Вот он сидит в доме Софи и чувствует, что ее длинные ногти уперлись в его ладони.
— Софи! — произнес он громко и четко, словно говорил с глухой. — Послушай меня.
Пустота ее взгляда его уничтожала. Там, за этими милыми выцветшими голубыми глазами, не было никого, решительно никого.
— Ты меня слушаешь, Софи? — повторил он и слегка тряхнул за руки, чтобы завладеть ее вниманием.
— Конечно слушаю, — бодро ответила она и сжала его руки, хотя взгляд по-прежнему ничего не выражал. Он был погружен в себя, сосредоточен на том, что хранилось в памяти, за широким выпуклым лбом. Она и его-то замечала лишь потому, что он чему-то соответствовал в ее внутреннем мире.
— Софи! У тебя есть кто-то из родных? Дети? Кто-нибудь... как говорится... присматривает за тобой?
Он представил, что сказала бы мать, если бы, навещая в очередной раз бабушку, вдруг обнаружила, что в доме поселился какой-то незнакомый парень с подбитым глазом. Софи смотрела на него. Ее глаза, почти напрочь лишенные бровей и ресниц, были трогательно беззащитны. В них не читалось решительно ничего. Она хмурилась — не потому, что пыталась что-то сообразить — скорее потому, что хотела ему потрафить.
— Дети? — повторила она медленно, словно пытаясь понять едва знакомый язык. — Нет. Нет, по- моему, нет.
— А родные или друзья? — не сдавался он. — Теперь, после смерти Эррола... может, какие-то племянницы или племянники забегают тебя повидать?
Глаза просветлели. Что-то сработало в ее голове.
— Знаешь, у меня всегда есть в запасе печенье, — сказала она. — В доме всегда нужно что-то иметь — а вдруг кто-то возьмет и забежит.
Джонни вздохнул. Запасы печенья в доме уже становились одной из тех великих идей, вроде Истины или Справедливости, которые вечно занимают умы человечества. Впрочем, в одном он не сомневался: друзья и родные уже давным-давно не навещали Софи. Ее состояние явно было результатом одиночества и долгого, медленного развития болезни, в которую никто не вмешивался.
Софи, и не подозревавшая о своем состоянии, откинулась в кресле и вздохнула.
— Я немного устала, — призналась она. — Это место довольно далеко... как его там... куда мы ходили за этими штуками...
Но тут же вскочила с кресла и захлопнула окна, постучав по каждой раме ребром ладони, чтобы закрылись поплотнее, а потом снова села. Джонни поднял сумки с продуктами и отнес на кухню.
— Сейчас дам тебе чайку, — вяло сказала она ему вслед.
Прислушиваясь то к нарастающему, то к затихающему гулу транспорта на улице, Джонни поставил сумки возле раковины. Подергал ручку двери, ведущей на балкон, — но она оказалась запертой. Возле двери висело на крючке несколько подернутых легкой паутиной ключей. Сверху — ключ от английского замка, скорее всего от входной двери. Джонни снял его и, положив на стол, взял следующий, который выглядел подходящим. Ключ, хотя и не сразу, вошел в замочную скважину, но поворачивать его пришлось с помощью чайной ложки, ручку от которой Джонни вставил в головку ключа. Наконец дверь заскрипела и отворилась. Джонни вышел на балкон, чуть не перерезав себе при этом шею веревкой для белья, протянутой по диагонали. Он скинул веревку с крюка и кивнул манекену на балконе соседнего дома.
Внизу неслись стаи машин. Над головой, словно хищный клюв, изгибался огромный кран. 'Вот стукнет тебя по макушке — и конец!' — подумал он. Подняв голову, Джонни увидел, что отверстия на кране нет. Из него никогда не польется вода, грозящая затопить весь город. По левую руку от него портновский манекен безглазо таращился на ту сторону улицы, вытянув руки, словно хитроумный фокусник, который вот-вот объявит зрителям об удивительном открытии, или человек, возмечтавший о рукавицах для промышленных работ; по правую руку раскинулся город. Неподалеку виднелась зеленая излучина реки, берега которой были засажены тополями и ивами. К западу от нее простирался городской парк с пыльными купами привезенных из Англии деревьев, а за ними на горизонте возвышались острые пики гор. Мир все еще прочно стоял на своем месте.
Немного успокоившись, Джонни вернулся на кухню и принялся вынимать покупки. Пыльный и загазованный уличный воздух лился в окна, но это все же было лучше, чем атмосфера, царившая в доме Софи. Джонни надвинул наушники на голову и, плотно прижав их к ушам, включил кассету.
ГОРОД, ЧТО ГРЕЗИЛСЯ МНЕ, УЛИЦА ГРЕЗЫ... — пели голоса. — РЯДОМ СО МНОЙ, СОВСЕМ РЯДОМ...
Джонни, посвистывая в такт, нашел вазу для апельсинов и поставил так, чтобы Софи сразу увидела. Однако когда он открыл холодильник, чтобы сунуть туда масло и яйца, то снова наткнулся на дрозда. Пока он с сомнением рассматривал его, на звук открываемого холодильника примчались кошки. Увидев в кухне Джонни, одни застыли на месте, а другие сгрудились у его ног. Секунда — и он был взят в кольцо.
— Берите! Он ваш! — сказал Джонни и осторожно вывалил дрозда на пол.
Кошки с интересом обнюхали дрозда, а потом опять заглянули в холодильник в уверенности, что оттуда может появиться кое-что поинтереснее. В конце концов Джонни открыл пакет сухого корма и насыпал его на пол, обходя миски с прокисшим молоком и нарезанным дольками бананом.
— Сейчас выгребу самую грязь, — сообщил Джонни кошкам.
Однако, принявшись за дело, Джонни никак не мог остановиться — уборка затягивала, как гипноз. Приятно было создавать из хаоса какое-то подобие порядка, пусть и по мелочам; он разбирал, оттирал грязь, раскладывал ложки в одно место, ножи — в другое, а печенье — в специально для него предназначенную жестяную коробку. С радостью обнаружил синие полиэтиленовые мешки для мусора и для начала сунул туда злосчастного дрозда.
пропел Джонни кошкам, размышляя про себя, не намеревалась ли Софи хранить дрозда до тех пор, пока не соберет всех остальных птиц. Он продолжал уборку, зачарованный внешними проявлениями жизни, еще более беспорядочной и бессвязной, чем его собственная. В сахарнице лежал кусок мыла, как раз подошедший туда по форме; использованные пакетики с чаем были завернуты, каждый отдельно, в газету и аккуратно заклеены. Джонни сосредоточенно, словно охотник, идущий по следу, рассматривал свои находки.
Постоял, изучая оранжевый блокнот с множеством имен, адресов, телефонов и списков. Когда-то, скорее всего в самом начале, почувствовав, что память ее стала сдавать, Софи пыталась бороться, составляя разные списки — дней рождений, сроков платежей налогов или арендной платы (последнюю, судя по всему, надлежало платить раз в месяц). Был там даже список купленных ею лотерейных билетов, а через несколько страниц — найденных на улице монет.
Из-под кипы аккуратно расправленных и сложенных бумажных пакетов Джонни извлек маленький светлый транзистор с золотыми кнопками и делениями на шкале. Он лениво нажал на кнопки и, к своему удивлению, услышал сиплый мужской голос, искаженный, но все же понятный, сообщивший точное время и затем перешедший к новостям. Джонни выключил плеер и стал жадно слушать. Где-то на острове Северном[9] схлестнулись во время футбольной тренировки хулиганы- мотоциклисты, при этом один человек получил ножевые ранения. Количество смертей от дорожных
