Махмуди отказался от приглашения ханум Хаким выпить чаю.
– Пойдемте лучше за покупками, – сказал он.
Все втроем мы отправились в принадлежавший мечети магазин. Махмуди ни на секунду не выпускал из своих тисков мою руку. Мы накупили чечевицы и вернулись домой.
Днем Махмуди был занят у себя в кабинете. Со мной он не разговаривал, просто молча меня сторожил – так должно было продолжаться еще два дня, до моего вылета в Америку.
Вернувшись из школы и убедившись, что папа занят, Махтаб пришла ко мне на кухню.
– Мама, пожалуйста, увези меня сегодня в Америку, – неожиданно сказала она.
Впервые за несколько месяцев она произнесла нечто подобное. Видимо, тоже понимала, что время истекает. Я прижала ее к себе. Мы обе обливались слезами.
– Махтаб, – сказала я, – пока это невозможно. Но не беспокойся – в Тегеране я тебя не оставлю. И ни за что не уеду без тебя в Америку.
Но могла ли я сдержать это обещание? Не удастся ли Махмуди загнать меня в самолет кулаками и окриками? Я осознавала, что это вполне реально и никто даже не подумает ему помешать. Кроме того, он мог накачать меня снотворными, усыпить. Он способен на все.
Во второй половине дня, ближе к вечеру, заглянула Фереште – попрощаться. Она видела, что я глубоко подавлена, и, как могла, старалась меня утешить. Я больше не играла ни с ней, ни с другими друзьями, ни с Махмуди. Я не могла притворяться счастливой мусульманской женой. Какой смысл?
Махмуди вторгся в наш разговор, потребовав чаю. Он справился у Фереште о ее муже, что вызвало новый поток слез. У каждого из нас были свои проблемы.
Пожалуйста, Господи, молила я, пожалуйста, уведи нас с Махтаб от Махмуди. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Услышала ли я или почувствовала, как подъехала карета «Скорой помощи»? Увидела ли я свет фар на стене или придумала? Сирена была выключена. Машина тихо подкатила к воротам. Словно призрак.
Срочный вызов! Махмуди должен ехать в больницу.
Мы встретились глазами. Волны ненависти, отчаяния и сомнения шли от одного к другому. Как он может уехать в больницу и оставить меня без присмотра? Что я вытворю? Куда побегу? С минуту он колебался, раздираемый недоверием ко мне и чувством профессионального долга. Он не мог отказаться явиться по срочному вызову, но в то же время не мог ослабить надзор за мной.
Фереште почувствовала всю глубину разыгравшейся драмы.
– Я побуду с ней до твоего возвращения, – сказала она Махмуди.
Не произнося ни слова, Махмуди взял свой медицинский саквояж и вскочил в ожидавшую машину.
Он уехал. Я не знала, когда он вернется. Через пять часов или через полчаса – все зависело от того, какой это вызов.
Усилием воли я сбросила с себя оцепенение. Вот она, та возможность, о которой я молила Бога. Делай же что-то! Сейчас же!
Фереште была хорошим другом, любящим и беззаветно преданным. Я могла бы вверить ей свою жизнь. Но она ничего не знала об Амале, о моей тайной жизни. Ради ее безопасности я не имела права ни во что ее посвящать. Ее муж сидел в тюрьме за антиправительственные настроения, и уже одно это делало ее уязвимой. Я не имела права ее подставлять.
Прошло несколько минут – я рисковала, но надо было потянуть время. Затем, как можно более непринужденно, я произнесла:
– Мне надо купить цветов, сегодня вечером мы идем в гости.
То был очередной прощальный ужин, который на сей раз устраивала Малихе. Предлог выглядел правдоподобным – явиться в гости с цветами было долгом вежливости.
– Хорошо, – сказала Фереште, – я тебя подвезу. Это было весьма кстати. Так мы могли покинуть нашу улицу и район быстрее, чем пешком. Стараясь действовать без спешки и в то же время без промедления, я одела Махтаб, и мы сели в машину Фереште.
Фереште затормозила у цветочного магазина, на расстоянии нескольких кварталов от нашего дома, и открыла дверцу, чтобы выйти, но тут я сказала:
– Оставь нас здесь. Мне надо подышать свежим воздухом. Мы с Махтаб прогуляемся до дома.
Это звучало крайне нелепо. Кому охота гулять в ледяную стужу под снегом?
– Пожалуйста, позволь мне вас подвезти, – настаивала Фереште.
– Нет. Мне действительно необходимо подышать свежим воздухом. Я хочу пройтись. – Подавшись вперед, я обняла ее. – Оставь нас, – повторила я. – Уезжай. И спасибо за все.
– Ладно, – сказала она со слезами на глазах.
Мы с Махтаб вышли из машины и смотрели ей вслед, пока она не скрылась из виду.
Холодный ветер дул в лицо, но я его не замечала. Не замечала до поры. Махтаб ни о чем не спрашивала.
Мы дважды меняли оранжевое такси, заметая следы. Наконец на одной из занесенных снегом улиц мы нашли телефон-автомат. Дрожащими пальцами я набрала номер прямого телефона, стоявшего у Амаля на столе. Он тут же снял трубку.
– Это мой самый последний шанс, – сказала я. – Я должна уехать сию минуту.
