Выскочив на асфальтированную дорогу, я резко свернул в сторону и, ломая ветки, помчался вглубь. Я знал что еще дальше лес станет гуще, а ближе к противоположному краю его пересекает неширокий ручей, в котором я еще в детстве играл с пацанами в морской бой.
Главное — пересечь его, и тогда я в безопасности. Дальше начинался довольно оживленный проулок, который многие жители используют для романтических прогулок. Несмотря на такую рань, я был уверен: там все равно есть люди. Их просто не может не быть. Иначе мне конец!
Сзади дико взвыл один из псов, не так близко, как мне казалось, но вой этот все равно подстегнул меня и я помчался еще быстрее.
Я углубился уже достаточно далеко. Еще чуть-чуть и — ручей…
Кажется, я недооценил свои силы в беге! Ручей появился столь внезапно, что мое разгоряченное пробежкой тело не успело среагировать. Я поскользнулся на влажной траве и взлетел! Мир перевернулся за одно мгновение. Я совершенно не понимал, где мои ноги, где руки, а где голова…
Полет кончился падением в грязь около ручья. Сначала хлюпнули кроссовки, набирая холодной проточной воды, потом и все тело последовало за ними.
Хр-русть! И правое плечо, на которое я приземлился, наполнилось резкой болью. Я громко вскрикнул, переворачиваясь на другой бок и не обращая внимания на то, что холодная вода вперемешку с грязью течет мне за шиворот, сквозь брючной ремень, проникая даже между пуговицами куртки. Какая адская боль!
Несколько секунд у меня даже не было сил, чтобы двигаться. Я был полностью поглощен болью. Ерунда, когда говорят, что шок не дает осознать свою боль некоторое время. Я почувствовал ее сразу. Наверное, потому, что шок испытал несколько часов назад. Еще в подземке…
То, что я не вскочил и не продолжил бег, возможно, спасло мне жизнь. Минуты не прошло, а два четких собачьих силуэта в утреннем свете, еще совсем слабо пробивающемся сквозь листву, показались у самого берега ручья.
Силуэты замерли, и я только видел, как овчарки нервно водят головой слева направо и справа налево. Вынюхивают, наверное.
Меня даже немного обрадовало, что я лежу в грязи, в ручье. Наверняка, моего запаха им учуять не удастся.
Но вслед за этим я понял, что боль в плече отступила, сменившись совершенно другими ощущениями: холодная вода насквозь промочила мне всю одежду, мелкие камешки, принесенные потоком, забились за шиворот, а вода так и пыталась протолкнуть их как можно глубже. Хорошо еще, что ручей не такой глубокий. Лежащему (такому, как мне) вода доходила едва ли до подбородка, но холодные брызги все равно попадали в глаза, делая видимость расплывчатой и мутной.
Думать о том, сломал я плечо или нет, почему-то не хотелось. Сейчас передо мной стоял вопрос интереснее — увижу ли я еще хоть один рассвет?
Лежу в ручье, загнанный, как кролик на охоте, воспаление легких, вероятно, в данный момент зарабатываю, и вдруг отчаянно захотелось еще раз увидеть солнце. Пусть и не жаркое летнее, багровым цветом поливающее землю, пусть и не приятное весеннее, а блеклое, остывающее осеннее. Но все же: увижу или нет?
Псы на краю ручья не двигались. Потеряли мой след? 1 Или им просто не спуститься в ручей на их мощных лапах? Для бега они, конечно, хороши, но чтобы по грязи да по склону?!
Я возрадовался, что за мной не послали тварей эффективней. Обезьян, к примеру. Больших горилл. Я бы тогда, наверное, и до первого этажа не успел добежать… Но, с другой стороны, откуда в нашем городе большие го риллы?
Яркий луч солнца пробился наконец сквозь листья и осветил собачьи силуэты. Как мне ни мешала вода, я все же смог разглядеть, что в них что-то изменилось.
Возможно, мне показалось, но я совершенно не видел у них хвостов, морды как будто стали совсем плоскими, передние лапы удлинились. А еще… господи, пусть это будет галлюцинация! Овчарки теряли свою шерсть! Я немного приподнял голову. Даже не приподнял — повернул, чтобы разглядеть получше.
