Убийство в Угличе

вот и ушел. Какой парнишка? — спрашиваю. Из мясной лавки, что на Спасской улице. Говорил ли что купец, когда уходил? Сказал, мол, ждут его дома — дело срочное, ну и ушел_.

Кинулся я сразу в мясную лавку, там этот паренек, я к нему. К купцу Шунаеву ходил в такой-то день? — спрашиваю. Ходил! — отвечает. Зачем? Господин послал. Какой господин? Не знаю, подошел ко мне господин (я на улице сидел около лавки), сходи, говорит, к купцу Шунаеву в лабаз в Мучной ряд, знаешь где? Знаю, говорю. Вот и сходи. А то мне недосуг, а его дома ждут срочно, a я тебе двадцать копеек дам, сходишь что ли? — спра­шивает.

Я говорю, схожу, отчего не сходить! Ладно, говорит, дал мне двугривенный и пошел. Куда, спрашиваю, пошел? Да назад и по­шел, паренек отвечает. По какой улице? Да по нашей назад и по­шел, Спасская на Московскую выходит. А как выглядел этот гос­подин — спрашиваю. Да не старый, и одет чисто, господин и все, я его один раз у номеров видел, мальчишка-тож говорит.

У каких номеров? — быстро спрашиваю. А у Хряпиных! Ну, тут я сразу к вам и бегом, а вас все нет и нет, я уж прямо извел­ся весь, не иначе Ефим Костырев это!

— Точно он! Вот кто наводчик, значит! Быстро всех кто в участке да с оружием, коляску вели подавать, едем в номера да живее, живее, черт возьми!

 

УШЁЛ!!

Минут через десять трое полицейских во главе с Куховым уже ехали к Хряпинским номерам.

—      Ты у дома-то не останавливайся, — сказал следователь ездовому, — а рядом встань, с двух сторон пойдем. Вы и вы, — Кухов указал на двоих сыщиков, — с черного хода, а мы с парад­ного да смотрите, чтобы из окна кто не выскочил. Если что — стре­ляй по ногам!

Подъехав к дому, быстро разошлись по заранее намеченным местам. Кухов дернул дверь, она еще не заперта, быстро войдя в дом почти сразу увидел Гаврилу.

—    Где Ефим, дома?

—    Никак нет, ваше благородие, ушли.

—    Куда, давно?

—     А почти сразу после вашего, значит, посещения, оделся да и ушел, и до сих пор нет.

—    В чем одет?

—     Одет в пальто черное, сапоги да шапка на ём,

—    Где его комната, показывай.

—      Вот сюда, пожалуйте, господин следователь. — Гаврила подвел к одной из дверей и показал: тут они проживают;.

—     Ключи давай, — сказал Кухов, толкнув дверь, — видишь заперто! Да еще кого позови, понятым будешь.

Вошли, в комнате было чисто, следов беспорядка не видно. Кухов стал смотреть прежде всего бумаги, нигде ничего, ни запи­сей каких, либо документов нет, но что-то Кухову подсказывало: ушел! Понял и ушел! Ищи теперь ветра в поле...

—     Сколько времени уже прошло, как ушел Ефим, часов пять не меньше, я так думаю — он дожидаться не будет здесь, уже в пути где-то, по какой дороге его искать, по деревням он отсижи­ваться не станет — там сразу найдут. Скорее всего, в город ка­кой ни то подался, а в какой? Может, и не в нашей губернии, мо­жет, в Питер или Москву подался.

На лошади, скорее всего, а куда? В Мышкин или Мологу не поедет — городки маленькие, все на примете. Значит, за Волгой искать нечего, а скорее всего на Рыбинск да Ярославль. Оттуда легче уйти, искать надо там, и скорее всего, не один ушел. Со­общники-то здесь не останутся.

—    Сообщники! — повторил Кухов, — надо на бумажной фаб­рике поспрошать, там хозяева зачастую берут беспаспортных или даже беглых каких, таких случаев немало. Работа там каторжная да вредная, а беглому надо до весны где-то продержаться, вот и идут туда.

А Ефим там работал! Может, и знакомства какие свел! А сей­час до утра по дорогам заставы поставить, хотя уж бесполезно, не будет он ждать, ушел уже. Нет, надо по фабрике работать, единственная ниточка пока. Я думаю, там след сыщется.

И... Заворыкина искать надо, не мог он загулять где-то. Ско­рей всего, нет его уже в

живых

. Если решились на такое дело — купец им мешал, торопились они, боялись что деньги из дома Шунаевых уйдут. Оттого и трупов много., грубо сработали, ка­ нальи, но следов немного оставили.

Так, что мы имеем, — продолжал размышлять Кухов, — во- первых, Ефим, хотя опять же прямых доказательств нет. Мало ли что малец скажет... других-то свидетелей нету, что он в лавку по­сылал к Василию Шунаеву —не докажешь.

То, что врет насчет отъезда Заворыкина — тоже не доказа­тельство, никто не видел, когда он уезжал, и купца нет — и спро­сить некого, так что только остается его спросить, почему сбе­жал? А он мне ответит: не сбежал, а загулял, вот и все,.

Нет, пока сообщников не найду, не доказать будет, что это Ефим привел Василия в дом. Значит, гнедая лошадь да трое му­жиков, один на цыгана похожий. Завтра с утра на фабрику, а сы­щиков — городу.

 

ТРОЕ С ФАБРИКИ

Наутро Никита Иванович собрал всех своих людей, и распо­рядился; — Вы, господин Нилов, со мной на фабрику, остальным искать по городу, к вечеру вернемся и всем собраться в участке, там станет видно, как дальше действовать будем.

Кухов с Ниловым отправились на фабрику. По дороге на Улейму решили еще раз расспросить людей, не проезжал ли купец.

В деревнях ничего никто не знал, но в самой Улейме сторож около церкви их заинтересовал.

—

Кажи иную ночь

дежурю! Не сплю, днем миленько пос­

плю и все,

ноги болят, руки болят, вот и пристроил отец игумен

на

эту работу.

Дай

ему бог здоровья, а работа-то не тяжелая,

сиди

да

посматривай.

Вот и сижу до зари.

—    А дорога на фабрику у вас через село проходит, — ска­зал Кухов, — чай, ездока много!

—     Да

ездят! Особо

— летом, — ответил сторож. — Так-то

летом, а зимой

на фабрике, как в берлоге, живут, за лето припа­сут что надо, и работают там.

—     А эти дни на фабрику проезжали? — спросил Кухов.

—    Почему не проезжали? Проезжало несколько подвод.

—    А куда и когда?

—     А куда, я не спрашиваю, едут и едут, не мое это дело

спрашивать, вот

ежели чего безобразничать начнут, ну я тогда в колотушку, значит, стучать буду, а так тихо едут, то и езжай на здоровье.

—    Ну, а по одной подводе проезжало ли?

—     По одной редко ездят, все больше гуртом, да вот одна тут проезжала!

—    Что за люди были там?

—      Да двое сидело, один-то шубой накрыт, а под шубой пальто, видать, городской.

—     Ну а другой как?