На улице темнело, в окне кухни то и дело мелькали отблески фар от бегущих мимо машин. Стоя на балконе, Джонни поглядел на соседний дом. Манекен исчез. Может, кроме манекена, там никого и не было? Свет там сегодня не горел, никто не ссорился. По крайней мере в том, что сумочка существовала, Джонни не сомневался. Однако, попытавшись припомнить, как она выглядит, он понял, что думает о сумочке своей матери. Размер и форма сумочки, принадлежавшей Софи, от него ускользали, он никак не мог восстановить их в памяти.
— Чай! — позвала Софи.
Вернувшись в комнату, Джонни принял из ее рук чашку кипятка и сомнительное печенье — не хотелось ни того ни другого. Немного погодя он приготовил себе и Софи скромный ужин. Со вчерашней ночи прошел целый день, и он наконец-то оправился от ее последствий. Он уже не чувствовал себя совершенно отравленным и начал мечтать о хрустящем картофеле, гамбургере или еще о какой-то простой, вкусной, сытной, пусть и не очень полезной, пище, после которой не надо мыть посуду. Его уже не мутило при мысли о пиве в веселой компании. Он накрыл на стол, поставил соль, перец и вазу с апельсинами. Усевшись рядышком на диване, они поужинали, глядя в телевизор. Софи наклонилась к Джонни, словно хотела поведать ему какую-то тайну.
— Прекрасное место, — доверительно шептала она ему, — обслуживают хорошо.
— Ты часто сюда приходишь? — спросил Джонни.
Она растерянно огляделась.
— По-моему, иногда хорошо есть не дома, — сказала она. — Кухня здесь хорошая и обслуживание прекрасное. Они очень внимательны.
Какой-то дефект в телевизоре делал изображение приплюснутым, оно укорачивалось из-за проходящей посреди экрана слепой полосы. Политики, модные ведущие, фермеры, дающие интервью об оленеводстве, искажались все без исключения, экран словно втягивал их в яркую полосу посередине, и они исчезали в небытие. Прошло всего два дня с тех пор, как Джонни в последний раз сидел перед телевизором, но ему уже казалось, что он видит экран впервые и никак не может оторвать от него глаз. Машины гнались, взлетали, горели, парочки обнимались, комиссии специалистов спорили, и время от времени в комнате Софи показывали преступления, волнующие весь мир.
— Мне мой старый черно-белый телевизор нравится, — самодовольно сообщила Софи.
В Центральной Америке произошло ужасающее землетрясение. Телеоператоры показали плачущих мужчин и женщин, которые искали своих детей. Но через минуту уже демонстрировали конкурсы красоты. С улыбкой вышла высокая молодая женщина — телевизор Софи подсобрал ее в складки в районе пупка.
— На ней не очень-то много надето! — хихикнула Софи. — Ах, Боже мой, Боже мой, вот напасть- то!..
Такого странного вечера Джонни еще не выпадало: почему-то он волновался, будто ждал чего-то, и в то же время безумно скучал. Он и Софи сидели по углам дивана, словно держатели для книг (только ни книг, ни чего другого, что стоило бы держать, между ними не было), и не отрываясь глядели на экран, а вокруг неслышно кружили кошки. Вдруг за окном послышались громкие звуки кошачьей баталии — вся комната мгновенно ожила. Кошки попрыгали на спинку дивана, стараясь выглянуть в окно.
Софи спрятала пачку печенья под подушку. Время от времени, когда ей казалось, что Джонни не смотрит в ее сторону, она вынимала печенье и тайком съедала его, стараясь жевать потише. Взглянув на нее искоса, Джонни увидел, что она вынула изо рта челюсть и с недоумением рассматривает ее. Он быстро отвел глаза. Наконец она поднялась и объявила, что идет спать. Произнесла это так, словно они долго спорили и Джонни пытался ее отговорить.
— Давай, давай, отправляйся, — бодро отвечал Джонни.
Ведущий в это время объявлял, что во время короткой паузы перед следующей программой выступит исполнитель народных песен.
— Тебе надо как следует выспаться, чтобы завтра быть покрасивее.
Софи сурово взглянула на него.
— Я запираю дверь! — объявила она. — Не думай, что тебе все дозволено.
— Нет, конечно, — согласился Джонни. — Запри ее получше. Так тебе будет спокойнее.
— Ты человек добрый, я знаю, — оттаяла Софи. — Только родня у тебя такая ненадежная...
— Да, знаю, — кивнул Джонни. — Дядя Брюс.
— Дядя Брайен, — мягко поправила она.
— Да, правильно! Вдруг выпало из памяти. Я еще посмотрю, Софи.
— Смотри сколько хочешь, — великодушно разрешила она, глядя на телевизор.
— Спокойной ночи, — пожелал ей Джонни.
Так было безопаснее.
Софи ушла в свою спальню; через минуту он услышал: она забаррикадировала дверь.
Приплюснутые фигурки плясали на экране. Он их перегибал пополам, всасывал, а потом презрительно выплевывал. Джонни напряженно следил за ними — в окружившем его загадочном мире любая мелочь могла иметь значение, только бы суметь ее разглядеть.
Глава восьмая
И снова Джонни проснулся в доме Софи. На этот раз, даже не открывая глаз, он точно знал, где находится. Лежа в грубоватой шерсти одеял, он смотрел на полосатый блейзер, свисавший с уголка каминной полки, на стоявший поодаль плеер, на перекинутые через спинку стула джинсы. Рядом с кроватью на полу лежала 'История ангелов', раскрытая на титульном листе с именем Бонни. В это утро Джонни почудилось, что она где-то рядом, таинственная, призрачная, все еще недоступная, в окружении розовых расписок, пропавших сумочек, тополя у реки и Нева Фаулера.
— Попробуй, — произнес Джонни вслух, лежа в пыльной спальне дома Софи, и широко улыбнулся. Пора вставать и думать о предстоящем дне.
'Та ли ты овца, какой хочет видеть тебя Господь?' — спросил он себя, выбираясь из постели. Разглядывая ржавые пятна высохшей крови на груди рубашки, он понял, что никогда в жизни ему так не хотелось переодеться во все чистое.
Покачав головой, он проследовал в ванную, вычистил новой щеткой зубы и критически изучил себя в зеркале. Один глаз, окруженный густой синевой, выглядел так, словно его подбили в последнюю минуту, на прощание. Остальные синяки приобрели желто-зеленый цвет.
— Где-то там, за радугой... — пропел Джонни в зеркало.
Вид у него был ужасный: мало того, что весь в синяках, так еще и не брит. Но бритвы не было. Не принять ли ванну? А переодеться во что? Он решил подождать, ведь днем он уже наверняка будет дома. Стало не по себе, когда подумал о матери: небось беспокоится, куда это он пропал. Все же он припрятал свою новую зубную щетку, чтобы Софи не нашла ее и не использовала в каких-то своих жутких целях, а потом вышел на площадку и, отворив дверь в гостиную, заглянул в нее. Шторы были задернуты; казалось, что на дворе — раннее утро. На столе распласталось что-то красное, бесформенное. На миг Джонни почудилось, что одна из кошек попала под машину и влезла на стол, чтобы закончить там свои дни. Но потом разглядел, что это была неизвестно откуда взявшаяся сумочка Софи. Джонни растерянно посмотрел на нее и шагнул через порог, но тут услышал какой-то шорох и бормотание на полу на уровне своих колен.