Теперь вода поднималась мне до подбородка и заливала уши, но на глаза не попадала. Да и света прибавилось, так что разглядеть, что же происходит наверху, не составляло особого труда.
А происходило что-то совершенно невероятное! Мне ничего не казалось. Псы действительно превращались в кого-то другого!
Оборотни! Другого слова я придумать не смог. Будем надеяться, что сейчас они превратятся в людей, а не в тварей похуже, и чтобы меня пока еще не заметили. Хотя я понимал, что солнце встает все выше и выше и, значит, лежащий в ручье человек обязательно привлечет их внимание.
Но не вскакивать же мне сейчас!
Я бы и не смог! Помимо ноющего плеча, я был зачарован зрелищем превращения. Как ни отвратительно она выглядело, в нем все равно присутствовала какая-то своеобразная, извращенная красота. Как заглядываемся мы фильмами ужасов, часто пересматривая искусно поставленные эпизоды превращений человека в волка, человека в мертвеца, человека в еще черт знает кого! Но здесь-то все было совершенно реально. Я видел происходящее своими собственными глазами.
Морды у них сузились, одновременно уменьшалась и пасть, а скулы, наоборот, расширились.
До меня донесся ряд сухих щелчков, таких, как стреляла моя коленная чашечка в квартире. А потом… они просто стали людьми. Произошло это настолько неуловимо, что я ничего не успел сообразить.
Один из них выпрямился и посмотрел на меня в упор. Они видели меня с самого начала.
Знали, что я здесь. Наверное, слышали, когда я вскрикнул, упав в воду. А может, и вправду вынюхали. В любом случае мне теперь от них не скрыться… Мои глаза встретились с глазами второго поднявшегося. Отсюда я не видел, есть ли у него зрачки, но почему-то был уверен, что нет. Просто темные провалы, которые гипнотизируют и заставляют забыть обо всем… И я, словно обезьянка, попавшая в плен к удаву, сейчас поднимусь и сам пойду навстречу своей гибели. Так и будет!..
Тот, который стоял немного ближе к краю, отвел глаза и стал неторопливо спускаться — съезжать по грязи вниз. Второй, подождав чуть-чуть, последовал за ним.
Еще минута-другая, и они встанут надо мной, заслоняя небо, и — прости-прощай!
«Да они же голые! — мелькнуло у меня в голове. — Как им не холодно при такой температуре?»
Не успел я об этом подумать, как мои зубы дружно клацнули друг об друга, выводя меня из оцепенения.
Что я делаю? Ко мне приближаются два голых мужика, а я лежу в ручье и совершенно не могу дать им отпора? В куртке у меня как-никак электрическая дубинка.
Оборотень, шедший впереди, чертыхнулся и поехал на пятках, откидываясь назад. Он был от меня не более чем в двух метрах. Надо было действовать. Но как?
Для начала я перевернулся на живот и попытался подняться, отталкиваясь здоровой рукой от илистого дна. Почти получилось — я сел на колени. Плечо заныло со страшной силой, вдобавок глухой болью отозвался и затылок. Не помню, чтобы я им ударялся.
Оба оборотня теперь находились прямо передо мной, что позволило мне рассмотреть их подробнее.
Первый, возобновивший спуск, но с удвоившейся осторожностью, был черноволосый, с небольшой бородкой.! Тощий какой-то, ноги длинные, а руки едва не доставали до колен. Второй не отличался от первого ничем, кроме того что был лыс. И у обоих действительно не было зрачков.
Я оглянулся. С ноющим плечом на другой берег ручья мне быстро не забраться. Значит — сопротивление.
Интересно, кто из семнадцати предыдущих смог дать достойный отпор Исправителям? Тот, который успел уехать из города? Или он просто сбежал, не слушая ни-1 кого и ничего, и убегал до тех пор, пока его не зажали! где-нибудь в темном переулке, и вот такие псы не разорвали на части?
Резким рывком я все же поднялся, прижав повреденную руку к груди. Это не сильно помогло — рывок отдался новой волной боли, от которой немного помутнело в глазах.
Первый оборотень наконец спустился и осторожна зашел в воду. Холодный ручей дошел ему до щиколоток, но оборотень словно и не замечал этого. Он смотрел только на меня.
Я — его цель, его задача. Уничтожить — и все. Больше его ничего не интересовало.
