебя огорчит, если я скажу, что у нас родится девочка?
Сначала мне показалось, что Энн вообще лишилась дара речи. Но потом выражение ее лица начало на глазах меняться. Она уже смотрела ласково, почти нежно.
– Правда? – шепнула она.
– Думаю, да. Надеюсь, я не испортил тебе настроение?
По-моему, она меня уже не слышала. Она смотрела в будущее.
– Девочка, – пробормотала она, – крошечная девочка.
Вернувшись на следующий день с работы, я опять увидел Элси на лужайке перед домом. Она поливала траву, но, увидев меня, оставила свое занятие и подошла поближе. Видимо, ей очень хотелось поговорить.
– Какой кошмар, правда?
С этим трудно было не согласиться.
– Да, действительно ужасно, – ответил я.
– Мы все просто потрясены, – сообщила Элси, – непонятно, зачем она это сделала? Я была уверена, что они очень счастливы вместе.
Не нужно было обладать ни телепатическими способностями, ни даже излишне развитым воображением, чтобы понять: ей не дает покоя обычное женское любопытство.
– Не знаю, Элси, – кратко ответил я и пошел к крыльцу.
– Все это так ужасно, – уже мне в спину проговорила она, – особенно насчет ребенка.
Я невольно замедлил шаг и совсем было решил выяснить, что еще произошло, но передумал и поспешил домой. Энн в кухне чистила картошку.
– Ребенок? – спросил я с порога.
Она грустно кивнула:
– Да, это случилось утром. Видимо, сказался шок. У нее был выкидыш.
– Ох! – Мне стало нехорошо. Ощущение смерти все же оказалось верным. Оно на самом деле касалось Элизабет. Только действительность была намного ужаснее моих предположений. – Бедная женщина, – вздохнул я.
– Да, теперь она потеряла все.
– Значит, Фрэнк не умрет. – Я скорее констатировал факт, чем задал вопрос.
Энн покачала головой, и ее губы сжались в тоненькую ниточку.
– Нет, этот тип будет жить.
Два дня спустя мы забрали Элизабет из больницы. У нее не было родственников, к которым ее можно было бы отвезти. А Фрэнк еще оставался в больнице. Против нее не выдвигали никаких обвинений: придя в себя, Фрэнк заявил, что произошел несчастный случай. Они просто не знали, что пистолет заряжен. Я решил, что так он хотел загладить свою вину перед женой, хотя и с опозданием.
Она молчала, когда мы пришли к ней в палату, не произнесла ни слова, когда мы, поддерживая с двух сторон, вели ее к машине. Она шла медленными, нетвердыми шагами, словно за одну ночь постарела и утратила волю к жизни.
Когда мы ехали домой, тоже по большей части молчали. Все попытки Энн завести разговор на какую- нибудь нейтральную тему, хотя бы о погоде, заканчивались неудачей. Элизабет или вообще никак не реагировала, или отвечала так тихо, что о смысле слов можно было только догадываться.
Именно во время этой поездки меня посетило одно из самых жутких ощущений за все последнее время. Оказалось, что самое страшное может происходить днем, при ярком солнечном свете, при самых обыденных обстоятельствах. Ночь для этого вовсе не является обязательной, так же как и вспышки молний, яростные раскаты грома, стена дождя и сбивающие с ног порывы ветра, вызванные магическими чарами злого волшебника. Мы ехали в машине, три обыкновенных человеческих существа. Среди нас не было ни монстров, ни чудовищных порождений тьмы или чего-нибудь подобного. Тем не менее, я никогда не забуду
