Он глянул — и, забыв о чудесном появлении сумочки, вылетел на площадку, захлопнув дверь и прижавшись к стене, словно сыщик в детективном фильме. Кровь бросилась ему в лицо — впервые за много лет. У него даже кожа под волосами покраснела.
За дверью Софи, стоя на карачках и опустив голову, скребла, как собака, пол; на ней не было ничего, кроме шляпки и распустившейся трикотажной рубахи. Увидев ее, Джонни тотчас отвел глаза, но почему-то ему показалось, что за ней волочится длинный и гладкий, как у крысы, хвост.
— Ах ты, Боже мой, Боже мой, — бормотала Софи, — вот напасть-то...
За последние годы Джонни навидался обнаженных женщин в кино, в журналах и на фотографиях, которые в школе передавали из рук в руки. Он даже видел пару живых голых девушек. Он был уверен, что уж его-то женским телом не смутить, но тут понял, что все зависит от возраста женщины. Один взгляд на обнаженный зад Софи — и он возмутился. Он пришел в ярость, словно Софи намеренно сыграла с ним гадкую шутку. Нет уж, это он не обязан терпеть!
Несколькими ступеньками ниже полосатая кошка устремила на него презрительный взгляд, а потом задрала заднюю лапу и принялась вылизывать хвост. Кошка была так спокойна и с такой уверенностью занималась делом, что Джонни устыдился своего смятения. А вдруг Софи упала, мелькнуло у него в голове, и повредила себе что-нибудь? Осторожно приоткрыв дверь, он снова заглянул в гостиную, стараясь не глядеть прямо на Софи. Крысиный хвост оказался шнуром от тостера, который Софи волочила за собой. Теперь она пыталась воткнуть вилку в розетку: криво зажав ее в руке, она с силой тыкала в стену, сердясь, что вилка никак не входит. Казалось, будто она пытается прикончить какого-то маленького, но упорного зверька. 'Она ужасно рискует, — испугался Джонни, — в любую минуту ее может ударить током, нужно поскорее вмешаться'.
— Софи! — завопил он. (Она подпрыгнула.) — Сию же минуту перестань! Это опасно.
— Но она никак не включается... Эта штука, которая должна меня греть, — жалобно вскричала она.
Прямо за ней стоял обогреватель, но она на него даже не взглянула.
— Это всегда делал Эррол, — прибавила она. — Не знаю, куда он подевался.
— Ты не то включаешь, — сказал Джонни с досадой. Нет, это просто невыносимо! — Эррол умер. Остался один я.
Она его напугала. Собственный голос показался ему самому бесчеловечным, а услыхав собственные слова 'Остался один я', он снова почувствовал тревогу. Это была правда — и она ему ужасно не нравилась. Софи протянула к нему руку, чтобы он помог ей подняться с пола. И Джонни не колеблясь взял ее за руку.
Однако на этот раз руку протянула Софи — настал его черед быть спасителем. На свете, конечно, немало протянутых за помощью рук; когда же тебя берут за руку, приходится помогать, как тебе помогали когда-то. Что ж, он поднял Софи с пола. При всей своей худобе она оказалась на диво тяжелой.
— Эррол умер?! — громко повторила она, скорее с удивлением, чем с грустью. — Я рада, что ты мне сказал. Мне нужно знать. Эти люди, что живут рядом... Они мне ничего не говорят.
Но тут же помрачнела и замкнулась.
Она не выпускала его руки — пальцы у нее были невероятно узловатыми. 'Может, у нее артрит, — подумал Джонни, — может, ей и сжимать-то их больно'. И он с тревогой глянул на ее предплечье, костлявое, худое, не толще круглых блестящих ручонок, которыми порой обвивали его шею двойняшки.
— Знаешь, он был хорошим мужем, — задумчиво проговорила Софи и пристально посмотрела на Джонни, видно пытаясь удержать в памяти ускользающий образ Эррола. — Тебя я никогда не забывала, — словно извиняясь, прибавила она, — но Эррол был прирожденный джентльмен.
— Послушай, Софи, — взмолился Джонни, — надень на себя что-нибудь! Будь прирожденной леди. Ведь ты замерзнешь.
Близость ее старой плоти отталкивала, едва ли не пугала — это был до того естественный инстинкт, что заглушить его Джонни не мог, хотя и стыдился этого чувства. К тому же даже в шляпке, похожей на горшок, и распустившейся рубашке Софи каким-то образом умудрялась выглядеть чуть ли не изящно.
— Пойду найду твою одежду, — сказал Джонни, скидывая блейзер и набрасывая его Софи на плечи.
Зайдя в спальню, он принялся торопливо искать, но вчерашнее ее платье исчезло, как сквозь землю провалилось. Можно было подумать, что в доме Софи, словно в научно-фантастическом романе, возникло некое пространство, какой-то зазор между измерениями, куда рассеянная пожилая леди совала то сумочку, то одежду.
Софи следила за ним с порога, мрачно хмуря свои почти исчезнувшие брови. Ее осуждающий вид действовал Джонни на нервы.
— Знаешь, мне совсем не хочется это делать, — сказал он. — Где твоя одежда?
— Не очень-то приятно, — отозвалась Софи, не отвечая на его вопрос, — когда твои вещи трогают.
— Да не хочу я их трогать! — отрезал Джонни. — Ты посмотри на себя: стоишь раздетая, так ведь и простудиться можно. Я бы своим сестренкам не разрешил так стоять.
— Нет у тебя никаких сестренок, — заявила Софи. — Я все твое семейство знаю.
Ее гардероб был битком набит всякой одеждой — блузками, платьями, какими-то потрепанными жакетами, — при всем желании больше туда ничего не втиснешь.
— Это мои вещи, — заявила Софи. — Тебе ни одна не подойдет. Тут Джонни осенило.
— Послушай-ка! А почему бы тебе не принять ванну? — предложил он. — Ведь это совсем просто, а? А ты в этом, черт возьми, нуждаешься.
Не дожидаясь возражений, он поспешил мимо нее в ванную и отвернул оба крана. Из них с шумом хлынула рыжая от ржавчины вода. Видно, ее не включали очень давно. Джонни мрачно смотрел на воду: постепенно она светлела. Из крана лилась мощная горячая струя — похоже, Эррол в свое время здесь неплохо потрудился. На шкафчике Джонни заметил запыленную банку с солью для ванн и быстро высыпал чуть не четверть в воду. Ржавые подтеки возле кранов исчезли, душистая бирюзовая пена поднялась над пожелтевшей эмалью.
Софи с блейзером на плечах проследовала за Джонни в ванную и посмотрела на пенящуюся воду. Недовольное лицо преобразилось; она зачарованно, чуть ли не с нежностью глядела на бирюзовые пузырьки.
— До чего красиво, правда? — восторженно вскричала она.
— Ныряй, Софи, — сказал Джонни. — Всё в полном твоем распоряжении.
— Могу с тобой поделиться, — предложила Софи и снисходительно улыбнулась.
— Нет, нет, это все твое, — быстро возразил Джонни. — Давай же! Прыгай! А я принесу тебе одежду.
Но Софи опустила пальцы в ванну и заявила, что вода слишком горяча. Джонни проверил и с укором посмотрел на нее.
